Туннель Эго

Antti Revonsuo проводил параллель с удивительным феноменом ВТО (в оригинале OBE, Out-of-Body Experience — прим. перев.), когда сравнивал сознательное переживание с постоянным и не требующим усилий вне-мозговым опытом. Как и я, он привлекал модель симулированного мира для объяснения того, почему ощущение присутствия, которое вы испытываете прямо сейчас, есть лишь внутренний, субъективный тип присутствия. Идея заключалась в том, что содержимое сознания есть содержимое симулированного мира в нашем мозгу и ощущение бытия здесь само по себе является симуляцией. Наше сознательное переживание мира систематически экстернализируется, так как мозг постоянно порождает ощущение «Я присутствую в мире, который вне моего мозга». Всё, что мы знаем сегодня о мозге человека, определяет, что опыт бытия вне мозга и вне туннеля порождается нейронными системами глубин мозга. Конечно же, внешний мир существует и знание, равно как и действие, каузально связывают нас с ним. Но сознательное переживание знания, действия и причастности являются исключительно внутренним делом.

Любой убедительной теории сознания придётся объяснить, почему нам это видится по-другому. Поэтому, давайте начнём с короткой экскурсии по Туннелю Эго и, попутно, изучим некоторые из важнейших задач этой философской, равно как и нейробиологической, убедительной теории сознания. Шесть из них мы обсудим в деталях: Проблему Единого Мира, или единство сознания; Проблему Сейчас, или видимость переживаемого момента; Проблему Действительности, или почему вы родились наивным реалистом; Проблему Невыразимости, или о чём мы никогда не сможем говорить; Проблему Эволюции, или вопрос о том, для чего хорошо подошло сознание; и, в конце концов, Проблему Кого, или вопрос об определении той сущности, которая имеет сознательные переживания. Мы начнём с самой простой из них и закончим самой трудной. После этого, наша подготовительная работа будет завершена.

Глава вторая

Прогулка по Туннелю

Однажды, я должен был написать энциклопедическую статью о понятии «Сознание». Я начал с того, что сделал фотокопии всех существующих энциклопедических статей по этой теме, которые я только смог найти и проследил все исторические ссылки. Я хотел знать, имело ли место, за время долгой истории Западной философии, некое общее философское озарение, пронизывающее, словно нить, извечное стремление человечества понять сознательный ум. К своему удивлению, я обнаружил два таких истинных озарения. Первое озарение заключается в понимании того, что сознание представляет собой знание более высокого порядка, которое сопровождает мысли и другие состояния ума. Латинская концепция conscientia является оригинальным истоком всех поздних терминологий в английском языке и романской языковой группы. Эта концепция, в свою очередь, происходит от cum («с», «вместе») и scire («знать»). В классической античности, равно как и в схоластической философии Христианского Средневековья, conscientia обычно относилась либо к нравственному сознанию, либо к знанию, разделяемому определенными группами людей, опять-таки, в основном относительно нравственных понятий. Любопытно, что истинно сознательное состояние связывалось с нравственным озарением. (Не является ли это красноречивой заметкой, что сознательность, в подлинном смысле этого слова, может подразумевать именно нравственное сознание? Тогда, у философов есть новое определение для сущности, которую они называют зомби — аморальный человек, этически крепко спящий с широко открытыми глазами.)1 В любом случае, многие из классических теорий утверждали, что становление сознательным имеет отношение к установке идеального наблюдателя в собственном уме, внутреннего свидетеля, который осуществляет нравственное руководство, равно, как и скрытое, всецело личное знание о содержимом собственных ментальных состояний. Сознание связывало наши мысли с нашими действиями, предъявляя их на нравственный суд идеального наблюдателя. Что бы мы ни думали об этих ранних теориях сознания как совместного знания сегодня, они однозначно не лишены философской глубины и красоты:

Сознание было внутренним пространством, которое служило связующим звеном между действительным человеческим существом и идеальным внутренним человеком, единственным пространством, в котором было возможно быть вместе с Богом даже до наступления смерти. Со времён Рене Декарта (1596–1650), однако, начала доминировать философская интерпретация conscientia просто как знания более высокого порядка относительно состояний ума. Эта концепция имеет отношение к определённости; в определенном смысле, сознание — это знание того, что вы знаете в то самое время, пока вы знаете. Второе важное озарение, как кажется, относится к интеграции: Сознание это то, что связывает вещи в комплексное, одновременное целое. Если у нас есть это целое, тогда нам является мир. Если информация, которая поступает от ваших органов чувств, унифицирована, тогда вы переживаете мир. Если Ваши чувства поступают врозь, вы теряете сознание. Философы вроде Иммануила Канта или Франца Брентано теоретизировали об этом «единстве сознания»: Что же это, что, в каждый отдельно взятый момент времени, смешивает все разнящиеся части вашего сознательного переживания в одну единственную действительность? Интересно заметить, что первое значительное озарение, а именно, знание о том, что ты знаешь, большей частью обсуждается в философии ума,2 в то время, как нейробиология сознания сфокусирована на проблеме интеграции: каким образом черты объектов связаны вместе. Последний феномен — Проблему Единого Мира динамической глобальной интеграции — мы должны тщательно изучить, если хотим понять единство сознания. Но, в процессе, мы можем обнаружить, что оба этих важных вопроса — непосредственный вариант, обсуждаемый в философии сознания, и перевёрнутый вариант, которым занимается нейробиология, являются двумя сторонами одной монеты.

Каково это было бы — попробовать жить в множестве миров в одно и то же время, в условиях подлинных параллельных действительностей, разворачивающихся в уме? Не будут ли в этом случае существовать и параллельные наблюдатели? Проблема Единого Мира настолько проста, что её зачастую можно проглядеть: Для того, чтобы мир явился нам, сперва, он должен стать одним миром. Большинство из нас считает вполне очевидным, что мы живём своей сознательной жизнью в единственной действительности и что мир, в котором мы просыпаемся каждое утро, это тот же самый мир, в котором мы очнулись за день до этого. Наш туннель — один туннель; здесь нет параллельных аллей, улиц по сторонам или альтернативных маршрутов. Лишь те, кто страдает от тяжёлых психиатрических расстройств, или же те, кто экспериментировал с большими дозами галлюциногенов, возможно, знают, что значит жить в более, чем одном туннеле в одно и то же время. Единство сознания — одно из важнейших достижений мозга: Это не настолько простой очевидный феноменологический факт, что всё содержимое вашего данного переживания коррелирует гладко, без швов, производя когерентное целое, мир, в котором вы живёте свою жизнь.

Однако, проблема интеграции должна быть сначала решена на нескольких суб-глобальных уровнях. Представьте себе, что вы более не в силах связывать в единое целое различные свойства наблюдаемого объекта, такие, как его цвет, текстура поверхности, грани и так далее. При нарушении, известном, как апперцептивная агнозия, на уровне сознательного переживания не возникает никакой когерентной визуальной модели, причём, несмотря на то, что все низкоуровневые зрительные процессы пациента находятся в норме. Больные, обыкновенно, имеют неповреждённое зрительное поле, которое непрерывно воспринимается, но они не могут распознать то, на что они смотрят. Они не могут различать формы, не могут сопоставлять одну форму с другой, не могут сравнить изображение с его точной копией. Апперцептивная агнозия обыкновенно бывает вызвана нехваткой кислорода, поступающего в мозг. К примеру, такое может происходить при отравлении угарным газом. Пациенты вполне могут иметь когерентную, интегрированную визуальную модель-мир, но определенные типы зрительной информации становятся более недоступными. На функциональном уровне, они не могут использовать гештальты групповых сигналов, не способны отделить фигуру от фона для организации поля зрения.3 Теперь представьте, что вы вдруг оказываетесь более не способны интегрировать ваше восприятие объекта с категорическим знанием, которое позволило бы вам идентифицировать его и вы, соответственно, не можете субъективно испытать, что именно вы воспринимаете, как это бывает в случае с астерогнозией (неспособность узнавать объекты через прикосновение, обычно бывает связано с поражениями в двух областях первичной соматосенсорной коры) или аутотопагнозией (неспособность идентифицировать и именовать части собственного тела, что также связано с поражениями коры головного мозга). Также существуют пациенты, страдающие от расстройства, которое называется дизъюнктивная агнозия, которые не способны сопоставлять слышимое и видимое; их жизнь проходит как бы в кино с неправильной звуковой дорожкой. Один пациент так описывал свои переживания: некто «стоял передо мною и я видел, как двигался его рот, но движения его рта не соотносились с тем, что я слышал».4