Страница 36 из 68
Конечно, это здорово — быть взрослым, сильным и смелым, но как же здорово снова хоть ненадолго стать маленьким несмышленышем и снизу вверх смотреть на того, кто в тысячу раз сильнее и мудрее тебя!
— Пожалуй, вы и вправду неплохо справились, — протянул Теварец, когда Дэви закончил рассказ. — Для беспамятного заморока и мага-недоучки. У тебя даже дважды получилось Заклинание Белого Камня… Если дело так дальше пойдет, может, ты и вправду когда-нибудь станешь Магом Стрелы… Лет эдак через сто.
— В Пределе я не стану магом даже через тысячу лет, — глядя в камин, где мелькала шустрая саламандра, горько отозвался Дэви. — ТАМ у меня ничего не получается… Почти ничего! Разве что самое простенькое заклинание Щита, и то через раз… Но ни разу у меня там не получилось заклинание Херви! Хоть разорвись на куски, ничего не выходит!
Дэви услышал потрескивание сигареты, когда Теварец сделал глубокую затяжку.
— Если у тебя не получаются в Пределе обыкновенные заклинания, попробуй сочинять заклинания в стихах.
— А? — Дэви вскинул голову, чтобы посмотреть на Теварца.
Нет, на этот раз Великий Маг не ухмылялся: он сосредоточенно и серьезно лепил из сигаретного дыма фигурки животных, и голос его тоже звучал вполне серьезно.
— Попробуй написать заклинание в рифму, — повторил Теварец, пуская дымного гепарда в погоню за дымной антилопой. — Рифмы иногда усиливают волшебство лучше самой мощной абракадабры.
— Правда?! Я обязательно попробую, Теварец! Эх, вот бы сочинить такой стишок, чтобы все приютские уроды превратились в длинноусых тараканов!
— Зачем? — поинтересовался Великий Маг.
— Чтобы сначала поотрывать им усы, потом лапы, а потом…
Меч на каминной полке вдруг зазвенел тихим леденящим душу звоном, над полкой начало медленно разгораться голубое сияние.
— Тише! Тшш… — Теварец мимоходом коснулся плеча Дэви, и тот через силу разжал крепко стиснутые кулаки.
Грозный звон клинка утих, голубое сияние угасло, за камином заиграла далекая музыка.
— Мда-а, — задумчиво проговорил Теварец. — Из твоей ненависти, похоже, получился бы не один десяток таких мечей… Зато твоей любви едва хватило бы на одну-единственную кольчугу.
— А разве бывают… Кольчуги из любви?.. — с трудом проговорил Дэви.
Он все еще чувствовал дрожь меча — она отдавалась в его душе и теле яростной затухающей дрожью.
— Нет. А жаль. Кольчугу из твоей любви наверняка было бы не пробить даже метеоритом, — Теварец выплюнул сигарету, развернулся в кресле и, закинув одну ногу на подлокотник, сверху вниз посмотрел на Дэви. Длинный шрам на лице Великого Мага казался багровым в свете каминного огня, багровые отблески лежали на его взъерошенных черных волосах. — Что ж, кто не умеет ненавидеть — тот не умеет и любить. Только помни: для меча из ненависти ножен нет. И если ты порежешься о его клинок, вряд ли я сумею заговорить твою рану.
— Я не порежусь! Я умею с ним обращаться!
— Тогда зачем отрывать усы и лапки тем, чья жизнь и так скучнее тараканьей? Что они видят, твои «приютские ублюдки», кроме самых серых и отвратных местечек Предела? Не лучше ли их презрительно пожалеть?
— Пожа… — Дэви почти поперхнулся.
Он недоверчиво уставился на Великого Мага, пытаясь-таки углядеть насмешку в серых волчьих глазах.
— Но… Теварец, ты же не думаешь, что если кто-то ни с того ни с сего дает тебе пинка, ты должен снова подставить задницу?
Теварец ухмыльнулся одной из своих жутких ухмылок, от которых Дэви раньше хотелось спрятаться под стол.
— Я думаю, что тот, кто снова подставит задницу, второй пинок получит уже не зря!
— Ага!!! И я тоже так думаю!!! А этот придурок отец Дакс…
— Тебе пора, — перебил Теварец, скидывая ногу с подлокотника и снова разворачиваясь к камину. — Счастливого пути, привет Ронгхэльму!
Дэви захлопнул рот, снова было его открыл, но так и не договорил то, что собирался сказать. Очень медленно он встал, еще медленней сунул меч в петлю за левым плечом и нехотя побрел к выходу.
У самого порога он обернулся: пламя в камине по-прежнему ярко горело, но над креслом Теварца опять сгущались грозовые тучи, и по каминной полке барабанили первые капли дождя…
…А вот над Иннэрмалом светило жаркое солнце, и когда Замыкающее Заклинание бросило Дэви на горячий песок, над его головой тут же раздался возмущенный вопль Рона:
— Поосторожней, охэй! Ты стер чертеж левого борта!
— Левого борта чего?
Дэви встал, шагнул в сторону и посмотрел на странный рисунок, над которым трудился заморок. Вокруг рисунка разлеглись и расселись все ребята, и, пока Дэви снимал кольчугу, наперебой рассказывали ему, какую потрясающую штуку задумал Рон! Он хочет построить яхту, которая будет не только плавать, но и нырять, а еще сможет уходить в Предел и возвращаться в Запределье, выдерживать жару Долины Смерти и мороз Великой Стыни, сможет даже летать и становиться невидимой!
— Хм… А это разве яхта? — голосом Теварца переспросил Дэви, разглядывая «чертеж». — По-моему, это больше смахивает на широкополую шляпу сомбреро…
— Неважно, совершенно неважно! — пропищал господин Кин сквозь негодующий возглас Рона: «Сам ты шляпа!». — Главное, чтобы в ее каюте был камин!
— Как скажешь, крестный! — улыбнулся Дэви.
В чем, в чем, а в каминах бывший дворцовый домовой разбирался лучше любого другого!
После того, как Дэви отыскал своего крестного под развалинами королевского дворца в столице Белосонии и привез на яхту «Дельфин», господин Кин два дня отсиживался под койкой Яниссы, не высовывая оттуда носа. На третий день вылез, побродил по яхте, жалуясь на морскую болезнь; к вечеру отдраил до блеска все горшки и кастрюли на камбузе… А на четвертый день соорудил в каюте маленький, но очень красивый камин из зеленых камней, которые притащили ему ребята со дна Залива Большого Когтя.
— Вот теперь у нас есть настоящий дом, — удовлетворенно сказал господин Кин, любуясь на дело своих рук. — И я не променял бы его даже на самый роскошный дворец!
— Я тоже! — пискнула Ильми. — Куда там подводным хрустальным дворцам до нашего «Дельфина»!
Чары забудь-травы сделали свое дело — Ильми снова начала играть и улыбаться, но иногда Дэви казалось, что она вспоминает Подвалы Погибших Душ и свою убитую маму даже сквозь заговор волшебной росы. Хорошо хоть, что в тот страшный день, когда в открытом море Ильми повстречались человеческие корабли ей не повстречалась еще и акула! Дэви не хотелось, чтобы Ильми стала взрослой, ему хотелось всегда иметь маленькую сестренку, которая, сияя глазами, встречала бы его дома вместе с мамой.
Вчерами, когда господин Кин удалялся за камин, Ильми с Яниссой засыпали на койках в маленькой каюте, а Рон растягивался под звездами на ее крыше, Дэви поднимался на песчаные утесы и окружал свой остров самыми сильными защитными заклинаниями, какие только знал.
НИКОГДА БОЛЬШАЯ СМУТА НЕ ПРИДЕТ СЮДА, НА ИННЭРМАЛ!
Дан-гер-дон!
Остров Русалок всегда будет самым безопасным местом на Земле — здесь дети русалок и дельфинов всегда смогут резвиться, не опасаясь людей и акул; здесь огнедышащих драконов никогда не настигнут серебряные пули; здесь на высоких безлюдных скалах чайки всегда без опаски будут вить гнезда из клочков жемчужных радуг!
Ел-лен-гор!
Никогда корабли людей не пересекут кольцо Барьерного рифа и кольцо заклинаний Брошенного Принца Дэвида!
Интересно, выжил бы Дэви в Пределе, если бы у него не было Иннэрмала?
И если бы у него не было Рона?
И если бы у него не было Теварца?