Путь Сашки [СИ]

— Что хочешь за нее?

— Ничего.

— Так отдашь?

— Нет!

— Я его застолбил, — обратился мужичек к остальным, — если не будет выполнять урок, то помогать буду я.

— Да, бери, нам она мала.

Стоявшие вокруг мужчины стали быстро расходиться: в их сторону шел дородный мужчина с плетью на поясе. Посмотрел на вновь прибывших, скривился и распорядился: "Спать будете там", указав рукой на свободные лежаки. Лайсу с братьями досталась лежанка на втором ярусе, откуда они могли наблюдать за жизнью обитателей барака. Кто-то лежал, некоторые уже храпели, кто-то в углу что-то стирал, кто-то играл в самодельные кости.

Прошло некоторое время, и Бримо ударил в маленький медный гонг. Все разом зашевелились, спящие тотчас проснулись, обитатели барака потянулись в сторону входной двери. Там на нескольких широких полках лежали глубокие миски, которые и стали разбирать. Пошли вслед за всеми и мальчишки. Въехала повозка с большим котлом на ней. Бримо большим деревянным черпаком стал разливать похлебку в миски, выдавая каждому по большому куску все того же внешне непритязательного хлеба. Получили свою порцию и мальчишки.

А похлебка, к удивлению Лайса, оказалась неплохой. Или это он так изголодался по горячей пище за все дни пути с их однообразной едой в виде черствого хлеба? В похлебке даже оказались кусочки мяса. Прежде чем начать есть его, он спросил у сидящего рядом на корточках подростка, чуть постарше его:

— А это что за мясо?

Тот перестал есть и поднял на Лайса усталые серые глаза.

— Ты ешь, не бойся, не человечина. Это точно.

— Спасибо, — вежливо ответил Лайс.

Еще совсем недавно, несколько седьмиц назад разве он был способен на такие слова простолюдину? Он же баронет! Сейчас уже нет, баронетом был раньше, до смерти отца. И тут его вдруг озарило, и как это он не додумал раньше? Ведь в момент смерти отца он из старшего баронета стал бароном. Бароном Венсан. Недолго он был бароном, но — был! Бывший барон Венсан, а сегодня Лайс, мальчишка-раб. Раб у храмовников. Такой же, как и все вокруг него. А еда была сытная, он впервые за несколько седьмиц наелся.

Сдав пустые миски, люди стали расходиться по своим лежанкам. Улеглись на своих местах и мальчишки. Но уснуть не удалось. Неожиданно в противоположной стороне раздался мальчишеский голос:

— Пожалуйста, не надо!

Присмотревшись, Лайс увидел того самого мальчика, которого он спрашивал про мясо в похлебке. Мальчишку тянул в сторону какой-то рослый мужчина, а тот продолжал всхлипывать. Он завел его за блок лежанок, и Лайсу не стало видно, что там происходит. Но он отчетливо слышал стоны, а спустя некоторое время появился всхлипывающий мальчишка, утирающий рваным рукавом слезы. Он забрался на второй ярус и Лайс видел как у того долго вздрагивали плечи.

— А что это там было? — спросил он у молодого парня, лежащего на лежаке через небольшой проход от их лежанки.

Тот пожал плечами и равнодушно ответил:

— Задолжал.

— Чего задолжал?

— Работать надо, урок выполнять, — сказал парень и повернулся к Лайсу спиной.

Лайс ничего не понял, но дальше спрашивать было не у кого.

Утром после плотного завтрака их погнали на работу. Лайса пристроили в пару в молодому рослому мужчине, который первым делом скептически осмотрел его.

— Меня зовут Длинный Бак, будешь делать то, что я покажу. И не смей лениться. Урока нам не дают, но если ленишься, получишь плетью от загонщика. Легонько. Но в конце седмицы если накопишь провинности, то получишь плетей всерьез.

— А что делать-то?

— Доски подбирать по размеру. Твоя задача их подтаскивать.

Первый рабочий день бывшего барона Венсан, а ныне раба храмовников Лайса начался. Не с привычки было тяжело, но сказались уроки в замке, когда Лайс по полдня бегал в кольчуге по двору замка, размахивал мечом, скакал на лошади, одним словом рос не хлюпиком.

Когда солнце поднялось к зениту, Длинный Бак остановил работу.

— Отдых.

Старший напарник принес кувшин, жадно напился, и откуда-то достав кусок хлеба, стал его жевать. Лайсу ужасно хотелось пить, даже проснувшийся голод не чувствовался из-за жажды. Но он только облизал потрескавшиеся губы и отвернулся от напарника.

— А ты чего не пьешь? — вдруг спросил тот, не переставая жевать?

— А можно?

— Конечно. Эта вода для всех.

Лайс с жадностью набросился на теплую воду, но она казалась самой вкусной из всех, что он пил раньше. Длинный Бак отломил кусок от своей оставшейся краюхи и протянул Лайсу.

— Бери. Без отдачи.

— Спасибо. А днем здесь не кормят?

Напарник лишь рассмеялся.

— Ты откуда свалился, парень? Купеческий сынок, одежда богатенькая. А?

Лайс только молча покачал головой.

— А это остров?

— Угу.

— А что здесь все делают?

— Корабли.

— И много?

— Очень.

— А для кого корабли? Для Хаммия?

— Почему для Хаммия?

— В Атлантисе на кораблях плавать не принято. Я что-то не слышал.

— А много ты слышал? Сколько тебе лет? Пятнадцать, шестнадцать?

— Четырнадцать.

— Ого. А выглядишь старше. Или крепкий такой. Не сын кузнеца, часом?

— Нет. А правда, что отсюда не сбежать?

Длинный Бак с насмешкой посмотрел на Лайса и сказал:

— И не думай, парень. Кто пытался, сейчас лежат на площади с одним глазом.

— А если кто-то смог сбежать? Как узнать: сбежал или поймали, разве храмовники скажут правду? Может пробовали сбежать больше людей, чем те шестеро?

— Другие, кроме этих, тоже убегали. Только им повезло — или утопли, или акулы сожрали, или сами убили себя, чтобы обрубками не жить.

— Акулы?

— Угу. Их здесь много. Храмовники специально подкармливают. Вплавь на бревне не уплыть. Нужна или лодка или плот. Видел полоску земли на севере?

— Видел. Это Атлантис?

— Нет, до Атлантиса ой как далеко. Там остров, узкий и очень длинный. Если бежать, то его не миновать. А там храмовники ждут.

— А если взять далеко в сторону и его обогнуть, чтобы не видели?

— Умнее всех что ли? Такие же умники пробовали, и не раз. Но плот всегда прибивает обратно. Плывут день, другой на запад, а оказываются снова здесь. Почему — никто не знает.

— А если на юг?

— Нет там пути.

— Как нет?

— А так. По кругу получается.

— А если на восток?

— Там тоже остров, его отсюда не видно, но с другой стороны видно хорошо. Остров небольшой. Обитаемый.

— И что там?

— Никто не знает. Те, кого прибивало туда, возвращались без языков. Чтобы не рассказали, что они там видели. Все, хватит болтать, а то схлопочешь от загонщика.

Плетью Лайс все-то получил один удар. Было больно, но кожа не лопнула. А вот Энрик получил за день целых четыре удара, один из которых кровянил. В барак они с Длинным Баком вернулись вместе с основной группой. Но некоторые появились только перед раздачей пищи. И тот мальчик тоже. Он шел, тяжело передвигая ноги, а рядом с ним тот мужчина, что бил его накануне. Лайс узнал, что его зовут Гриф. После ужина повторилась вчерашняя сцена.

Когда на следующий день в полдень он спросил об этом у Длинного Бака, тот злобно выругался и сказал:

— Малец не жилец.

— Как?

— Он стоит на заготовке гвоздей. Там урок положен, а он такой, что не каждый взрослый сможет выполнить, куда там мальцу. Вот он и остается сверх времени, но куда там.

— А урок это что?

— Это сколько гвоздей надо отделать за день. Попробуй помахай целый день молотом.

А через несколько дней в полдень к Лайсу подошел мужчина с бородой, густо обсыпанной опилками, работал, значит, на пилке досок.

— Пару фиников хочешь получить?

— А что надо делать?

Мужик хищно усмехнулся и сказал Лайсу то, отчего у него потемнело в глазах.

— Ах ты, негодяй! — и удар кулака свалил мужика с ног.

Лайс с побагровевшим лицом нависал со сжатыми кулаками над мужиком, а тот испуганно отползал.

— Что здесь такое? — И раздался громкий, но холостой щелчок плети. Это был старший их загона, Гризли.