Пир Валтасара

— Все-таки хочу убедиться.

— До чего вы, американцы, ограниченны. Ограниченны, тупы и упрямы… Смотрите.

Она встала, подошла к золотистому занавесу, отодвинула его. Стив увидел мужчину, который лежал под балдахином на широком ложе в глубине алькова.

Стив поднялся, и Райя бросила на него быстрый тревожный взгляд, но он лишь сделал несколько шагов в сторону алькова, чтобы получше рассмотреть лежащего.

Это был молодой человек с очень бледным худощавым лицом, окаймленным рыжеватой бородкой. Вьющиеся светлые волосы, высокий лоб, тонкий, с горбинкой нос. Разлет темных бровей и острый выступающий подбородок свидетельствовали, скорее, о сильном характере… Тем более странно выглядели здесь шприцы, лежащие на столе у изголовья, и приборы для курения опиума с длинными трубками и костяными мундштуками. Глаза лежащего были закрыты, дыхание чуть заметно. Из-под длинного красного бархатного халата торчали голые волосатые ноги.

— Давно он?.. — спросил Стив.

Райя отвернулась и не ответила.

— Странно, — продолжал Стив, не отрывая внимательного взгляда от лица спящего, — очень странно…

Он заметил, что ресницы на бледном лице нервно дрогнули.

— О чем вы? — спросила Райя, задвигая занавес.

— Обо всем этом маскараде, — жестко сказал Стив, снова садясь в кресло.

— Маскараде? — Она почему-то смутилась.

— Конечно. У вас его паспорт?

— Какой паспорт?

— Его американский паспорт.

— Зачем он вам?

— Никогда не поздно спросить себя — делом ли ты занимаешься. Верно? И никогда не рано… Ну, к чему эта игра в куклы? Молчите… Нет, вы все-таки глупее, чем я вначале подумал.

— Как вы смеете!

— Не сердитесь. Дайте мне взглянуть на его паспорт, и я докажу, — сказал он, внимательно следя за занавесом, который явно шевельнулся.

Гневно сверкнув глазами, она взяла с дивана кожаную дорожную сумку, открыла ее, достала паспорта — их было два, — вынула, из одного паспорта что-то и швырнула паспорт на столик, за которым сидел Стив. Паспорт скользнул по лакированной крышке стола и упал на ковер к ногам Стива. Стив наклонился, поднял его, раскрыл. С фотографии глянул тот, кто лежал сейчас за занавесом, только без бороды. Рядом значилось: Цезарь Чарлз Честер Фигуранкайн, год рождения — 1937… Стив быстро перелистал страницы — десятки виз: Англия, Франция, Швейцария, Египет, Родезия, Иордания, Индия, Конго, Бирма, Филиппины, Индонезия, снова Индия, Цейлон, Таиланд и так далее.

Он покачал головой и положил паспорт на стол.

— Ну, я жду, — сказала Райя, сдвинув брови.

Стив негромко рассмеялся:

— Билеты на сегодняшний ночной рейс? Не так ли?

— Какие еще билеты?

— Билеты, которые вы вынули из его паспорта.

— А вот это вас совершенно не касается.

— Представьте себе, касается. Я не хочу, чтобы с такой красивой женщиной что-нибудь приключилось, что-нибудь плохое…

— О чем вы?

— Вот это как раз доказательство, что я прав. А вы оба… — Стив махнул рукой. — Неужели вы воображаете, что вас выпустят из Сингапура живыми?

— Кто… выпустит?

— Те, кто вчера вас ранил.

Она усмехнулась:

— Они…

— Допустим. Но у них остались сообщники. Неужели вы думаете, что тот, кто подослал этих подонков, ограничился вчерашней бандой?

— Вам что-нибудь известно о них? — спросила она, понижая голос и наклоняясь к нему; Стив прочитал в ее огромных глазах сомнение и страх.

— Не очень много. Но у меня есть надежные друзья, которые могли бы вам помочь.

Она покачала головой:

— Цезарь не согласится. Он не доверяет никому, кроме здешних монахов. Мы, конечно, могли бы остаться тут еще, но…

Стив решительно поднялся и громко объявил:

— Ну, довольно. Пора кончать этот спектакль. Мистер Фигуранкайн, вылезайте из вашей прекрасной шкатулки и подсаживайтесь к нам. Ситуация выглядит иначе, чем вы, очевидно, предполагаете. Давайте, давайте… У нас не много времени.

Не обращая внимания на Райю, которая устремила на него взгляд, полный ужаса, Стив неторопливо встал, подошел к алькову и отдернул занавес. Цезарь Фигуранкайн-младший сидел теперь посреди своего ложа, — скрестив голые ноги, и выглядел несколько растерянным.

— Как вы догадались? — пробормотал он, запахивая халат.

— Это я потом объясню, — пообещал Стив. — Сейчас мы должны уточнить кое-что другое. Вам известно о гибели вашего отца?

— Да. Недавно узнал из газет…

— А о том, что разыскивают наследника?

— Нет… И ко мне это не относится. Он лишил меня наследства.

— Откуда вам это известно?

— Сам сообщил…

— Когда же вы с ним виделись?

Цезарь вопросительно взглянул на Райю:

— Когда?.. Последний раз около года назад. Да-да… Вскоре после того, как этот мерзавец Пэнки… — Он вдруг закусил губы и умолк, глянул исподлобья на Стива. — А почему, собственно, вы спрашиваете меня и я вам все это рассказываю? Я вас первый раз вижу. Кто вы, собственно, такой? Нам сказали, что вы хотите взять интервью…

— Вот и беру его, — усмехнулся Стив. — Значит, "этот мерзавец Пэнки…" Подождите-ка, я где-то слышал эту фамилию!.. Такой длинный худой старик с оттопыренными ушами, похожий на анемичного вампира?

— Гм, — хмыкнул Цезарь, видимо, склонный одобрить сравнение.

— Год назад, — продолжал Стив. — Но за год кое-что могло измениться и изменилось. Готов утверждать под присягой, что в завещании, которое хранится в Нью-Йорке, вы значитесь единственным наследником.

— А откуда вам это известно? — спросил Цезарь, опуская на пол длинные худые ноги.

— От некоего Феликса Крукса.

— Нет, я не верю вам, — медленно произнес Фигуранкайн-младший, почесывая одной ногой другую. — Это ловушка, Райя… Вокруг моего покойного отца крутилось слишком много разного сброда. Они, конечно, помогали ему делать деньги, но они же и не допустят, чтобы я мог воспользоваться этими деньгами. Слишком хорошо знают мое отношение к тому, чем они занимаются… Конечно, я сам виноват, но… Между прочим, неизвестный благодетель, если вы действительно журналист, а не подонок из их своры, вот где вас ждут истинные сокровищницы сенсаций… Попробуйте расковырять весь этот гнойник… Если, конечно, не боитесь. Я даже мог бы чуть-чуть помочь вам, когда мы с ней, — он кивнул на Райю, — сами окажемся в более безопасном месте. Здесь нам, как вы, конечно, догадываетесь, больше нельзя оставаться. Боже, какая ирония судьбы! Мне же ничего не надо. Оставьте меня в покое, наедине с моей работой, с моими рукописями, с ней, наконец. Правда, Райя? Нам же ничего не надо… Никаких миллиардов… Тем более, что я их все равно не получу…

— Ну, ты кончил этот трогательный монолог? — поинтересовался Стив, с любопытством глядя на Цезаря.

— Нет. Отец пытался привить мне вкус к большому бизнесу… Я работал в его банке в Рангуне… Кстати, именно в Рангуне я и нашел свое истинное призвание… Но ему донесли, что я занялся не тем. Он вызвал меня… Он тогда был в Лондоне. Попытался "продуть мне мозги" — это было его любимое выражение — и послал в свое "княжество" в Центральную Африку. Вот тут-то я и понял все… И прозрел окончательно… Сказал этим свиньям, что о них думаю, оставил одному на память сломанный нос и сбежал на украденном самолете. Как они меня не догнали и не сбили — не знаю. Вероятно, мне просто повезло… С отцом я потом тоже поговорил откровенно, и он объявил, что знать меня больше не хочет. На том мы и расстались… Вот теперь все.

— Значит, ты мне не веришь?

— Конечно, нет… Только не обижайся. Может, ты и не такое дерьмо, как я думаю, но теперь я никому не верю.

— О’кей. Видишь вот это? — Стив вытащил из бокового кармана маленький черный параллелепипед.

— Вижу. Кассета?

— Есть у тебя магнитофон?

— Где-то был. Райя, дай ему.

Молодая женщина, улыбнувшись уголками губ, вынула из-под стола, за которым сидел Стив, портативный диктофон.

— Что, записали наш разговор? — восхитился Стив. — Молодцы! Этого я от вас не ожидал…