Страница 92 из 93
«Была колдунья по имени Янь Дао-юй, заявлявшая, что она общается с духами и душами (лин) и обладает способностью использовать призраков». Служанка принцессы по имени Ван Ин-у представила ее госпоже, и она завоевала доверие наследного принца Шао и второго принца Сюня, которые «почтительно прибегали к ее искусству и называли ее "Небесной повелительницей", а после по ее указаниям они сделали колдовские гу и куклу из яшмы, изображавшую императора, которые зарыли перед дворцом Ханьчжан». Принцы прекрасно сознавали, какое преступление совершают, и опасались, что отец может обо всем узнать и покарать их. Сообщником их была Ван Ин-у, вместе с Чэнь Тянь-сином, слугой принцессы, которого Ван Ин-у вырастила и использовала для удовлетворения собственных сексуальных аппетитов. Кроме того, в колдовском заговоре участвовал и евнух Цин Гэ. Принцесса умерла, и тогда наследный принц отдал Ван Ин-у в наложницы одному из своих офицеров, по имени Чэнь Хуай-юань, который узнал о тайной связи Ван Ин-у с Чэнь Тянь-сином. По его просьбе, наследный принц казнил слугу. Казнь эта привела в ужас евнуха Цин Гэ, поскольку они с Ван Ин-у были хорошими друзьями. И, чтобы спасти свою жизнь, он рассказал обо всем императору. Случилось это в седьмом месяце 452 года.
Сын Неба арестовал Ин-у. Ее дом обыскали и нашли множество бумаг, написанных рукой Шао и Сюня — заклинания и заговоры, связанные с колдовскими гу; обнаружили и зарытую фигурку. Дао-юй удалось бежать, и все ее поиски, даже в провинции, оказались безрезультатными. Оба принца даже не пытались оправдываться и сразу же открыто признали свою вину. Младший вместе с пропавшей Дао-юй, переодетой буддийской монахиней, направился на столичную пристань, а оттуда — в северную армию; во втором месяце следующего года он даже осмелился вернуться с ней в столицу.
Но две служанки доложили императору о колдовстве. Император лишил Шао ранга наследника престола, а Сюню приказал покончить с собой. Вердикт владыки побудил принцев совершить попытку государственного переворота. Ранним утром, когда стражники спали, Шао напал на дворец, а его сподвижник, Чжан Чао-чжи, убил императора и отрезал у него пять пальцев. Погибли и несколько сановников; Шао взошел на престол и стал править под девизом Тайчу, «Великое Начало», который ему подсказала Дао-юй.
Но третий принц, законный наследник в силу низложения старшего принца и смертного приговора второму, сосредоточил большую власть в провинциях. После короткой кампании и сражения на реке Янцзы его войска захватили столицу, которая была усмирена и приведена к покорности посредством двадцати двух дней кровопролития и погромов. Шао, спрятавшийся в колодце в столичном арсенале, был найден и обезглавлен; Сюнь вскочил на коня и покинул столицу, но был вынужден сдаться командующему победившей армии и тоже расстался с головой. Всех их жен, наложниц и детей казнили или приказали покончить с собой. Головы принцев выставили на шестах, а потом вместе с телами бросили в Янцзы. Погибли и их сторонники; тело Чжан Чао-чжи съели воины, а остатки его — сожгли. Шао, которого перед смертью заставили выдать место, где он спрятал императорские печати, сказал, что они находятся у Янь Дао-юй. Вновь по всей империи начали искать ее и Ван Ин-у; их нашли и приговорили к публичной казни — запороли до смерти; тела сожгли, а пепел развеяли над Янцзы («История [Лю] Сун», гл. 99; «История южных династий», гл. 14).
Принцип физической взаимосвязи образов и их «объекта» признается в практике колдовства безоговорочно. Люди совершенно серьезно рассказывали мне, что враги судовладельцев и торговцев нередко губят их таким образом: они рисуют где-нибудь перед входом в их дома смутные очертания джонки так, что нос указывает на улицу, и тогда корабли, покидающие гавань, не возвращаются в нее. А вот одна из известных историй Пу Сун-лина.
«Человек из Шаньси, имя которого я позабыл, был членом секты Белого Аотоса и учеником Сюй Хун-жу[123], он смущал народ еретическими учениями, и многие, кто хотел постичь его искусство, называли его учителем. Как-то, собравшись покинуть дом, он поставил в главном зале таз, накрыл его сверху другим тазом и велел ученику сидеть рядом и наблюдать, но не приподнимать крышку и не заглядывать внутрь. Однако, после того как он ушел, ученик поднял крышку и увидел, что в тазу чистая вода, а по ней плавает сплетенный из соломы кораблик с полной оснасткой и парусами. Любопытство разобрало его, он дотронулся до кораблика, и тот опрокинулся; он быстро поставил кораблик в прежнее положение и закрыл крышкой. Тут вернулся учитель. "Почему ты не послушался меня?" — гневно воскликнул он. Ученик начал было оправдываться, что он ничего не делал, но учитель сказал: "Мой корабль только что перевернулся в море. Неужели ты думаешь, что сможешь обмануть меня?"» («Ляо Чжай чжи и», гл. 5).
Если верить династийным историям, китайцы убеждены в возможности разрушить даже супружескую любовь путем оперирования с «символами», специально разрисованными или раскрашенными. Так, в «Истории династии Цзинь» описывается следующий эпизод, имевший место в 1209 году. «У покойного императора (Чжан-цзун) были фаворитки, к которым госпожа Ли (главная наложница) относилась чрезвычайно ревниво. Она приказала колдунье по имени Ли Дин-ну сделать изображение человека из дерева и бумаги и амулет в виде двух уток (в Китае считаются символами супружеской любви), воспользоваться "призраками в подчинении" и заставить их действовать, дабы с их помощью прервать потомственную линию императора. Поскольку никто не мог объяснить, какое именно зло она совершила, император, как только прознал об этом, приказал высокому сановнику допросить ее, а когда она во всем созналась, велел главным министрам еще раз допросить ее, под пыткой; поскольку ничего нового узнать не удалось, судьи признали ее виновной в соответствии с законом, но попросили, чтобы ее оправдали, поскольку она в течение долгого времени заботилась о покойном императоре. Однако принцы крови и офицеры выступили с меморандумом, требовавшим от императора приказать ей покончить с собой» («История династии Цзинь», «Цзинь ши», гл. 64,1.14). Мать ее, помешавшуюся на старости лет, казнили, а двоих братьев, занимавших высокие посты, лишили всех рангов и сослали. Кроме того, сурово наказаны или казнены были несколько ее знатных сообщников.
Способствовать колдовству могут не только изображения человека, его имя или гороскоп, но также и части тела и одежды «объекта». Это означает, что, по китайским поверьям, либо между данными вещами и самим индивидом существует непрерываемая связь, либо они также ассоциируются или идентифицируются с человеком, поскольку, как и его изображение, имя или гороскоп, вызывают мысли о нем либо же содержат часть его души. Как мы помним, китайцы полагают, что даже во фрагментах трупа человека сохраняется субстанция его души; естественно, таким образом, что дело тем более обстоит так, если человек еще жив.
Волосы, ногти человека — все это незаменимые инструменты колдовства, наряду со старыми башмаками и одеждой, ленточкой для волос, пуговицами и т. д.; если их ударить палкой или сжечь, пожелать зла над ними либо пробормотать заклинания, то прежний владелец их наверняка заболеет, встретит беду или вообще умрет. Вот почему благоразумие предписывает не отдавать нищим и попрошайкам старые изношенные вещи. Чэнь Цзанци еще в восьмом веке говорил, что «волосы сбежавшего человека следует взять и сложить крест- накрест на утке ткацкого станка; и тогда мысли его спутаются, и он не будет знать, куда идти» («Бэнь-цао ганму», гл. 52,1.2). Тот же принцип применим и для колдовства в отношении домашнего скота, собак и кошек врага; на них можно наслать болезни, вызвать падеж или бешенство. «В уезде Дэнчэн, что входит в Сяньян (пров. Хубэй), жил один колдун, который с помощью своего искусства мог портить вино у торговцев, поэтому все владельцы винных лавок почитали его и боялись. Каждую весну и осень он обходил их лавки и собирал дань: в каждой лавке из десятков, имевшихся в округе, виноторговцы давали ему двадцать тысяч монет, и тогда целый год они могли наслаждаться покоем. Как-то колдуну потребовались деньги, и он потребовал у одного богатого винодела дополнительной платы, но тот отказал ему в резких словах. Тогда, выйдя из лавки, колдун купил один шэн вина, вылил его в маленький сосуд, бросил туда немного навоза и размешал, после чего поспешил в ближайшую рощу, где исполнил танец Юя и пробормотал заклинания. Затем, обойдя несколько раз вокруг сосуда с вином, он зарыл его в землю и отправился восвояси. Внезапно в винной лавке от целого ряда кувшинов с вином пошел запах навоза. Лекарь-даос сказал на это: "Я владею искусством, которое может помочь избавиться от зла, но испортившееся вино уже нельзя сделать хорошим". Он зажег ладан и начал колдовать, и через полдня вонь исчезла».
123
Лидер восстания секты Белого Лотоса, принявший в конце минской династии императорский титул в Шаньдуне.