Реверс Милосердия

— Этот динар, изготовлен в… — мне не надо дальше слушать, уже ясно, он расскажет о монете больше, чем любой нумизмат, прерываю:

— У тебя есть друзья?

— А монета? — возмущен, он ведь старался!

— Она уже твоя. Так что на счет друзей?

— Есть конечно! — он говорит правду и врет одновременно.

— Они тебе рассказали, о монете? О том, что младгерцог в загуле, о зданиях города?

— Ты тут кого-то видишь? — пытается отшутится, не получится. Да и не денешься ты теперь от меня никуда.

— Как я их увижу? Их же кроме тебя никто не замечает! — мальчонка дергается, куда там, с моей рукой на загривке то.

— А откуда вы узнали? — после нескольких безуспешных попыток вырваться, он смиряется.

— Я кое-что знаю, о подобных тебе. — Так оно и есть.

— Вы расскажите?

— Возможно, но позже, а сейчас пойдем, нам надо в пансионат.

Город и его достопримечательности подождут, до другого раза. Гораздо более занимательно, кто рядом со мной шагает. Эх, закончилось твое детство городской беспризорник, прямо сегодня. Наслаждайся последними часами, привычной тебе жизни. Ты не обычен, ты уникум. Ты информ — разумный способный получить любую информацию, прямо из инфополя вселенной. Хорошо, что природа поставила барьер и эти потоки знаний не управляются разумом на прямую, но даже так. Вин, ты не представляешь свою ценность. Да не маг, не энергет и твоя особенность не поддается обнаружению и обучению, но то что император, с радостью поменяет пару легионов на одного подобного тебе, не сомневаюсь.

Что же с тобой делать? Присматривать за тобой долго, я не смогу. Устроить в детский дом или пансион? Нет, учителя скоро заметят странности в нем. А как потом распорядятся твоей судьбой? Опасно. Винсент это ходячая бомба, гораздо более страшная, чем "Сиреневая звезда". Да существует вероятность, что ты проживешь вполне обычную жизнь, считая себя просто немного сумасшедшим. Но желание стать вором? Э, нет! в руки "дядюшек", ты не попадешь точно. Обещаю. Я тебя просто убью, если пойму, что выберешь этот путь. И никаких угрызений совести не почувствую.

Я много раз видел, к чему приводит избыточное милосердие. Тебе не повезло Вин, встретить не фею на своем жизненном пути, а пересечься с эрмом.

Глава IX

— А ты никогда не мечтал, быть аристократом?

— Чтооооо, — в удивлении Вин, роняет, бережно облизываемую, сладкую палочку от "ваты".

— Понимаешь… — Надо подобрать верные слова. — Ты очень способный мальчишка.

— Правда? — обычно подобные люди явные социопаты, но эта горькая чаша минула, жизнерадостного беспризорника.

— Правда, я бы даже сказал талантливый.

— А как вы это определили? — он ко мне на "вы" или на "ты", но сейчас не стоит заострять на этом внимание.

— Умею, — я не зря тренировался перед зеркалом, хитрое подмигивание получается здорово. — Ну так, что, мечтал или нет?

— А кто не мечтает о таком? — хмм, даже дети смотрят на меня как на круглого болвана.

— Вернемся к этому вопросу чуть позже. Нам далеко идти?

— Нет, уже скоро.

"Скоро" — понятие, как оказалось, довольно расплывчатое. Пансионат располагался на самой границе с пригородами. Высокий кирпичный забор, отделяющий его территорию от оживленных улиц, оплетал красный плющ, чем разительно выделялся из общегородского тона. Большие, ажурного плетения, ворота способны без труда пропустить самую вычурную карету. Калитку для пеших гостей, охраняет, не к месту полосатая будка сторожа.

— Вы куда? Это частные владения, — перегораживает мне дорогу, крупного вида мужчина.

— Мне собственно, надо пройти в пансионат.

— Если вы навестить кого-то, то надо сперва записаться.

— Нет, я хотел бы видеть настоятельницу.

— По какому вопросу? — доходчиво звякаю кошельком, охранник сразу теплеет. — Пройдете по центральной аллее, затем у главного входа попросите и вас проводить дальше. Только мальчишке с вами нельзя, это дивичий пансион.

— Вин, подождешь? Думаю я быстро. — Показываю на скамейку, в сквере напротив.

— Без проблем! — взгляд его уже нацелился, на лавку продавца замороженных фруктов. Как бы он все заработанное не проел, за один присест. Из меня плохой врачеватель, а хлюпающего носом мальчугана, будет жалко.

Без малейшего лязга открывается, плетеная из метала, дверца. Тут хорошо следят за мелочами, делаю себе пометочку. Как никак, я взял на себя обязательства, по дальнейшей судьбе Мирны, пока та не станет совершеннолетней, по законам Хиорта это пятнадцать лет. И ловлю себя на том, что смотрю на "Белую поляну" оценивающе, стоит ли тут находится подопечной или найти место получше? На первый взгляд все очень прилично и опрятно. Дорожка, посыпанная мелкой гранитной крошкой, которую обступают молодые клены, по такой приятно идти. А осенью наверно очень красиво, когда на красноватую алею ложатся разноцветные листья. Главное здание окружено, подстриженными газонами, на которых вразнобой стоят беседки античного стиля. Из приоткрытых окон, льется веселый девичий смех. Одно не понятно, почему название такое "Белая поляна", нигде не видно белого цвета, кругом превалирует зеленое с красно-желтым. Даже стены пансиона, облицованы камнем с малахитовыми прожилками.

Прошу стража, мерно расхаживающего по широким ступеням близ входа, проводить к директору. Тот ничего не уточняет, да такому и не надо, в отличии от своего коллеги у калитки, этот чем то неуловимо напоминает привратника в доме герцогов эллийских. Изнутри дом производит такое же благоприятное впечатление, как и снаружи. Широкие коридоры, с развешенными на стенах картинами. В которых нет и намека на войну и кровавые легенды, все они изображают мирные пейзажи различных мест мира. От перекати поля скачущего по барханам великой пустыни, до шторма в северо-западной части океана, судя по айсбергам. Охранник оставляет меня перед массивной, едва приоткрытой дверью, с лаконичным номером "1". Шепотом осведомляюсь, как собственно зовут управляющую.

— Разрешите войти? — предваряю свои слова легким стуком.

— Конечно, заходите, — я представлял себе суровую даму лет за сорок, а тут почти воплощение Мерри Попинс сидит, с очаровательной улыбкой. — Я вас не знаю, хотите обсудить возможность, отправить к нам родственницу?

— Нет, — млею под её взглядом. — Я попечитель Мирны Вильхови.

— О! Наконец то вы решили нас навестить, а то все одни банковские переводы, даже сама Мирна ничего не знает, о том кто оплачивает её обучение. — Любопытно, брат скрывал от сестры свою помощь, наверно от того, что она могла догадаться откуда деньги. — А кем вы ей приходитесь? Она упоминала, что у неё только брат есть, но он явно моложе вас.

— Я не родственник, — ух каким колючим может стать взор, а всего то надо чуть опустить брови. — Просто многим обязан этой семье, — немного преувеличить, не помешает.

— Жаль, Мирна обрадовалась, узнав что она не одна с братом в семье, — а может и совсем уже одна, но уточнять не буду.

— Не будет ли наглостью с моей стороны, попросить взглянуть на неё?

— От чего же. Через пять минут, закончится урок и её класс пойдет на прогулку. У нас большая территория с собственным парком за зданием.

— Как вы считаете, она и правда талантливый художник?

— Это некоторое преувеличение, у неё совсем нет чувства цвета, — Как то не нравится, возникающее внутри странное чувство. А именно — желание позаботится о незнакомой девочке и после окончания обучения в пансионате.

— Но её рисунки… — и сам себя обрываю, мало ли, что могло показаться любящему брату.

— А вы об этом! Рисует она великолепно! Настоящий талант! — эээ, а о я чем тогда спрашивал? Извилина зашла за извилину и временно "подвис". — Ааа! Понимаю, вы совсем не разбираетесь в искусстве.

— Не разбираюсь, — немного люблю, но не эстет точно.

— Она замечательный графист.