Страница 4 из 9
— Да что ты? — переспросил он, будто встретил какую-то неожиданность.
— А чему ты так удивился?
— Да нет, — замялся он. — Не удивился, скорее растрогался.
— Растрогался? — Нотка снисходительности вывела Клару из себя. — Ты, как я понимаю, слушаешь классику и оперы?
— Я? Нет… То есть да, слушаю. Но поп-музыка мне тоже нравится.
— Я бы тоже не отказалась разбираться в классике. Но образования не хватает. Я училась только танцам.
— Да. Я понимаю, но… — забормотал Габриэль.
— А как может быть иначе? — продолжала Клара не без нотки агрессии. — Как ты успел заметить, мы с тобой живем на разных этажах. У меня не было возможности учиться в университете, я не получила образования, не разбираюсь в живописи и в классической музыке.
Обескураженный, Габриэль не знал, как перекинуть мост через возникшую пропасть.
— Мне в самом деле повезло, очень повезло. Но я не считаю, что на вещи нужно смотреть так антиномично!
— Антиномично? — переспросила Клара.
— Ну да, как на несовместимости, — пробормотал Габриэль.
— Какая может быть совместимость? Ты говоришь, а я тебя не понимаю.
— Извини, я не хотел… Я хотел совсем другого…
— А ты не переживай, я же знаю, что я без образования.
— С образованием, без образования — какая разница! — вспыхнул Габриэль. — Ты мне нравишься, вот в чем дело. Но ты сидишь и молчишь, а я терпеть не могу сидеть молча, вот и понес всякую чушь.
Искренность признания пробила брешь в Клариной обороне.
Желая избежать опасных тем, Габриэль вновь стал расспрашивать Клару о ее жизни, но она опять, обходя его вопросы, говорила только о танце, словно танцем исчерпывалась вся ее жизнь. Он внимательно ее слушал, согласно кивал, задавал вопросы по существу, вживаясь в новый для него мир.
Но при этом, когда она говорила, он не мог не смотреть на ее губы, не замечать, как они выговаривают слова. Сколько мужчин у нее было? Он испытывал ревность к неведомым незнакомцам и почему-то считал, что их было много. Он никогда не испытывал ревности. Новое чувство его удивляло.
Ему хотелось сохранить контроль над ситуацией. Но что он мог предложить этой девушке? И каким образом? Большинство девушек, с которыми он знакомился после нескольких рюмок и пустых льстивых слов, помогавших установить иллюзию понимания, принимали его приглашение и ехали к нему. Иногда заставляли его ждать несколько дней, давая понять, что он должен уважать существующие моральные принципы. Но Габриэль знал, что это всего лишь лицемерный маневр и дальше все пойдет по обычной схеме. Но вот он сидел напротив Клары и не знал, что ему сказать, что сделать, чувствовал себя растерянным и уж никак не способным ни на какие стратегии.
Он понимал, что она гордая, самостоятельная, что у нее есть свои твердые правила и никакому вину и никаким вкрадчивым речам с ними не справиться. Лучше было постараться ее не сердить.
Клара вновь взглянула на часы.
— Я понял, отведенный час истек, — сказал он. — Можно я тебя провожу?
— Нет, спасибо, я вызову такси.
— Не может быть и речи! Я не отпущу тебя одну в такой поздний час!
Когда Клара увидела роскошный лимузин Габриэля, ироническая усмешка тронула ее губы. Они точно были противоположностями. Он выставлял напоказ свои познания, свое богатство, играл на своем обаянии, своей красоте. Она мало что знала, была бедна как церковная мышь и к своей красоте старалась привлекать как можно меньше внимания. Габриэль ее скорее раздражал, и, несмотря на это, ее влекло к нему, и она на себя сердилась. Она привыкла быть себе хозяйкой, справляться со всеми своими чувствами, и собственная овечья покорность ей очень не нравилась. В машине она сидела молча и следила за пробегающими мимо улицами.
Габриэль расценил молчание Клары как свой провал. Он девушке не понравился, и этим все сказано.
Он довез ее туда, куда она сказала, и остановил машину неподалеку от большого, мрачного, строгого дома. Вышел из машины и проводил ее до асфальтовой дорожки к подъезду.
— Извини меня, пожалуйста, — сказал он.
— За что?
— За поведение. У меня единственное оправдание: я еще никогда не встречал такую девушку, как ты.
— Не сомневаюсь, — язвительно усмехнулась Клара.
— О чем ты подумала?
— Такую малообразованную, — продолжала усмехаться она.
— Хватит издеваться! Я имел в виду совсем другое — твою манеру держаться, взгляд, вообще тебя…
— Поняла! Довольно! — Она подняла руку, прерывая поток.
— Но я говорю правду! Я такую никогда не встречал! Ты естественная, незащищенная, чувствительная, уязвимая. Я привык иметь дело с доступными девушками. Видишь, я все говорю как есть.
— Им достаточно промурлыкать две строчки из песенки?
— Представь себе! — засмеялся он. — Ты сочла, что я самонадеянный болван и пошляк.
Кларе хотелось возразить. Сказать, что и она догадалась о его уязвимости, но почему-то промолчала.
— Я не такой, каким показался тебе сегодня вечером. Мне кажется, я вообще-то лучше.
Последняя надежда. Утопающий схватился за соломинку. По дрогнувшим губам, по напряженному взгляду Клара поняла, что Габриэль не рисуется, и он понравился ей еще больше.
— Не сомневаюсь. Думаю, в следующий раз я познакомлюсь с настоящим Габриэлем.
— В следующий раз? Ты… не против меня еще раз увидеть?
— Если ты не против.
Лицо Габриэля осветилось счастливой улыбкой.
— Созвонимся? — предложила Клара.
Они обменялись телефонами, и Габриэль поцеловал ее в щечку.
— Честное слово, я просто счастлив, что тебя встретил.
— А какой песней ты прощаешься?
— Не смейся надо мной, пожалуйста!
Она ответила лукавой улыбкой, помахала на прощание рукой и побежала по дорожке.
Габриэль был так взволнован, что не мог уснуть, прокручивая в памяти каждую минуту встречи и кляня себя за промахи. Потом стал придумывать, что мог бы сказать или сделать, чтобы понравиться Кларе. Но теперь уже ничего не поправишь. Провал. Полный провал. Хотя нет, не полный, она же согласилась с ним еще раз увидеться.
Он налил себе виски, снова сел на канапе, закурил и впервые отдал себе отчет в своей странной лихорадке. Никогда ни от одной девушки его так не лихорадило. Одного часа с Кларой хватило, чтобы он перестал себя узнавать.
Ему очень захотелось позвонить ей, сказать что-то такое, что сгладило бы негативное впечатление, попросить о новой встрече. Но он не решился. Побоялся. Потому что явно был не в себе и опять мог ляпнуть что-то несуразное, и тогда Клара лишила бы его выданного авансом доверия.
И тут ему пришла в голову замечательная мысль. Внутренний голос возражал и удерживал, но Габриэль все-таки взял мобильник и написал:
Готов на все, лишь бы и дальше тобой восхищаться.
4
И было первое свидание, первый поцелуй, первая ночь — события, свидетельствующие о рождающейся любви, вехи, отмечающие серьезность их истории.
Обычно у Габриэля память об этапах любовных встреч испарялась сразу после прощания. Радужные мыльные пузыри, которым он умел радоваться, исчезали без следа. Но с Кларой он дорожил каждой минутой, хотел сберечь драгоценные мгновения, запечатлеть их в душе и в памяти навсегда. Они были мигами творения, и время не имело над ними власти.
Когда Габриэль осознал это, то понял, что полюбил.
Они были актерами, для которых пробил их час, героями романа, который станет их жизнью.
Как-то вечером Габриэль, немало выпив за ужином, впал в несвойственную ему романтическую экзальтацию и торжественно провозгласил:
— Мы с тобой словно две реки, наши истоки далеки друг от друга, мы текли по разным местностям, берега у нас были разные, но вот мы встретились, слились и стали мощным потоком, который способен стремиться дальше.
Удивленный взгляд Клары сказал ему, что он сумел ее растрогать, но в следующую минуту она принялась смеяться, просто задохнулась от смеха.