Моя маленькая Мэри

Да, Сириус Блэк был жив, значит, у Гарри хоть крестный остался, раз с матерью он дел иметь теперь не желает. У меня же — только эта вот компания… и записная книжка отца… А это, скажу я вам, целая рота. А может, и больше.

— Мэри, — снова произнес Гарри, — а ведь у Энн есть хроноворот. А даже если он и вправду сломался, так он ведь не единственный? Можно раздобыть и…

— Лучше не связывайтесь, с этим, молодые люди, — серьезно сказал мистер Нотт. — Будете потом жалеть.

Гарри вопросительно посмотрел на него.

— Добыть хроноворот можно. Дорого, но… невозможного не бывает, — тот усмехнулся и как-то помрачнел. — Вы сможете вернуться в прошлое. Сможете расстрелять Вольдеморта до того, как он убьет отца Мэри. Только вы никогда не узнаете, что будет дальше.

— То есть? — не поняла я.

— Вы вернетесь в свое время. В реальность, в которой Эндрю Оук мертв. Согласно некоторым теориям, в момент, когда вы измените прошлое, возникнет еще одна ветка реальности, где этот человек останется в живых и, возможно, еще увидит внуков. Только вы туда попасть не сможете, — спокойно произнес он, а я поняла по его взгляду и по глазам Тео, что, должно быть, мистер Нотт испробовал эту возможность.

— Но хоть где-то он будет жив, — сказал Гарри упрямо.

— Лучше уж жестокая определенность, чем полная неизвестность, — ответил мистер Нотт. — Представь, например, что я появлюсь именно в тот момент, когда вы-из-будущего станете убивать Волдеморта, и случайно заденете нас с Тео. Или самих себя. Я не представляю, что произойдет. Не надо, дети. Не играйте со временем…

Я не знала, что случилось с его женой, Тео никогда не говорил о матери, а я не спрашивала. Он бы все равно не ответил.

Надо будет рассказать об этих теориях Гермионе. Ей будет интересно…

— Выгружайтесь, приехали. У нас еще час до отлета, можно перекусить в этих ваших ужасных забегаловках, потому что толпа малолеток с перегаром — это уже чересчур даже для магглов! — сказал дядя Люк, оборвав мои глупые мысли. — Кстати, Мэри, что делать с машиной?

— Ничего, оставим на стоянке, — ответила я. — Давайте ключи… Дядя Сэм всегда вешает их под бампер, вот сюда… Завтра он свою колымагу заберет. Кому нужна такая рухлядь, сами подумайте?

— Ну, с виду машина, конечно, ужасна, но мотор там явно не родной, больно уж она приемиста и ходка, — усмехнулся он. — Идем.

— Дядя Люк, мне нужно позвонить, — спохватилась я, когда мы вошли в здание аэропорта. — Не беспокойтесь, я не потеряюсь. Буду вон там… Билет при мне, часы у меня есть, не опоздаю.

Он молча кивнул, а я разменяла несколько фунтов мелочью, отправилась к телефонам-автоматам, вынула растрепанную записную книжку, открыла на первой странице и опустила монетку.

— Здравствуйте, попросите, пожалуйста, мистера Барнса. Кто спрашивает? Это Мэрион Оук, дочь Эндрю Оука. Еще раз здравствуйте, сэр. Вы, должно быть, обо мне слышали от отца… Я звоню, чтобы сообщить вам: папа погиб при выполнении особо опасного служебного задания. Да, благодарю… Нет, никакая помощь не требуется. Нет, ни церковной, ни гражданской панихиды не состоится. Папа завещал развеять его прах над морем. Приезжать тоже не нужно, это будет не в Англии. Просто помяните его, как полагается… Спасибо, обо мне позаботится его друг. Мы сегодня улетаем в другую страну. Что? Конечно, как только устроимся на новом месте, я вам перезвоню и сообщу координаты. Всего доброго, сэр…

Еще монетка.

— Добрый вечер, могу я услышать мистера Дугласа?..

И еще… и еще… как в бездонную копилку. Их было много, этих людей, и хорошо, что они умели не задавать лишних вопросов, иначе я вряд ли управилась бы до отлета.

— Мэри, нам пора на посадку, — негромко произнес над головой дядя Люк, я быстро попрощалась, повесила трубку и спрятала заветную книжечку. Хорошо еще, у меня в сейфе достаточно денег, чтобы звонить через океан всем этим людям. Как я сказала — моей новой семье. Чуть ли не каждый вызвался взять меня к себе, будто не знали, что папа женат. Либо — что вероятнее — уже были в курсе, что он в разводе… Ну или не забрать за тридевять земель, так хоть помочь морально и материально!

— Конечно, — сказала я, — только, знаете, у меня при себе два револьвера, можно их как-то замаскировать от металлоискателей?..

В самолете мы сидели тесной группой: я у иллюминатора (непривычно было видеть свое смутное отражение с короткими волосами; тетя Цисси их подравняла, вышло похоже на прическу Драко), Гарри напротив, Нотт и Малфой рядом. Эти трое никогда не летали, кроме как на метле, и им явно было страшно. И я не летала, но бояться не боялась. Взрослые, кажется, тоже: они о чем-то негромко переговаривались, не обращая внимания на окружающих.

Зияло пустое место — кресло, предназначенное папе. Я старалась не смотреть на него. В моем рюкзачке кроме двух тяжеленных револьверов покоилась маленькая урна с прахом, бережно завернутая в мой шарф.

В какой это было книжке? Старая какая-то, папе она еще очень нравилась, хотя из него любитель чтения, как из меня пай-девочка… «Пепел Клааса стучит в мое сердце», кажется, так. Надо у дяди Люка спросить, он должен знать…

Пепел отца стучит в мое сердце.

Я знаю, как это будет. Пройдет лет десять, может, и больше, за меньший срок не выучишься толком ни волшебству, ни маггловским премудростям… Так вот, пройдут годы, и с трапа самолета в аэропорте Хитроу сойдет зеленоглазая девушка спортивного сложения, сильно загорелая, с коротко остриженными рыжими волосами. Может быть, она окажется в полицейской форме другой страны, а может, в гражданском, еще неизвестно, но разрешение на ношение оружия у нее будет, и два тяжелых револьвера окажутся при ней (и волшебная палочка, конечно, тоже). За ней последует рослый темноволосый молодой человек с непроницаемым лицом, и другой — изящный, белокурый, оба дорого одетые — видимо, молодые бизнесмены. И еще высокий брюнет с точно такими же, как у девушки, ярко-зелеными глазами, спрятанными за стеклами темных очков, со шрамом на лбу, прикрытом бейсболкой, под руку с симпатичной кудрявой шатенкой. Может быть, с ними будет еще сухощавый седой мужчина лет пятидесяти с волчьим взглядом серых глаз… Все они обменяются кивками и разойдутся в разные стороны, чтобы снова встретиться уже в номере захолустного мотеля и поделиться добытыми сведениями. А потом начнут работать… Проще говоря — убивать. Без лишних раздумий и сожалений.

И вот когда лысая мразь и все его адепты отправятся на тот свет, рыжая девушка, которую в определенных кругах знают под именем Маленькой Мэри Оук, с чистой совестью вернется на красивую виллу в далекой стране, позовет брата, товарищей и их родителей, дождется прилива, выйдет на яхте в океан, откроет урну с прахом, развеет его по ветру и наконец-то оплачет отца по-настоящему…

Ибо только так и тогда Эндрю Оук сможет упокоиться с миром.

И еще: Мэри Оук не пожалеет о том, что у нее нет хроноворота. Ее отец назвал бы это жульничеством и был бы совершенно прав.

Oak или owk, проверить (англ.) — дуб