Марготта

А вот черта с два! Звуки вовсе не были наваждением. Вой усилился, разделился на несколько голосов и поменял тональность. Если раньше он был угрожающим, то теперь стал завораживающим. В едва различимых просветах между деревьями замелькали красные огоньки, которые в равной степени могли оказаться как глазами огромных зверюг, так и мутировавшими чернобыльскими светлячками, невесть как попавшими в этот мир. Кстати о зверюгах… Интересно, не покусала ли Тьяру одна из этих тварей? А ведь вполне возможно…

Я явственно слышала за спиной странный топот и еле сдерживалась, чтобы не обернуться. Интересно, почему нельзя-то? Примета плохая? Или Хозяин подумал, что я испугаюсь настолько, что сойду с ума? Тогда не на ту напал: чтобы меня серьезно напугать, нужно очень постараться!

Любопытство уже почти одержало победу над разумом. Из последних сил сопротивляясь сама себе, я сделала то, что ни одному нормальному человеку в голову бы не пришло, – заговорила с лошадью:

– Эй, ты, глазастый… Да, я к тебе обращаюсь. Нет, можешь не отвечать и не оборачиваться, тем более что я сама хочу обернуться. Как ты думаешь, кто за нами гонится? Страшный монстр? Или скрюченная старушка с клюкой, корзинкой мухоморов и воплями: «Постойте, родные! Отведайте грибочков! Сама растила, поливала, пропалывала и окучивала, да за-ради вас не пожалею!»

Конек неопределенно мотнул головой и снова увеличил скорость. Откуда в нем только силы взялись? И тут на тропинку прямо перед нами выскочила… та самая бабушка с корзинкой из моих бредовых мыслей. Ну прямо все один в один: и клюшка, и мухоморы. Да и вопли не замедлили появиться.

– Стой, окаянная! – заверещала старушка, отбрасывая корзинку и пытаясь поймать моего конька за повод, который я от неожиданности выпустила из рук. – Стой! Не трону тебя, только Каурку отдай! Отдай, говорю!!! Верни, что не твое, да убирайся с глаз долой к себе домой, там давно все заждались. Отдай Каурку-у-у…

Последний вопль растворился в моем визге и разбавился шипением пульсара, который я выпустила совершенно не задумываясь. Бабка неожиданно ловко уклонилась, пропуская сгусток чистого огня над собой, выкрикнула какую-то длинную заумную фразу, и землю у копыт моего глазастого конька расколола извилистая зеленая молния. Каурка, не сбавляя хода, перепрыгнул через разлом, я метнула назад еще один пульсар и не удержалась – обернулась.

И увидела вдалеке только смазанный туннель из скрюченных вековых деревьев и красные огоньки глаз, сверкающие в глубине его. Наверно, это все-таки были глаза, иначе с чего бы чернобыльским светлячкам летать исключительно парами?!

Короче, из темной части леса мы выбрались. Дальше деревья пошли совершенно обычные, зеленые, вновь послышался птичий щебет, да и тропинка вдруг резко свернула влево, чтобы за поворотом воссоединиться с центральной дорогой. Там, на месте воссоединения, меня ждал Хозяин и две лошади. Странно, ведь до въезда в чащу их было три…

– Э-э-э… А где третья?

– Осталась в лесу.

– Зачем?

– А ее не спрашивали. Думаю, сейчас волки уже наслаждаются непредвиденным обедом.

– Волки? А откуда вы знаете, что это волки? Они ее съели?

– Да, съели. А про волков и бабку, которая их разводит, у нас разве что младенец не знает. Ее даже ласково называют Волчьей Тетушкой. Она в этой чаще уже несколько столетий живет. Иногда даже является некоторым особо нетрезвым личностям. На самом-то деле ее уже давно никто не видел. Померла, наверное. А волки живут.

Я как открыла рот, так его и закрыла. Волчья Тетушка, значит?! А я тут при чем, я же трезвая? Зачем было ко мне приставать? Каурка ей, видите ли, понадобился. Мой конь, никому не отдам! И никакой он не Каурка, он Глазастый.

– Слышь, ты, животное… Давай я назову тебя Глазастый. Ты как, не против?

Конек мотнул головой, подтверждая, что он только за. А все же любопытно, что от него надо было этой мифической старухе. Да и от меня… Как она там орала? «…убирайся с глаз долой к себе домой, там давно все заждались»? Да уж наверняка заждались! Но откуда она узнала???

Я так задумалась, что голос Хозяина, прозвучавший над ухом, заставил меня подпрыгнуть в седле.

– Послушай, эльфеныш… А можно задать тебе два не очень тактичных вопроса?

– Ну можно, – пожала плечами я.

– Тогда ответь мне, пожалуйста, сколько тебе лет?

– Пятнадцать, – призналась я.

– Это хорошо, – облегченно улыбнулся Хозяин, – А то Роледо уверял, что тебе десять. Я, конечно, ему не поверил, но кто вас, эльфов, разберет.

– Я не эльф, я – человек!

– Да ладно ты, я же шучу.

– Не смешно. Я же вас подземным гномом не обзываю. А что за второй вопрос?

Хозяин задумался, явно подбирая слова. Было очень странно видеть его в нерешительности. Что же там за вопрос такой, что нужно столько собираться с духом, прежде чем его задать. Не в любви же он мне признаваться собрался!

– Ну? – не вытерпела я, когда пауза затянулась на несколько минут.

– Ну… В общем… Может, это прозвучит глупо… Даже скорее всего… – Хозяин помялся еще некоторое время, а потом единым духом выпалил: – Но почему ты с сегодняшнего утра разговариваешь исключительно на предонском, причем безо всякого акцента?

Вместо ответа я глупо икнула и выпала из седла.

Великий Инквизитор никогда не видел разъяренную фурию и даже не думал, что когда-нибудь придется, да еще так близко.

– Идиот! Тупица! Скотина! Болван! – вопила фурия, метая из глаз зеленоватые молнии. Инквизитор пока успешно уклонялся, но понимал, что долго не продержится. – Кто тебя просил повторно запускать пентаграмму? Кто? Я просила? Что-то не припомню! Ну повтори мне, чурбан безмозглый, что ты должен был сделать с девчонками? Что?

– Убить обеих. Тела сжечь, – послушно пробормотал Великий Инквизитор. Уж что-что, а память у него была великолепная.

– Я дала тебе антимагический порошок. Я научила тебя простейшим заклятиям, позволяющим отличать магов от обычных людей. Я дала тебе точные указания, где и когда их искать. А ты, дубина, не смог справиться с двумя девчонками. На кой черт ты запихал их в пентаграмму?

– Думал, так будет эффектнее. Ты не говорила, что она – портал!

– Я тебе много чего не говорила, например, что прыгать с десятого этажа вредно для здоровья! Хочешь попробовать?

– Н-н-нет, спасибо… – запинаясь, ответил Инквизитор. Он слишком хорошо знал свою собеседницу и понимал, что та словами зря не бросается. Может и полет с многоэтажки устроить, и взрыв рудничного газа.

– Ну и хорошо, что не хочешь, потому что у меня есть еще пара вопросов. Вот когда они переместились, зачем ты, солнце мое, полез следом?

– Хотел догнать. Я думал…

– Думал? Интересно чем? Обычно люди делают это головой, но ты так, наверно, никогда не пробовал. Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты сбил след! Через нестабильную пентаграмму можно с большим трудом отследить последнее перемещение. Но уже предпоследнее невозможно в принципе. Как я теперь буду их искать, кретин ты доморощенный?

– А которая из девчонок вам нужна-то? – Инквизитор уже понял, что убивать его сейчас не будут. Возможно, в другой раз.

– А я не знаю! – с непередаваемой смесью злости и отчаяния воскликнула «фурия». – Эти две дуры так много времени проводят вместе, что их ауры носят четкие отпечатки друг друга. Плюс помехи от окружающих… Я до сих пор понятия не имею, которая из них мне нужна! Придется искать обеих сразу. Так что мне пора, а ты сиди и жди. Если понадобишься, я тебя позову!

– Госпожа, вы что, бросаете меня в этом мире? Это же настоящий ад! Мои ребята здесь за сутки прибили больше монстров, чем любитель игрушки «DOOM» за всю жизнь. Мы же в таком ритме и недели не протянем!

Но «фурия» уже растворилась в воздухе, на прощанье послав Великому Инквизитору воздушный поцелуй.