Время решать

— Э-э! Заболтались мы с тобой! — понизил голос Дюма. — Уже банкет начинается! О мушкетёрах поговорим в другой раз!

— Прошу внимания! — журналист Франсуа Распай поднялся с места и постучал ложечкой по своему бокалу. — Сегодня мы чествуем наших замечательных артиллеристов! Вот с кого должна брать пример армия! Слово для первого тоста предоставляется…

— Эвару! — выкрикнул кто-то. — Он отличился на баррикадах!

— Да, точно! Пусть тост произнесёт Эвар!

— Согласен! — улыбнулся Распай. Он ободряюще улыбнулся через стол Эвару и подмигнул:

— Давай, друг! Зажигай первый факел!

Эвар, всё ещё размышляющий, что же такого неправильного он сказал Дюма, налил себе бокал шампанского и поднялся с места. 'О чём бы произнести тост? — думал он. — Конечно, за будущую республику и против Луи Филиппа. Да, но… зачем это? Луи Филипп давно мёртв. Пусть он не во всём был прав, оскорблять покойника некрасиво, тем более что когда-то он сражался за Республику'. Вдруг взгляд его упал на противоположную сторону стола, и молодой человек увидел Жюли. Она сидела по левую руку от Дюма и загадочно улыбалась. 'Жюли! Вот оно, главное! Красота и благородство женщин!'

— Господа! — заговорил он уверенно. — Предлагаю оставить политику прошлому и поднять бокалы за самое главное, что существует в этом мире: за красоту наших женщин и их терпение к нам, непутёвым мужчинам! Да здравствуют прекрасные женщины! Пусть они правят миром!

Зал разразился рукоплесканиями. Присутствующие словно забыли, что пришли сюда ради политики. Все спешили опрокинуть бокалы в честь красоты и женственности.

— Мадмуазель! — обратился вдруг Александр Дюма к Жюли. — Несколько минут назад наш друг Эвар подсказал мне идею нового романа. Главной героиней в нём будет очень красивая, умная, благородная и смелая женщина. Вы не возражаете, если этот образ я нарисую с вас?

Эвар проснулся и рассмеялся. 'Вот это да! Я обсуждал с Александром Дюма роман, который он тогда ещё не написал! Ничего удивительного, что он так изумился! Да, но… получается, я ему подсказал сюжет? Конечно, при условии, что и мой друг видел когда-то этот же самый сон. Жюли вдохновила Александра на образ Миледи… Неужели действительно? Вот так наваждения… Ах, Жюли, как же ты прекрасна и желанна… Найду ли я в себе когда-нибудь силы сказать тебе это наедине, вслух?'

4.

— Есть вопросы по пройденному материалу? — поинтересовался Давид, когда все сняли шлемы мнемофонов. Ученики неуверенно поглядывали друг на друга: история Мира Спасения, которую они только что прошли, оказалась совсем не так проста, как могло показаться сначала.

— Давид, почему государства не смогли создать свою машину времени? — спросил, наконец, Жозеф.

— Хороший вопрос! — улыбнулся Давид. — И знаете, друзья, на него нет чёткого ответа. Строго говоря, только государства знают, почему у них это не получилось. Впрочем, наверное, и они не знают, иначе исправили бы свои ошибки и всё сделали. Когда-то некоторые государства обвиняли руководство Эксодус в том, что оно использует свои возможности, чтобы затруднить чужие исследования и предотвратить появление конкурентов, но вот уже сотни лет мы живём раздельно, а машина времени так больше никем и не создана.

— Мне кажется, создать машину времени мог только Борис Рабинович! — задумчиво сказала Мари. — И вообще, я думаю, что каждое открытие, если оно по-настоящему важно для людей, может быть сделано только одним человеком. А если этот человек преждевременно умрёт или просто займётся чем-нибудь другим, и открытие не состоится. Причём человечество даже не заметит этого, наука пойдёт другим путём, а все подумают, что иначе и быть не могло.

— Наверное, ты права! — отозвался Эвар. — Вон как долго доказывали Великую теорему Ферма, и это после того, как она была сформулирована. А если бы Ферма не открыл её для людей? Никто даже не знал бы, что именно нужно доказывать!

Наступила непродолжительная пауза.

— Ещё вопросы есть? — Давид окинул всех взглядом, явно намереваясь объявить о конце занятия.

— Да, у меня вопрос! — поднял руку Эвар. — В лекции сказано, что проект Эксодус прекратил сотрудничество с государствами из-за того, что спасённые начали возражать против него. Но почему они возражали? Ведь их самих избавили от гибели, так отчего же им не нравилось, что спасают также других?

— О, это скорее вопрос к психологам! — улыбнулся Давид. — Я могу только высказать своё частное мнение. Многие люди, получив помощь, вскоре убеждают себя, что иначе и быть не могло: дескать, они такие хорошие, что заслужили, а то и вообще сами всё сделали. И когда они видят, как спасение приходит к другим, они не вспоминают свои прежние злоключения, от которых избавлены, а возмущаются разбазариванием общественных средств.

Ученики переглянулись в замешательстве. Общее мнение выразила Мари, она спросила робко:

— Вы же не думаете, что мы так поступим?

— Нет, конечно! — ободряюще улыбнулся Давид. — И я открою вам небольшую тайну: с тех пор, как Эксодус стал внегосударственной программой и возник наш Мир, спасение касается не всех невинных людей, как было прежде, а только тех, которые представляются, как бы это сказать, благодарными, умеющими ценить сделанное им добро. Вы нам представляетесь порядочными, благодарными людьми, достойными своего жизненного шанса!

— Но ведь существует вероятность ошибки? — неуверенно спросил Жозеф.

— Верно, однако если неблагодарный человек оказывается в одиночестве, меньшинстве, ему неудобно демонстрировать свои истинные чувства, приходится скрывать.

— Да, правда! — кивнула одна из девушек. — Психологи говорят, что редко кто показывает на людях свои дурные наклонности, если не рассчитывает на поддержку.

— Вот и отлично! — снова улыбнулся Давид. — Вопросов больше нет? В таком случае, наше занятие окончено! Идите к себе, отдыхайте!

Эвар облегчённо вздохнул, когда джунгли остались позади.

— Ладно, первый уровень тренажёра ты прошёл! — раздался голос Яна. — Возьмёшь второй прямо сейчас или отложишь на завтра?

— Давай попробую второй уровень! — заявил Эвар. Первый успех гнал адреналин и требовал развития.

— Ладно, тогда двигай вперёд! Держись, парень, это тебе не пара гадюк!

Эвар шагнул вперёд — и в один миг травянистая почва исчезла из-под ног, сменилась тёмно-бурыми камнями пустыни. 'Странно! Какая опасность может поджидать в пустыне?' — удивился Эвар, но на всякий случай оглянулся. И вовремя: в двух шагах сзади к нему подбирался вихрь торнадо — или нечто похожее на него, совершенно бесшумное и коварное, не предупреждающее о себе ветром, словно вышедшее на охоту. Миг — и с неба обрушилось что-то вроде гигантского стеклянного колпака, который накрыл странное торнадо, а затем оба исчезли, словно их и не бывало. Эвар тряхнул головой: не время удивляться странному чудовищу и способу его устранения, надо идти дальше. Что там? Холмы какие-то. Подняться, что ли?..

Почва внезапно ушла из-под ног, открывая гигантскую пасть, переходящую в бездонную глотку, трепещущий исполинский язык и острые колоннообразные зубы. Эвар едва успел вскрикнуть, как со всей поверхности его тела изошло синеватое пламя. Прежде чем кандидат в Охранение мигнул, исполинская змея, в пасти которой он только что находился, исчезла, будто испарилась, а сам он повис в воздухе над бездонной впадиной.

— Вот как… эта пакость маскируется под холмы, значит… — бормотал он, дрожа всем телом, беспомощно размахивая руками и ногами и медленно передвигаясь в воздухе к твёрдой почве. — Что за чёрт… Надо сейчас же забыть про эту мерзость и идти дальше… — Однако тело отказывалось повиноваться, пребывая во власти кошмара предыдущих секунд, и Эвар сдался:

— Ян, можно сделать перерыв?

Тотчас пустыня вокруг исчезла, сменилась знакомыми стенами, а тёмно-бурые камни под ногами превратились в светло-синий пол в комнате Охранения. Эвар потерял равновесие от неожиданности и опустился на пол. Ян улыбнулся, присел на корточки рядом и похлопал его по плечу: