Мечтатель

— И почему ты отказалась? — спустя небольшую паузу, спросил Курт.

— Я не отказалась, я попросила время подумать, — закачала головой Изида.

— Это был отказ, мы все это знаем, — перебил ее Курт. — И Первый тоже всё понял.

— Отношения с ним… — подбирала правильные слова Изида. — Слишком вымотали меня. Мы не подходили друг другу.

— Идеального сходства никогда не бывает, — задумчиво слушал я их беседу, рассматривая рану на своем боку. Уж лучше смотреть на нее, чем на мой ужасный порез руки или разбитое лицо.

— Паша, Первый так и сказал, когда ему был нанесен смертельный удар? «Не ты»? — интересовалась Изида. Конечно, я максимально подробно пересказал всем, как прошел наш бессмысленный поединок, и о чем мы говорили.

Не поделился я лишь гипотезой, касающейся «запихивания» в мозг разной информации при переходе. Сам пока не знаю, что делать с этой догадкой. Но лучше придержу ее у себя, на всякий случай.

— Да, Первый так и сказал, — подтвердил я.

— Я долго думала и пришла к выводу, — начала Изида, проведя рукой по водной глади озера. — Первый хотел, чтобы я его убила, когда он закончил бы свою резню. Именно поэтому я так была ему нужна.

— Какое сложно самоубийство, — усмехнулся Курт.

— Скорее эвтаназия, — пожала она плечами. — Других вариантов просто нет. Убивать меня Первый бы не стал, о чём он намеренно сообщил Паше.

— Быть может, хотел узнать секрет твоего бессмертия? — почесывал Курт свою руку в гипсе.

— И как бы он это сделал? — улыбнулась Изида. — В Мечте все секреты находятся в мозгах, а из них еще не научились доставать информацию при помощи вскрытия.

Двадцать четыре наших человека лишились жизни сегодня, включая Кузнеца, Махмуда, Пончика, Ботаника, Евгешу. И еще почти пять сотен крестоносцев. Не то, чтобы я их особо любил, но такой бойни я никогда не жаждал. Первый упрекал Махмуда в его жестокости по отношению к пленной девушке, но если бы эта девушка дожила до сегодняшнего дня, то с вероятностью в девяносто пять процентов могла пасть от армий Первого. Без жалости и сострадания. Это ли не политика двойных стандартов? Или Первый начал считать, что он и только он вправе вершить суд?

— То есть, всё это было напрасно? — Курт, видимо, почувствовал мой настрой. — Наши друзья просто так отдали свои жизни?

— Не факт, что Первый не убил бы их, если бы вы попытались отсидеться в лабиринтах, — выражала несогласие Изида. — И вы спасли сотню жизней…

— Сотню крестоносцев, — перебил ее Курт.

— Если считать, что каждая жизнь бесценна, вы совершили добро, — пыталась она переубедить нас.

— Каждая жизнь бесценна, но не все жизни равноценны, — рассуждал я, любуясь гладкой поверхностью озера. — Разве жизнь рецидивиста-педофила можно сравнить с жизнью хорошего законопослушного врача, например?

— До боли знакомые слова, — вздохнула Изида.

— Когда будете объявлять меня новым врагом, главное убедитесь, что Пастырь мертв. Иначе опять увязните в войне на двух фронтах, — я улыбался, но все понимали, что такой вариант развития событий возможен. Не сейчас, но в будущем. А, быть может, всё будет иначе. Кто знает?

Ощущение мрачности не покидало меня. Курт рассказал, что после объявления перемирия между Шпилем и крестоносцами, не произошло ни одного нового перехода. Мечта чувствовала приближение опасности. А мы все проспали.

— Ты прямо сейчас пойдешь за ним? — спросил Курт.

— Да, через пару часов буду выдвигаться, — подтвердил я. Мы уже обсуждали этот вопрос и пришли к выводу, что действовать лучше сразу, пока Пастырь ослаблен и разбит атакой Первого. — Изида, присмотри за Ангелом, пожалуйста.

— Даю слово, — пообещала Богиня. Изида действительно теперь Первая.

— Уверен, что Мечта — это всего лишь бета-тест, — негромко размышлял я. — Своеобразное исследование нового созданного мира. А мы всего-навсего тестеры. Ищем недочеты, ошибки, баги.

— И кто создал этот мир? — удивился Курт моему ходу мысли.

— Инопланетяне? Колдуны? Боги? Сверхразумные гигантские еноты, живущие в центре Земли? Какая разница?! — раскинул я руки в стороны, из-за чего лодка немного качнулась. — Какой вообще смысл знать это?! Чтобы создать себе новых кумиров и притеснять всех несогласных?! Мало вам крестоносцев?! Вас совсем ничему история не учит?! Просто живите и наслаждайтесь жизнью!

После моей эмоциональной речи воцарилось молчание. Я встал в полный рост, кивнул моим собеседникам и прыгнул в воду. Левая рука сильно болела при каждом гребке, равно как и бок, но мне это не мешало. По-хорошему, сначала надо бы залечить раны, а уже потом идти охотиться за Пастырем. Но в условиях Мечты всё мое тело успеет восстановиться еще до того, как я доберусь до главы крестоносцев.

Я никак не мог полностью дать оценку действиям Первого, я пытался найти какие-либо прецеденты из прошлого мира, но их просто не существовало. Террористы убивали всех подряд, совершенно спонтанно. Всякие психи устраивали массовые бойни потому, что они — психи. Даже крестоносцы резали по национальному признаку, религиозным взглядам и сексуальной ориентации. Но так, чтобы кто-то попытался уничтожить всех «идиотов», такого не припомню. «Тварь ли я дрожащая или право имею?» сюда точно не подходит, так как Раскольников сам был тем еще кретином. Ну, и убийство бабушки и проститутки сложно поставить в один ряд с массовой чисткой…

По сравнению с Первым, вероятно, все могли попасть под категорию «идиотов», ведь вряд ли кто-то здесь переплюнул бы его по интеллекту. Но он как-то делал отбор, причем очень тщательный…

— Уходишь? — прихрамывая, встретила меня Каллиопа на берегу. Она играла с Чёртом и Ангелом, отказавшись участвовать в беседе с остальными на лодке.

— Так надо, — подтвердил я.

— И с тобой нельзя? — разочаровалась она.

— Не в этот раз.

— Теперь я точно никому не нужна, — присела Калли на землю. — Если без шрама не нужна была, то со шрамом и подавно.

Из-за сильного пореза на ее лице шрам действительно останется. При легких ранах в Мечте следов и правда не остается, но тут рана слишком внушительная. У меня на память о сегодняшнем дне тоже появится три значительных шрама, вот только на себе сейчас акцентировать внимание будет неправильно.

— Глупостей не говори, — присев рядом с ней, попытался поддержать я безутешную девушку. — Я видел, как Курт смотрел на тебя в экстренных ситуациях. Он дорожит тобой, причем совсем никак просто другом.

— Думаешь, надо попробовать? — слегка улыбнулась Калли, так как порез не позволял сделать это нормально.

— Зависит оттого, что ты сама к нему чувствуешь, — положил я руку ей на плечо.

— А если ничего не получится? — на ее глазах наворачивались слезы. Вновь мне было странно видеть в Калли простую девушку со всеми свойственными ее полу слабостями, а не машину для беспощадных убийств. Никак не могу к этому привыкнуть, не укладывается в моей голове плачущая Каллиопа.

— Тогда я сам женюсь на тебе, когда вернусь, — рассмеялся я.

— А если серьезно? — слегка хихикнула она.

— Я серьезно, — я хлопнул ее по плечу. — С тобой интересно и не соскучишься, ты искренняя и прямолинейная, а еще ты можешь защитить меня от бандитов в темной подворотне.

— Перестань! — уже не сдерживая себя, смеялась Калли.

— А почему бы и нет?! Если захочешь, можем попробовать по моему возвращению, — серьезно предложил я.

— Это если я еще одна буду! — легонько ущипнула меня Калли за ногу.

— Искренне желаю тебе взаимной любви, — сказал я, услышав шорох сзади и оглянувшись. — А я, пожалуй, пойду попрощаюсь со своей отнюдь невзаимной любовью.

— Удачи, Мечтатель, — поцеловала Калли мою щеку, и я начал подниматься с сырой прохладной земли.

В лесу, недалеко от берега, стояла Даша. Она прислонилась к дереву и ждала меня. Удивительно, но сегодня я смог разглядеть недостатки в ее внешности, на которые раньше не обращал внимания. Мой мозг (или член?) переставал ее идеализировать, и это хорошо. Любовь отпускает.