Кукловод

-- Ну и чего уставился?! -- покосилась на него девица, отбрасывая в сторону недокуренную сигарету.

Виталий усмехнулся, поигрывая ключами от машины, кивнул в сторону припаркованной недалеко от входа "Мазды":

-- Скучаешь? Не хочешь прокатиться?

Показалось, что девчонка сомневается.

-- Что, вот так просто?

-- А почему бы и нет? Я покажу тебе рассвет над рекой, с Петровского холма увидишь, как просыпается город...

-- Романтик, -- усмехнулась она. -- Ладно, уболтал. Только учти -- лапать себя не дам!

Ага, конечно, так он ей и поверил. Зачем тогда вообще садилась? И вот он уже задирает ее майку на заднем сиденье "Мазды", нащупывая ладонью налитую молодостью грудь и затвердевший сосок, расстегивает джинсы... Она для виду покуражилась, конечно, что-то про месячные начала бухтеть. Но вскоре уже весьма охотно стала отвечать на его поцелуи, и сама принялась расстегивать на нем брюки, нащупывая набухший член...

Оттрахать себя в машине все же не дала. Предложила сделать это не здесь, а в ее якобы уютной квартирке.

-- Ладно, показывай, куда ехать, -- сказал он, сдерживая рвущийся наружу орган любви. Ничего, сейчас он отомстит Вике тем же способом. Возможно, что именно в это время она кувыркается в каюте с каким-нибудь корабельным мачо.

-- Пока прямо, я скажу, где сворачивать.

Они петляли по каким-то закоулкам минут двадцать, пока, наконец, не остановились у ветхого с виду четырехэтажного дома, ни одно из окон которого не горело, что показалось Рогозину более чем подозрительным.

-- Тормози, это здесь.

-- Странное у тебя место жительства, -- пробормотал он.

Они вошли в темный подъезд, перешагивая через строительный мусор.

-- У вас тут что, олигарх заселился, и ремонт под себя затеял?

-- Не обращай внимания. Осталось немного, -- подбодрила его Элеонора. -- Открывай эту дверь, входи...

-- Это что? Ты здесь живешь?! Знаешь, что-то мне не хочется заниматься любовью в таком месте.

-- Теперь, дружок, давать задний ход поздно...

-- Ой!..

Схватившись за ужаленную ягодицу, он увидел в руке своей новой подружки небольшой шприц, наполовину наполненный темной жидкостью. Она ничего не ответила, лишь только как-то странно на него посмотрела. Виталий хотел вырвать у нее шприц, отвесить этой шлюхе пощечину... Но понял, что не может двинуть не то что рукой, а даже повернуть голову. Он моментально превратился в самое настоящее бревно, которое принялось медленно оседать на грязный, покрытый кирпичной крошкой пол.

В следующее мгновение он увидел над собой лицо Элеоноры. Вернее, контур ее лица, освещенный пробивавшейся сквозь оконный проем луной.

-- Ну что, страшно?

Ему и вправду было страшно. Если бы он мог кричать, то заорал бы что есть мочи. Но он мог только смотреть в глаза той, что нависала над ним. Самое жуткое было в том, что эти глаза не принадлежали больному, свихнувшемуся существу, а глядели на него совершенно бесстрастно, может быть, лишь с малой толикой интереса, как, наверное, глядел Павлов на своих подопытных собак, вставляя им в желудок очередную фистулу.

Она извлекла из недр своей сумочки сотовый, включила мини-камеру, и навела объектив на застывшее лицо жертвы. От разорвавшей темноту вспышки Виталий на несколько секунд ослеп.

-- Эту фоточку я оставлю себе, -- прокомментировала девица. -- А следующую сделаю, когда ты уже отправишься в мир иной, и отправлю ее по одному адресочку.

В следующее мгновение похолодевший от ужаса бизнесмен узрел перед собой блестящее в лунном свете лезвие ножа.

-- Прежде чем я сделаю операцию, мне нужно, чтобы твой дружок был в боевом состоянии, -- сказала Элеонора, кинув взгляд куда-то, ниже пояса мужчины. -- Отсекать этот скукоженный стручок мне не то что неприятно, а просто неудобно -- боюсь промахнуться.

Виталий похолодел от ужаса, а она взяла его фаллос в ладонь и принялась мять, приводя "орудие труда" в боевое состояние. И, как ни странно, спустя какое-то время тот подчинился, набух и отвердел.

-- А сейчас тебе будет немного больно, -- сказала девица, плотоядно усмехнувшись и обнажив жемчужно-белые зубки. -- Но боль принесет тебе освобождение, ты просто этого пока не понимаешь. Впрочем, и потом ты не сможешь этого понять, если только не существует загробной жизни. Заодно и проверишь.

С этими словами Элеонора сделала неуловимое движение, и ниже пояса его пронзила такая жуткая боль, что он задохнулся, едва не потеряв сознание. А спустя несколько секунд, когда ему силой раздвинули челюсти, и засунули между ними что-то еще теплое, влажное и мягкое, несчастный коммерсант пожалел, что не впал в беспамятство. У него не было даже сил выплюнуть этот сочащийся кровью комочек мяса.

-- Я тут решил (или решила, как тебе больше нравится) поиграть в одну интересную игру, -- между тем продолжила девушка, вновь склоняясь над полуживым Рогозиным. В лунном свете ее волосы отливали серебром, и она выглядела чудо как хорошо. Странно, подумалось бизнесмену, как он еще может думать об этом в его положении.

 -- Эта игра, -- продолжила девица, -- что-то вроде шахмат, только вместо фигур в ней люди. Так-то вот, Лешенька. И этот любвеобильный дурачок, посредством которого я с тобой общаюсь, стал первой жертвой в игре, первой съеденной мною пешкой. Попробуй сделать ответный ход, если тебе это удастся. Наводка, где меня искать, будет в тексте письма. Можешь попробовать предотвратить следующий труп, если, конечно, уложишься по времени. Желаю удачи.

А затем ее пальцы опустились на его глаза, вдавливая их внутрь глазниц, и наступила тьма...

Он поднял веки, еще некоторое время невидяще глядел перед собой, затем перевел взгляд на свои пальцы ладонь, и принялся лихорадочно тереть их носовым платком, словно они были все в крови.

Спустя пятнадцать минут, вдыхая легкими свежий утренний воздух, они вышли во двор, где полицейский из оцепления сдерживал падких до свежей сенсации телевизионщиков. Еще бы, такое жестокое убийство! Показать в прайм-тайм, в вечерних новостях, а следом рекламу по повышенным расценкам. Интересно, кто им проболтался? Хотя наверняка у них имеются приборы для перехвата переговоров на полицейской волне.

-- Молодая девушка по имени Элеонора, -- задумчиво твердил тот, разминая пальцами сигарету. -- Ты уверен, что не ошибся?

-- Я был бы только рад, если бы ошибался. Но мне кажется, тут дело куда интереснее, чем может показаться на первый взгляд.

-- Ты имеешь в виду монолог убийцы? Она точно говорила от лица мужчины? Слушай, а если это трансвестит? Или... или ты хочешь сказать, это как в "Изгоняющем дьявола", сатана вселился в несчастную девушку?

-- Бес его знает, Вить... Кто-то решил поиграть со мной в игру, где люди вместо шахматных фигур, и мне предстоит сделать ответный ход. Вот только я не знаю, куда двигать свою пешку... Мне не дает покоя это загадочное письмо с фотографией, надо выяснить, что значит эта страшная месть...

-- Ладно, вечер утра мудренее, -- сказал он, посмотрев на разгорающийся день. -- Поехали-ка лучше к нашему общему другу Чикатило, размножать портрет. Если он, конечно, уже на работе.

Глава 4

Девушку задержали уже на следующий день. Она оказалась третьекурсницей МАИ Ольгой Раевской, дочерью известного летчика-испытателя, чьим именем даже была названа одна из улочек города. Учась в Москве, она приехала к родителям на каникулы, и редкий раз выходила из дому, разве что, наведываясь к подругам. Ольга решительно отказывалась вспоминать, где провела вторую половину того дня, вечером которого лишился жизни Виталий Рогозин. При обыске у нее дома нашли платье с небольшим бурым пятном. Анализ ДНК показал, что это кровь погибшего бизнесмена. Шприц найти не удалось. Так же как и бесследно исчезнувшее лицо Рогозина.