Страница 20 из 23
В исследованиях Владимиру Сергеевичу активно помогали адъюнкты Александр Иванович Неизвестных и Валерий Валерьевич Булгаков. Совместными усилиями в деталях ими были отработаны алгоритмы оперативного целераспределения и автоматизированного оперативного планирования полетных заданий для группы вертолетов с учетом наличия цифровой картографической информации и датчиков впереди лежащего рельефа – прежде всего, БРЛС. Правда, бортового локатора на «Акуле» не было. Но и первые модификации «Апачей» радара не имели, а возможности РЛС Longbow на AH-64D были недостаточны для самостоятельного решения боевых задач. Поэтому «Апачи» в бою обеспечивались вертолетом-разведчиком OH-58 Kiowa Warrior. В роли «Кайовы» на тот момент мыслился Ка-60, но в процессе НИОКР возникла идея передать функции управления на машину с аналогичными «Акуле» летно-техническими и боевыми характеристиками.
Жуковцы зашли вообще в область фантастики. В то время как тысячи инженеров и ученых превращались в «челноков» и ездили в Польшу за товаром, Калабухов и Неизвестных приступали к реализации концепции нейробионических сетей и попытались создать нейросетевые продукционные системы искусственного интеллекта, позволяющие строить гибкие логики и правила управления режимами «системы боевой навигации» с учетом моделей психофизиологического состояния летчика-оператора. В рамках ОКР, открытой в 1993 г., ими была предложена архитектура функционального программного обеспечения для решения задачи «боевой навигации».
К середине 1990-х гг. на кафедру из Института авиационной и космической медицины перешла прикомандированная туда лаборатория НИИАО под руководством Владимира Юрьевича Луканичева. Новые сотрудники включились в создание в Академии распределенного интерактивного тренажно-моделирующего комплекса (РИТМ-комплекса) на основе макета кабины вертолетов Ка-50, предоставленного в распоряжение B.C. Калабухова по личному указанию Генерального конструктора ОКБ «Камов» С.В. Михеева. Позднее Сергей Викторович распорядится передать в Академию и макет двухместного Ка-52.
На РИТМ-комплексе отрабатывались пилотажные модели вертолетов, модели навигации по цифровым картам и применения оружия, а также системы имитации визуальной обстановки как для стендов фирмы «Камов», так и для пилотажных тренажеров, которые предполагалось создать для подготовки летчиков. Серьезный вклад в моделирование внес прославленный летчик-испытатель Н.П. Бездетное, предложивший, в частности, концепцию образной индикации с вертолетом-лидером. На РИТМ-комплексах были отработаны кадры для перспективных и многофункциональных индикаторов (МФИ), пришедших на смену аналоговым приборам. На основе проведенных работ позднее в ОАО МНПК «Авионика» под руководством А.В. Воробьева и перешедшего туда B.C. Калабухова был создан тренажер отработки боевого применения вертолета Ка-50.
В.Ю. Субботин
Проведенные исследования в Академии при активном участии группы А.А. Макагон, в том числе тогда еще относительно молодого В.Ю. Субботина, позднее выросшего в главного конструктора Фирмы по авионике, позволили совместно со специалистами 30-го ЦНИИ ВВС подготовить техническое задание на ОКР по созданию новых ПрПНК для вертолетов Ка-50 и Ка-52, а также ТЗ на вертолетную БРЛС «Арбалет», нашлемную систему целеуказания и другие системы. Имея на руках значения желаемых характеристик, Генеральный конструктор приступил к формированию кооперации для решения сверхсложной задачи: в условиях 1990-х гг. надо было создать БРЭО, которое бы вывело «Акулу» на уровень, если не перспективного «Команча», то уж пары «Апач Лонгбоу» – «Кайова». Головным разработчиком ПрПНК было выбрано ОАО «РПКБ» во главе с Г.И. Джанджгавой. За БРЛС взялся «Фазотрон», а НСЦИ должен был создать ГРПЗ.
Следует отметить, что работа с Раменским ПКБ начиналась в этот раз с серьезного спора. Гиви Ивлианович Джанджгава относился к весьма трудным партнерам по переговорам. В противном случае он вряд ли стал бы ведущим разработчиком авионики в постсоветской России. Ведь в 1990-е гг. нужно было быть не только конструктором и ученым, но и жестким хозяйственником, чтобы удержаться в пучине капиталистических перемен.
Придя в 1964 г. на работу в РПКБ, Гиви Ивлианович связал свою жизнь с Раменским. За это время он прошел трудовой путь от инженера до ведущего конструктора особо сложных объектов. Позднее был назначен начальником тематическо-конструкторского отдела, заместителем главного конструктора, главным конструктором, а в 1991 г. избран руководителем предприятия. К тому моменту он был доктором наук и профессором.
К концу 1990-х гг. РПКБ под руководством Джанджгавы было если не монополистом в сфере авионики, то чем-то очень на это похожим. Вот и в вертолетостроении Раменское чувствовало себя очень уверенно, получив право стать интегратором борта на Ми-28Н. Поэтому в спорах с С.В. Михеевым Гиви Ивлианович был неуступчив – он хотел делать все. Позиция была проста и надежна: дескать, дело вертолетостроителей – «железо», а вся электроника должна быть сосредоточена в одних руках, разумеется, его.
Камовский Генеральный тоже был «не лыком шит». За плечами коллектива было создание очень сложных авиационных комплексов – Ка-25ПЛ, Ка-27, Ка-50, наконец. Эти машины отличались высокой степенью автоматизации управления, насыщенностью всевозможной электроникой, причем разных исполнителей. А «Камов» был головным, как сейчас говорят, «системным интегратором». Сергей Викторович и Гиви Ивлианович спорили, обводя карандашом те или иные системы будущего ПрПНК и настаивая на главенстве своей фирмы. На руках у Михеева был «джокер» – участие в турецком тендере и привлечение израильтян, что позволило не только ознакомиться с западным подходом к проектированию бортового комплекса авионики, но и изучить принципы построения мультиплексного канала информационного обмена по американскому военному стандарту MIL 1553В.
Г.И. Джанджгава
Еще одним козырем С.В. Михеева был индийский заказ на вертолет радиолокационного дозора Ка-31. Эту машину заказал еще советский ВМФ в 1985 г. после тщательного изучения уроков конфликта между Великобританией и Аргентиной вокруг Фолклендских (Мальвинских) островов. Стоит, кстати, напомнить, что эти территории, отдаленные от Лондона на десятки тысяч километров, были по итогам войны 1982 г. возвращены в состав Соединенного Королевства без всяких референдумов.
Однако в начале 1990-х гг. Ка-31 оказался «безхозным» – флоту банально не хватало средств. Вполне перспективная машина могла стать очередной жертвой «демократуры», но к счастью, ГК «Росвооружение» нашло для нее нового заказчика – ВМС Индии, которым срочно потребовалось средство целеуказания и обнаружения целей для новейших фрегатов. В августе 1999 г. Нью-Дели подписал соглашение о приобретении 9 вертолетов радиолокационного дозора.
История Ка-31 заслуживает отдельного рассказа, выходящего за рамки истории «Черной Акулы» и ее наследников. Но этот вертолет сыграл в судьбе Ка-50 и Ка-52 свою достойную роль. Дело в том, что комплекс Ка-31, созданный в Саратове по ТТЗ МО СССР, никак не подходил индийцам. Кроме прочего, к концу 1990-х гг. многие приборы, входившие в состав «старого» БРЭО Ка-31, просто не выпускались. Поэтому фирме «Камов» пришлось начать все сначала, в том числе и при формировании «коалиции». Работу возглавил молодой тогда еще В.Ю. Субботин, ученик Аллы Александровны Макагон, возглавивший вновь сформированное отделение бортового радиоэлектронного оборудования и вооружения и назначенный заместителем главного конструктора.