Страница 27 из 38
Кочевники напились воды и умчались в пустоши. Люди еще какое-то время горячо обсуждали войну в степях, но Ард решил больше здесь не задерживаться. Вытащив Лерста из словесной баталии, отправился подыскивать постоялый двор в в посаде, народ здесь попроще, цены не так кусаются, да и воздух куда приятнее, нежели в городе.
Вечером опять поднялся ветер. Нагнал туч, принес из пустошей уже привычный вересковый запах. Посад потихоньку замирал, подсвечиваясь огнями ламп, каганцов и костров. Люди здесь жили дружно, весело и шумно. Мужчины собирались в тавернах и пили пиво, женщины ходили друг к другу в гости по вечерам, а детишки вели жизнь потрясающе веселую, насыщенную, полную мелких приключений, что кажутся в нежном возрасте чем-то из ряда вон выходящим… и такие приключения случались каждый день, каждый вечер. Ард по-хорошему завидовал посадчанам. Крылось в этой жизни нечто чудесное. Такое, что следовало бы ставить в пример другим… но Моркан молчал, не хвастался. Их бог не хотел войны, не терпел жестокости и заботился лишь о процветании своих детей. А они действительно были ему детьми — не слугами, не рабами, не солдатами.
Совершенно особенная жизнь, совершенно ни чем не выделяющегося народа.
— Мне бы хотелось жить в таком месте, — вздохнула Рика. Они сидели на лавке, глядя с холма на низины. То ту, то там тянулись к небу белые ниточки дыма костров. — Неспешно, в удовольствие. Смотреть, как растут наши дети, и радоваться.
— Ард не согласится! — веско заявил Лерст. Он устроился под яблоней и мастерски расправлялся с калеными орешками. — Это для твоего мужа слишком просто. Ты только глянь на него! Видишь? Так и держит нос по ветру, ждет момента, чтобы сорваться в неведомые дали…
— Заткнись, болтун, — одернул его Хередан.
— Ох уж мне эти горцы… все бы им грубить. Не зря говорят, что произошли они от горных медведей.
— Ты произошел от комара, скрестившегося с летней мухой. Более надоедливое существо не найти во всем мире.
— Вот, — сказитель кивнул, — даже ты понимаешь, насколько я уникален. А таких как ты в любой канаве по семь штук на вершок…
Утром в посад вошли степняки. Понуро бредущая толпа, смотреть на которую было тяжело. Их встречали водой и хлебом, посадчане несли им старую одежду, одеяла и шкуры. Никакой гордости в беженцах не осталось. Некогда лихие и надменные, теперь степняки со слезами на глазах благодарили приютивших их морканцев. По большей части из вересковых пустошей пришли дети, женщины и старики. Встречались и мужчины, но, как правило, изувеченные. Ард слышал, что во многих племенах Гуурнских степей принято убивать бесполезных едоков, но именно этот народ отличался от собратьев в лучшую сторону.
Всего в посад вошло человек двести. Много, но не достаточно, чтобы власти взволновались. Управитель, мужчина с вышитой на рубахе пятерней, распорядился расселять степняков небольшими группами в посаде и самом городе. Тех, кто покрепче, сразу отправил на пригородные фермы. Коней, отощавших и уставших, определил туда же — ни в посаде, ни в городе им не нашлось места.
Ард не видел смысла дольше задерживаться в Моркане — пора возвращаться домой и подыскивать новую причину, чтобы рвануть еще куда-нибудь. На дядю можно было положиться, уж у него-то всегда найдется дельце-другое для племянника. Парень больше не видел себя за стойкой в гостевом зале. Это осталось в прошлом. Отец не будет рад, но, скорее всего, со временем смирится. Тем более, скоро у него появится маленькая крикливая забота… А уж за трактиром есть кому присмотреть.
Лерст заявился под вечер, утомленный, но довольный и слегка захмелевший.
— Все трактиры облазил, бездельник? — не преминул уколоть его горец.
— Не все, но был близок к этому! К слову, еще одна цель в жизни — обойти все трактиры в Моркане и посаде! И у меня этих целей… этих целей… ого-го сколько!
— И все как на подбор, — засмеялась Рика.
Они как раз заканчивали грузить вещи в повозку, когда город сотряс гул. Мощные дрожащие удары поплыли над посадом. Люди выскакивали из домов, лавок, таверн и мастерских. Смотрели непонимающе друг на друга… Барабанный бой не предвещал ничего хорошего.
Несмотря на некоторую суету, люди с паникой справлялись неплохо. Не устраивали давку, не закатывали истерик. Мужчины доставали вилы, ножи и топоры. Женщины и дети собирали скарб и выдвигались к городу. Было видно, что им не в первой такое. Ард отослал Рику и Лерста в город, а сам с Хереданом отправился ко рву и заграждениям.
Там уже выстроились ряды стрелков и копейщиков, хотя пустоши по-прежнему выглядели безжизненными. Но вот поднялась пыль…
— Это еще не они, — обронил мужчина в старом шерстяном жилете. — С ферм народ уходит.
Люди вели скот, на телегах катили мешки со злаковыми и овощами. Старались унести все, что может пригодится.
— Спокойные, — оценил горец. — Редко такое встречается.
— Чужеземцы? — окинул их взглядом мужчина в потертом жилете из сыромятной кожи. — Мы привычны к набегам. Кочевники частенько нападают на наши фермы и окрестные деревеньки. Поэтому существуют дозорные вышки и еще кое-что, о чем рассказывать не буду. Наш бог всегда знает, когда народу грозит беда. Поэтому и застать врасплох нас невозможно. А уж о заграждения и стены города обломает зубы любое войско…
В его словах было много гордости.
— Кочевое войско.
— Что?
— Кочевое войско ваша канава остановит, — Хередан усмехнулся. — А что будете делать, если придет пехота? Город, если повезет, уцелеет, а от посада камня на камне не останется.
— Да ну тебя! — отмахнулся мужик. — Стращать вздумал? И вообще — где ж такому воинству взяться? Нас только степи беспокоят…
Но вражеское войско не спешило появляться. И все это время к насыпи стягивались все новые и новые защитники. Пращники. Лучники, мужички с вилами и топорами. Каждый был готов оборонять свою землю, их мрачная решимость казалась заразительной.
Противник медлил.
Побывав в зените, солнце медленно поползло к земле. Тени стали длиннее, расшалился ветерок… и наконец появился первый всадник.
Даже издали он напоминал ожившую гору. Серым пятном надвигался на посад и каждый шаг его коня отдавался гулом. В клубах пыли всадник подъехал ко рву, остановился, словно показывая себя. Ард привстал на цыпочки, чтобы получше разглядеть того самого Хораса — бога гуурнских степей. Скакун под ним был красив и вместе с тем страшен, а сам Хорас казался статуей из запыленного гипса. Лишь яркие зеленые глаза сверкали на совершенно омертвевшем лице. Ветра превратили кожу бога в грубый холст.
Покачивая копьем, всадник прогрохотал:
— Аганатар! Выходи, поговорим.
Тем временем на горизонте наметилось оживление. Кулак конных воинов тек через вересковые пустоши, и с каждым мгновением отряд набирал ход. Там, где он проходил, загорались фермы.
— Останови своих головорезов, Хорас. Я пришел.
Ард изумленно оглянулся. Буквально в десяти шагах от него стоял светловолосый мужчина, облаченный в белые одеяния. Никакого оружия при нем не было. От бога исходил тонкий запах луговых трав и вереска. Василькового цвета глаза гневно смотрели на надвигающихся кочевников. Аганатар пригладил золотую опрятную бороду.
В тот же миг кочевники остановились. Их нагнала и покрыла туча пыли и копоти. Небо над ними сверкало искрами. Ветер принес в посад запах дыма.
— Зачем пожаловал? Или тебе мало свар в степях?
— Давай поговорим без лишних ушей, брат бог, — Хорас указал на место рядом с собой. — У тебя есть то, что принадлежит мне по праву сильного.
— Это моя земля. И все, что на ней находится — принадлежит мне.
Конь переступил с ноги на ногу. Шумно всхрапнул, на удилах повисла красная пена. Хорас расправил плечи, став еще больше.
— Как хочешь. Будем говорить по-другому. Отдай мне всех детей, чьи родители трусливо спрятали их за каменными стенами. Дети — мои. С остальными делай что пожелаешь, они больше не степняки, а трусы. Времени у тебя до заката… промедлишь — будешь долго жалеть.