Страница 30 из 44
В октябре 1863 года прихожане местечка Богушевичи обратились к Минскому архиепископу Михаилу с просьбой передать им в пользование вместо сгоревшей в 1862 году приходской церкви «каплицу», находящуюся в саду бывшей усадьбы помещика Свенторжецкого. Свою просьбу они мотивировали тем, что «каплица эта построена трудами и почти собственными средствами прихожан во время нахождения их в крепостной зависимости». Просьба о передаче часовни православному приходу была удовлетворена. Одной из причин в пользу такого решения был тот факт, что перед восстанием Болеслав Свенторжецкий использовал это строение в качестве склада оружия. К сожалению, у новоиспеченных владельцев средств на реконструкцию часовни не оказалось. Так и продолжает ждать этот архитектурный шедевр — когда же его приведут в божеский вид?
Сама эта усыпальница (костёл Божьего Тела), входившая в состав паркового ансамбля Свенторжецких, необычна по своему объемно-пространственному решению. Это пример центрической планировочной композиции, достаточно редкой для зданий неоготического стиля. Сооружение имеет план в форме правильного шестиугольника, углы которого укреплены контрфорсами, возвышающимися над коньками кровли и завершенными небольшими шпилями-фиалами. С востока к зданию примыкает прямоугольная апсида, а с запада — также прямоугольный притвор, с главным порталом стрельчатого очертания. Здание увенчано шестигранной башенкой, завершенной шатром и прорезанной стрельчатыми оконными проемами, возведенной в центре двенадцатискатной кровли на шести фронтонах.
Примечательно, что часовня находится на территории древнего городища милоградской и зарубинецкой культур, что дополнительно подтверждает историко-культурное значение местечка.
И наконец, вспомним о часовне-усыпальнице в Грушевке, или, как её именовали ранее — Грашовке Брестской области.
Она поражает и размерами, и суровой красотой. Главный вход оформлен стрельчатым порталом в ступенчатой прямоугольной нише. Фасад завершает высокий остроугольный щипец, увенчанный крестом. Боковые фасады имеют лепной ромбовидный фриз, окна большие стрельчатые с готическими переплетами. Интерьер свода украшен сплетениями нервюр. Апсида декорирована утонченной накладной стрельчатой аркатурой.
Сооружённая в 1910 году на месте внезапной смерти магната Юзефа Рейтана, часовня выглядит как настоящий готический храм. На Юзефе оборвался старинный род, поэтому над его гробом по традиции разломали родовой герб и атрибуты рыцарского звания. А попали Рейтаны в Беларусь в конце XVII века, когда король Речи Посполитой Ян III Собеский подарил имение краковскому рыцарю Рейтану, особо отличившемуся 12 сентября 1683 года в знаменитой битве с турками и татарами под Веной. Так одна из ветвей рода Рейтанов осела в Беларуси.
Первым владельцем Грушевки был Михаил Казимир Рейтан, передавший фольварк в наследство своему сыну Доминику, который стал видным государственным деятелем. Он, в свою очередь, построил здесь оригинальный усадебный дом и дворик в стиле классицизма.
Рейганы были людьми предприимчивыми, владели кирпичным и винокуренным заводами, водяными мельницами и сукновальней, позднее занимались разведением английских лошадей, швейцарских и голландских коров.
Именно в Грушевке родился, умер и был похоронен «пан из Чёрной Руси» Тадеуш Рейтан, герой Разделительного сейма 1773 года, на котором утверждался Первый раздел Речи Посполитой. Этот белорусский Дон Кихот был поистине неординарной личностью. Ярый патриот, он всячески пытался воспрепятствовать дроблению своей родины на части, прекрасно понимая, в отличие от большинства тогдашней шляхты, что этот процесс приведёт к катастрофе. Когда все возможные средства протеста были исчерпаны, Рейтан, добиваясь от Сейма противостояния разделу, не выпускал депутатов из зала заседаний — лёг перед выходом со словами: «Убейте меня, не убивайте Отчизну!» Этот акт отчаяния запечатлел на полотне великий польский художник Ян Матейко. Картина называется «Рейтан. Упадок Речи Посполитой».
В 1932 году в Грушевке был установлен памятник самоотверженному магнату, однако до наших дней он не сохранился. Зато, кроме усыпальницы, уцелела заложенная одновременно с ней лиственничная аллея длиной 110 метров. Любопытно, что в 1991 году в восстановленном костёле в Ляховичах повесили колокол из Грушевской часовни — единственную уцелевшую реликвию Рейганов. Колокол спас в годы последней войны местный житель, Грушевский конюх. Сама же Грушевка с недавних пор находится под опекой волонтёров, организующих творческие пленэры и стремящихся предотвратить окончательный упадок родового гнезда достославного шляхетского рода.
В целом, окидывая взором ту часть архитектурного наследия, которая связана с погребально-ритуальной практикой, невольно вспоминается фраза из популярной песни: «Что-то с памятью моей стало…» В самом деле, похоже, что нечто нехорошее произошло с нашей культурно-исторической памятью, поскольку целый ряд уникальных памятников данного профиля, обладающих высокой художественной ценностью, на сегодняшний день находятся в аварийном состоянии и очень давно ждут серьёзной реставрации.
Глава 14.
ТАЙНЫ ДРЕВНИХ ЦИТАДЕЛЕЙ:
Брестская и Бобруйская крепости
Одна из самых главных человеческих потребностей — потребность в безопасности. Люди всегда стремились защититься от разнообразных внешних угроз — будь то стихийные бедствия или нашествия врагов. Во втором случае для этих целей строились укрепленные сооружения из дерева, земли, камня, кирпича… Самые известные постройки такого рода в Беларуси — Брестская и Бобруйская крепости.
О мужестве защитников Брестской крепости слагали поэмы и снимали фильмы, история их подвига обрастала легендами, но ни одна легенда не смогла затмить исторической правды — настолько невероятной она была. Старинный город Брест, изведавший немало осад и сражений, в числе первых принял на себя внезапный удар вооруженных сил нацистской Германии рано утром 22 июня 1941 года. Кстати, вопреки общепринятым представлениям, штурм Брестской крепости осуществляли не немецкие, а австрийские части Вермахта.
И пока высокопоставленные обитатели Кремля, отказываясь верить в нападение вчерашнего союзника, раздумывали о стратегии дальнейших действий, группа солдат и командиров из состава брестского гарнизона встала на пути агрессоров[7]. Они же, оказавшись заложниками большой политики, в послевоенные годы долго оставались ненужными коммунистической пропаганде. В частности, одного из самых известных защитников Брестской крепости, майора Петра Гаврилова (1900–1979), попавшего в плен тяжело раненным, после освобождения исключили из партии за …утрату партбилета!
А рожденные по указке сверху многочисленные мифы о Великой Отечественной войне должны были скрывать главную причину трагедии Красной Армии — ее неподготовленность к отражению агрессии извне. Она создавалась исключительно для вторжения в Западную Европу, при этом предполагалось, что вторжение будет осуществлено «могучим ударом, малой кровью!».
Героические действия защитников Брестской крепости в июне — июле 1941 года невозможно описать в нескольких абзацах. Многие интересные факты, связанные с событиями лета 1941 года, остаются малоизвестными большинству обывателей.
Так, даже через два месяца после вторжения защитники крепости небольшими группами или в одиночку нападали на вражеские патрули. Некоторые из них принимали поистине мистические образы в рассказах солдат Вермахта, как, например, «фрау мит пистоле» (женщина с пистолетом) — мрачная женщина с закопченным лицом, в изодранной одежде, с волосами, свалявшимися в колтун. Она скрывалась в развалинах и тоннелях, внезапно стреляя оттуда по ночам в дежурных солдат и почти не промахиваясь. Все попытки поймать или убить её остались тщетными. Кудлатую даму считали призраком из подземного мира, духом мести и смерти. Впрочем, не исключено, что это была вполне реальная, движимая отчаянием жена какого-нибудь командира, потерявшая в первые дни войны свою семью.
7
Войска, дислоцировавшиеся в самой крепости и вокруг нее, сразу же после начала артиллерийского обстрела и воздушной бомбардировки ушли оттуда в места боевого развертывания — в близлежащие леса. В крепости остались те, кто не имел права покинуть ее: офицеры, старшины, солдаты и вольнонаемные служащие рада штабов, комендантских рот, хозяйственных и складских подразделений, а также жены и дети командного состава. Вот они и стали «защитниками Брестской крепости». — Прим. ред.