Страница 1 из 5
Герберт Уэллс
История Платтнера
Можно ли считать историю Платтнера истинным происшествием или нет, это, несомненно, вопрос огромной важности. С одной стороны, мы имеем семь свидетелей, а чтобы быть совершенно точными, скажем, мы имеем шесть с половиной пар глаз и один неопровержимый факт. С другой стороны — мы имеем… что мы имеем… предрассудок, здравый смысл, инерцию мнений. Трудно представить себе более честных свидетелей и более неопровержимый факт, чем отклонение от нормального в анатомической структуре Готфрида Платтнера. Итак, произошла довольно нелепая история! Самая нелепая ее часть — это показания Готфрида (потому что я считаю его также одним из семи свидетелей). Откровенно говоря, я уверен, что что-то неладно во всем происшедшем с Готфридом Платтнером; но что именно, должен признаться, я не знаю. Я был поражен тем, что вся эта история, в самых неожиданных и авторитетных кругах, пользовалась таким доверием. Пожалуй, справедливее всего будет в отношении читателя, если без дальнейших объяснений я просто приступлю к самому рассказу.
Готфрид Платтнер был по характеру англичанин. Отец его, эльзасец, приехал в Англию в 60-х годах и женился на уважаемой английской девушке. Он умер проведя здоровую, лишенную всяких бурных событий, жизнь. Насколько мне известно, главным его занятием была укладка паркетных полов. Умер он в 1887 году. Готфриду было тогда двадцать семь лет. Благодаря знанию трех языков, он занялся преподаванием новых языков в частной школе на юге Англии. Случайному обозревателю он покажется человеком, ничем не отличающимся от любого другого преподавателя новых языков в маленькой частной школе. Его одежда не блещет богатством и особым фасоном, но, с другой стороны, нельзя сказать, чтобы она имела рыночный или поношенный вид. Цвет его лица, как рост и осанка, не внушают никаких подозрений. Может быть вы заметили бы, что, как у большинства людей, лицо его не абсолютно симметрично. Правый глаз немного больше левого, и правая часть челюсти слегка тяжелее левой. Если бы вы случайно оголили его грудь и прислушались к биению его сердца, то, конечно, ваше внимание не было бы привлечено чем-нибудь особенным. Но тут вы разошлись бы во мнениях со специалистом. Если вы примете его сердце за обыкновенное сердце, в этом вопросе с вами никогда не сойдется опытный специалист. Но, если бы вам указать на некоторую особенность его организма, вы, несомненно, легко постигли бы ее. А особенность эта заключается в том, что сердце Готфрида бьется с правой стороны!
Надо сказать, что это не единственная особенность структуры Готфрида, хотя, однако, она единственная, которую может заметить и не очень опытный человек. Внимательное обследование внутренних органов Готфрида, произведенное хорошим хирургом, указывает на то, что и все другие не симметричные части его тела, расположены не на своих местах. Правая доля его печени расположена с левой стороны, левая — с правой; в то время как легкие аналогично перепутаны. Что еще более странно (если исключить возможность того, что Готфрид — искусный актер), это то, что его правая рука за последнее время превратилась в левую. С тех пор как это случилось, ему стало очень трудно писать. Он может писать только справа налево, левой рукой. Он не может ничего бросить правой рукой, во время еды ему приходится долго думать, прежде чем взять вилку или ножик. А его представление о правилах езды (он велосипедист) просто грозит опасностью. Данных, которые бы указывали на то, что Готфрид был раньше левшой, не имеется.
Есть еще один необыкновенный факт во всей этой нелепой истории. Это три фотографических карточки Готфрида. Он снят в возрасте от пяти до шести лет, толстоногий и улыбающийся. На этой фотографии его левый глаз немного больше правого и челюсть чуть-чуть отвисает с левой стороны. Это как раз обратное тому, что его лицо представляет собой сейчас. Фотография Готфрида четырнадцати лет совершенно опровергает эти факты, может быть, это объясняется тем, что она сделана на металлической пластинке, которые были тогда в моде, и дает обратное изображение, как в зеркале. На третьей фотографии он представлен двадцатилетним юношей, и она подтверждает установленное двумя другими. На ней совершенно ясно видно, что Готфрид переменил свою левую сторону на правую. Очень трудно представить себе, чтобы такая перемена могла произойти в живом человеке.
До известной степени, конечно, можно было бы объяснить эти факты, если предположить, что Платтнер решил мистифицировать всех, пользуясь перемещением своего сердца. Фотографии можно подрисовать, а прикинуться левшой, в конце концов, вовсе не так трудно. Но характер человека не подчиняется ни одной из этих теорий. Платтнер очень практичен, ненавязчив, и с точки зрения Ордау в полном рассудке. Он любит пиво, в меру курит, ежедневно совершает прогулку и разумно расценивает свою работу. У него хороший, но не поставленный тенор. Ему доставляет удовольствие напевать всякие популярные, веселые мотивы. Он любит читать, главным образом, авантюрные рассказы, спит хорошо, сны видит редко. Он очень скрытен, и когда ему задают вопросы, касающиеся его необыкновенного организма, он встречает их таким изумлением, что сразу обезоруживает самых подозрительных. Иногда кажется, что он стыдится того, что произошло с ним.
Приходится жалеть о том, что отвращение Платтнера к вскрытиям тела после смерти может помешать доказать, что все его органы перемещены слева направо. От этого факта, главным образом, зависит достоверность этой истории. Нет такого способа, которым можно было бы, передвигая человека в пространстве, в том смысле, в котором понимают это слово «пространство» обыкновенные люди, переместить его стороны. Что бы вы ни делали, его правая сторона всегда останется правой, а левая — левой! Это можно сделать с идеально тонким и плоским предметом, конечно. Если вы вырежете из бумаги любую фигуру, имеющую правую и левую стороны, вы можете легко переместить эти стороны, если подымете и перевернете фигуру. Но с плотным предметом дело обстоит иначе. Теоретики математики говорят нам о том, что единственный способ, при помощи которого правая и левая стороны какого-нибудь твердого тела могут перемениться, это если изъять это тело из пространства в том виде, в котором мы его понимаем, вынуть его из обычных условий и переместить куда-то вне пространства. Правда, это несколько непонятно и неясно, но каждый, с некоторым знанием математики, убедит читателя в достоверности этого положения. Выражая эту мысль техническим языком, любопытное перемещение правой части в левую часть у Платтнера есть не что иное, как доказательство того, что он переходил из вашего пространства в так называемое Четвертое Измерение, а затем снова вернулся в Наш Мир. Если мы не хотим считать себя жертвами изысканной мистификации, то принуждены поверить в то, что это действительно случилось.
Итак, факты очень запутаны! Сейчас мы подходим к необыкновенному явлению, которому предшествовало исчезновение Платтнера из Нашего Мира. Оказывается, что в Сюссексвильской школе Платтнер не только исполнял обязанности учителя новых языков, но также преподавал химию, коммерческую географию, бухгалтерию, чистописание, рисование и все другие дополнительные предметы, которые привлекали внимание родителей мальчиков. Ему было известно мало, чтобы не сказать ничего, об этих предметах. Но в элементарных школах знания не являются необходимостью для преподавателя, главное внимание обращено на его нравственность и вежливое обращение. В области химии он был совершенно не искушен, не зная ничего, как он сам говорил, кроме теории Трех Газов (неизвестно, каких именно). Так как ученики Платтнера начали с полного неведения и черпали все свои знания у него, это доставляло ему (да и всем вообще) мало неудобства в продолжение нескольких лет.
В школу поступил маленький мальчик по имени Уиббль. Его, казалось, специально обучали любопытству. Этот мальчик следил с интересом за уроками Платтнера, и для того, чтобы показать свое рвение и жажду изучить предмет, часто приносил Платтнеру какие-то жидкости для анализа. Платтнер, польщенный тем, что он сумел пробудить в мальчике интерес, и уверенный в его полной неосведомленности, подвергал жидкости анализу и даже давал какие-то общие сведения об их составе. На него так подействовала любознательность его ученика, что он достал труд по аналитической химии и стал его изучать по вечерам. Платтнер был очень удивлен тем, что химия оказалась интересным предметом.