Сламона

— Выкинь из головы Немую Гору! — не разгибаясь, прохрипел Теварец. — Выкинь ее из головы раз и навсегда, понял?!

— Хорошо! — быстро ответил Дэви. — Только… почему ты так не хочешь, чтобы я отправился в Немую Гору? Я бывал в местечках и похуже этого…

— Похуже?! — Теварец вскинул голову, его глаза на мгновение снова полыхнули лютым красным огнем, но на этот раз Великий Маг быстро овладел собой. — В Запределье нет места хуже Немой Горы! Даже Подвалы Погибших Душ по сравнению с этой горой — неплохое местечко для прогулок! А я не для того потратил на твое обучение столько времени, чтобы начинать потом все заново с каким-нибудь другим тупицей! Если тебя прикончат в Немой Горе, кто тогда уберет хобо от моих дверей?

— А-а-а… — упавшим голосом протянул Дэви.

Теварец подставил руку перепуганной летучей мыши, и когда та опустилась на его ладонь, прицепил зверушку к вороту своего свитера. Потом снова привычно закинул ноги на каминную решетку и привычно вынул из воздуха сигарету…

— И зачем они только нужны — Закон Дверей и Закон Хобо? — враждебно пробормотал Дэви. — Разве это справедливо, чтобы из-за какой-то рухнувшей поперек порога ерунды ты оказался в ловушке? Все Древние Законы справедливые, а эти…

— Эти законы не хуже всех остальных, — ровным голосом проговорил Теварец. — За любое могущество нужно платить, и чем выше могущество — тем выше плата. Слабость каждого заключена в его силе… Ты мог бы додуматься до этого и сам, Маг Стрелы, если бы умел думать. Впрочем… если бы ты умел думать, ты давно бы уже додумался и до того, как избавиться от заклинания «сламона».

Последние слова Теварец пробормотал таким будничным тоном, что Дэви не сразу понял, что именно сказал Великий Маг. А когда понял, взметнулся на колени, толкнув кресло плечом.

— Избавиться от заклинания «сламона»?! Как?!!!

— Да это даже проще, чем вызвать в Пределе грозу, — с закрытыми глазами пробормотал Теварец.

— Как?!!!

Теварец слегка ухмыльнулся.

— Чтобы избавиться от Тройного Заклятья, тебе просто надо рассказать про него какому-нибудь человеку в Пределе. И тогда всякий раз, когда тебя попытается заграбастать новый хозяин, этот человек сможет сказать «сламона» и вернуть тебя себе… Лучше принадлежать кому-то одному, чем переходить все время от одного господина к другому, верно? А может, вслед за замковым заклинанием распадется и все Тройное Заклятье, кто знает…

— Что-о?! — Дэви медленно встал. — Ты думаешь, я сам захочу принадлежать какому-нибудь человеку?!

— Наверное, это будет зависеть от того, какой именно это будет человек, — невозмутимо отозвался Теварец, выпуская полупрозрачные кольца дыма. — Может, когда-нибудь ты найдешь того, кому и вправду захочешь принадлежать… Эх, жаль, поторопился ты прикончить свою тетку, Черную Королеву! Вот бы перебросить ее в Предел, открыть ей заклинание «сламона» —   и тогда дело было бы в шля…

Дэви так пнул подлокотник дубового кресла, что Теварцу пришлось быстро скинуть ноги с решетки, чтобы не завалиться вместе с креслом набок.

— В гробу я ее видал, эту тетку! — срывающимся голосом прокричал Дэви. — И всех остальных людей тоже! Всех… Вас всех, акулы!

Последние слова он прокричал уже на бегу, на полдороге к ближайшей пробоине.

Он не знал, послышалось ему или нет, будто Теварец за его спиной коротко невесело рассмеялся — но не стал оборачиваться, чтобы это проверить.

И почему он не родился беспечным сильфом?

Бродил бы он тогда целыми днями по мягким облачным полям, никуда не спеша, ни о чем не заботясь, не думая о том, что творится внизу, на земле! Здесь, в небесных далях, никогда не появятся люди, поэтому здесь никогда не будет ни предательства, ни боли, ни вранья, ни обид, ни…

— А кто это у нас там любуется на облака?

Мильн быстро отвернулся от окна — и увидел нацеленные на него очки господина Джоунза.

Глаза за стеклами очков смотрели скорее насмешливо, чем свирепо, и все же сердце Мильна затрепыхалось, как пальмовый лист в бурю. О Иннэрмал, чего от него хочет этот тип?!

— Перекличка… — шепотом подсказал Эдвин соседу в ответ на его панический взгляд.

Бури и цунами, когда учитель успел начать перекличку и почему Мильн этого не услышал? Вот что значит забраться на облака!

— Я — Джон Мильн! — громко выпалил Мильн, но господин Джоунз продолжал таращить на него свои окуляры, явно дожидаясь чего-то еще… Сто чертей и одна ведьма — чего?!

— Скажи, откуда ты, — снова подсказал Эдвин.

— Я из… из… — Джон запнулся, соображая, что бы сказать — «из Мурленбурга» или «из Госхольна», и наконец неуверенно пробормотал: — Из Мурленбурга!

— А-га! — господин Джоунз, кажется, хотел о чем-то спросить, но тут Эдвин громко сообщил, что он — Эдвин Коллин из Генеборга, а потом Ани и Тиль с задней парты почти в один голос закончили перекличку.

— Что ж, давайте сегодня поговорим о наших летних путешествиях, — учитель широким шагом устремился к своему столу. — Первое слово предоставим нашим милым дамам. Итак, кому из вас не терпится поделиться летними впечатлениями?

Конечно, больше всех не терпелось Элис!

Она тут же выскочила к доске и затараторила про свою поездку в Тэннисоль, но Мильн слушал ее вполуха.

Что могла рассказать про Тэннисоль и про тамошние сухопутные мосты эта белобрысая трещотка? Она даже не знала, что предельский Тэннисоль, как и Тэннисоль Запределья, был когда-то построен светлыми эльфами. В те далекие времена эльфы и сильфы были еще одним народом и жили то на облаках, то на земле — вот почему в Предельском Тэннисоле, как и во всех других эльфийских городах, с площадей тянулись вверх поднебесные мосты… Но потом эльфы оставили кровавый огненный Предел, навсегда остались жить на небесах,  и мосты стали съеживаться, сжиматься, пока наконец не уткнулись обеими концами в землю и не превратились в те самые сухопутные мосты, над которым человеческие олухи ахают до сих пор!

Вот откуда взялись знаменитые «сухопутные мосты», а вовсе не из-за разборок феодалов Тэннисоля, как об этом болтает Элис!

Однако господин Джоунз явно остался доволен ее болтовней. Расхаживая взад-вперед между своим столом и дверью, учитель то и дело вставлял в рассказ Элис замечания вроде: «Так вас провели по всему Мосту Драконьих Глаз?» или «А про Большую Осаду вам рассказывали?»

Мильн скоро совсем перестал слушать Элис и принялся наблюдать за суетливыми движениями учителя; выбрав наконец удобный момент, он ухватил господина Джоунза за ногу Спотыкательным Заклинанием. Заклинание получилось неплохо: господин Джоунз лишь чудом сумел удержаться на ногах и едва не раскокал очки о край стола…

Только это совсем не обрадовало Джона.

Со вчерашнего дня его не радовало совсем ничего: ни море, ни джунгли, ни полеты на «Лучезарном», ни удавшееся волшебство! Он отказался играть с ребятами в акулу Баскервилей, он не захотел махнуть в амазонскую сельву на поиски Затерянного Мира, не пошел на день рождения Корвина и свирепо огрызнулся на Рона, когда тот осторожно спросил его, что случилось?

Даже Рону Дэви не мог рассказать о том, что вчера произошло в маяке. Как он мог обозвать Теварца самым мерзким ругательством — акулой, да еще и человеком впридачу? Конечно, Теварец и вправду был человеком, но… но… А вдруг Великий Маг теперь никогда больше не захочет его видеть?

При мысли об этом словно колючий еж застревал у Дэви в горле — и ему хотелось то ли кликнуть дракона Харро, то ли устроить в Мурленбурге землетрясение с бурей и грозой! А может, и вправду испробовать свое новое Заклинание Бури прямо здесь, в классе? Вообще-то это может скверно закончиться… Ну и пускай — сейчас чем хуже, тем лучше! Пускай душный вихрь посшибает с подоконников все цветочные горшки, пускай с потолка на пол грохнется люстра, пускай Элис заткнется на полуслове и зайдется испуганным визгом, пускай…

— ДЭВИ, ОХЭЙ!!!

От этого вопля оконные стекла задрожали мелкой испуганной дрожью, Дэви быстро взглянул в окно — и чуть было не вскочил.