Страница 4 из 21
Пятнадцатым был Красномураш.
— Это не выборы вслепую! — сказал Луи. — Атамана выбирают иначе.
— Ну и пусть, — сказал Рогатка, — во всяком случае, я выбрал Красномураша, и я за него.
— А кто второй кандидат?
— Да будь хоть ты, это неважно! — усмехнулся Рогатка и покачал ногой.
— Вот и буду! — заявил Луи. — У каждого один голос. Кто… — тут Луи остановился, — кто за… Красномураша, пусть поднимет руку!
Рогатка и Волчья Лапа подняли руки. Раймонд колебался, но, когда и он начал поднимать руку, Луи крикнул:
— Кто против?
Раймонд отдернул руку. Против Красномураша не был никто.
Луи покусывал губу. Затем крикнул:
— Кто за… Луи?
Красномураш поднял руку. Затем неуверенно поднялась и рука Раймонда.
— Поровну! — констатировал Рогатка и захихикал.
— Нет! — сказал Луи. — За Луи три голоса! — И он поднял свою руку.
— Мошенничество — воскликнул Волчья Лапа.
— У каждого один голос! — защищался Луи.
— Жульничество! — поддержал Волчью Лапу Рогатка.
— Жульничество! — пробормотал, соглашаясь, Раймонд.
Спор был решен жребием. Атаманом стал Красномураш.
— Справедливо, — одобрил результат жеребьевки Волчья Лапа. Луи взобрался на стену крепости и не сказал ни слова. Поздно было что-либо говорить.
— Итак… — сказал атаман Красномураш и почесал затылок. Было все-таки странно чувствовать себя атаманом, человеком, слово которого будет теперь законом. — Итак… — сказал атаман, — теперь у нас будет ватага, а ватага должна иметь название. Я думаю… Красные муравьи. Идея этого: трудолюбивые и сердитые, и держатся сплоченно, как муравьи. Или есть другое название или идея?
Других названий или идей не было.
— Тогда остается Красные муравьи.
— Атаман! — напомнил Волчья Лапа. — Мы забыли одну важную вещь: знамя. Крепость должна иметь свое знамя!
Против этого никто не возражал.
— Я думаю, подойдет… вот… — сказал Волчья Лапа и достал из кармана кусок материи, побольше носового платка, — не гладкий, сильно застиранный и полинявший трехполосник. Полосы были: белая, синяя, красная. Этот кусок материи был знаком мальчишкам, и историю его они знали, потому что уже два года Волчья Лапа вытирал им нос. Пожалуй, это последнее обстоятельство заставило Волчью Лапу напомнить:
— Это цвета Голландии. Один моряк привез его из города, где русский царь Петр Великий учился строить корабли. Я думаю, что ни у одной крепости нет такого ценного флага.
— По крайней мере, такого сопливого! — съязвил Луи.
— Я вечером постирал его и прокипятил! — защищал флаг Волчья Лапа.
Атаман взял кусок материи в свои руки и, убедившись в правдивости слов Волчьей Лапы, сказал:
— Что с того, что в него кто-то сморкался. Но теперь мы освятим его, сделаем флагом и будем защищать ценой собственной жизни.
Красные муравьи прикрепили свой флаг к высокому шесту и водрузили на бастионе, самом высоком выступе вала. Они, не отрываясь, глядели на него, а в душе у каждого нарастало тревожно-торжественное чувство. Флаг высился над кустарником и был далеко виден. Но это не тревожило атамана, а скорее радовало его. Ведь флаг и существует для того, чтобы его видели издалека и чтобы побуждать людей к отважным и славным подвигам.
— Ребята, Красные муравьи! — воскликнул Рогатка, который стоял на самом высоком выступе крепости, откуда поверх кустов можно было видеть родную улицу. — Там, честное слово, господин Маази.
Сколько они себя помнили, господина Маази никто никогда не видел на улице Лаане.
— С ним два маленьких мальчика с большими корзинами, — сообщал дальше Рогатка. — Мне кажется, что… Ребята, на эту шутку следует взглянуть поближе.
Красные муравьи, взяв знамя, гуськом отправились на улицу Лаане.
3
Бороденка господина Маази важно торчала вперед, а сам он держал обоих садовых грабителей за воротники рубашек. Давно уже ему так не везло. Глядя на довольное лицо господина Маази, можно было подумать не о нападении на его сад, а скорее о том, что эти две корзины анютиных глазок он получил в подарок. Тем несчастнее выглядели карапузы. Оголенные руки и ноги были густо обожжены крапивой, исцарапанные лица покрыты потом, веки распухли от слез, они шмыгали носами и тупо продолжали свой путь. Как Иисус Христос нес свой крест на Голгофу, так оба грабителя тащили свои во много раз отяжелевшие корзины, и хотя мальчуганы уже ослабли под ношей, они не осмеливались даже попросить у господина Маази разрешения сменить руку.
Шагах в четырех позади этой троицы маршировали Красные муравьи с флагом. «Это же черт знает что!» — рассуждали они, потому что никогда раньше им не доводилось видеть две наполненных увядшими анютиными глазками корзины, да еще в сопровождении такого необычного эскорта. Ведь никто никогда не слышал, чтобы анютины глазки рубили, как траву, на корм скоту или использовали при засолке огурцов, а если бы это и было возможно, то господин Маази должен был бы держать не мальцов за шиворот, а корзины за ручки.
Поскольку они в данном случае имели дело с господином Маази, по отношению к которому ни один мальчишка не питал никаких иллюзий, то Красные муравьи решили, не вмешиваясь, путем наблюдений выяснить, что случилось.
Как и следовало предполагать, господин Маази свернул во двор доходного дома, принадлежавшего госпоже Сикк. Красные муравьи расположились лагерем у ворот. Ведь Юло и Атс, хотя еще и мальцы, но они с улицы Лаане, и в случае боевых действий против мальчишек с соседних улиц оба снабжали своих боеприпасами — носили из лесу шишки.
Юло и Атс жили в мансардном этаже со стороны двора. Хотя госпожа Сикк строго-настрого запретила чужим мальчишкам входить во двор ее дома, пришлось рискнуть и пренебречь этим запретом. Обе половинки окна наверху были сейчас распахнуты. Красные муравьи, тесно прижавшись друг к другу, уселись у стены, где они могли слышать каждое слово, произносимое наверху.
— Господин Маази, разве же такие маленькие мальчики сумели бы перелезть через такую высокую ограду? — спросила госпожа Кеза, мать малышей.
— Но ведь я поймал их в саду! — послышался сверху пронзительный голос господина Маази. — Эти мальчишки, как проклятые воробьи, которых никакая стена и никакой страх не удержат. И мне нет дела до того, что сказали им сыновья господина констебля! — Муравьи внизу навострили уши. — Сегодня они говорят этим мальчишкам: воруйте у господина Маази анютины глазки и ешьте его клубнику, и они воруют и едят, а завтра они скажут: подожгите дом господина Маази — и они подожгут? И кому какое дело, где сможет тогда преклонить свою голову господин Маази! Розги им нужны, розги!
— Я вижу, господин Маази, вы их уже наказали!?
— Мало, мало, очень мало им этого, очень мало! Из них вырастут воры и разбойники, если их будут мало пороть.
Наверху, в комнате, воцарилось молчание. Муравьи внизу затаили дыхание.
— Что же теперь будет? — спросила наконец госпожа Кеза.
— Разумеется, придется оплатить убытки, — заявил господин Маази. — Я пересчитал все растения, в одной корзине их сто восемь, в другой сто двадцать одно. Госпожа может пересчитать их еще раз. Я подсчитал остальной урон и взял все на учет и записал, чтобы все было, как положено по закону.
Мальчики внизу, конечно, не видели, как господин Маази подал госпоже Кеза следующий счет:
УБЫТКИ ГОСПОДИНА МААЗИ
1. Вырванные анютины глазки
в одной корзине 108 шт.
во второй корзине 121 шт.
Всего 229 шт. по 6 сент. 13,74 кр.
2. Затоптанные анютины глазки 19 шт. по 6 сент. 1,14
3. Затоптанные флоксы 4 куста по 20 сент. —.80
4. Затоптанные ноготки 6 кустов по 3 сент. —.18
5. Поврежденные кусты малины 3 куста по 35 сент. 1,05
6. Съеденная клубника 2×10 фунтиков по 2 сент. —.40
7. Затоптанная клубника округленно —.20
Итого 17,51 кр.
8. Время, затраченное г. Маази на поимку виновных, оценку убытков и доставку виновных домой крон
Всего крон