Страница 10 из 81
Вышесказанное - не домыслы автора, «дедуцированные» из одного смелого высказывания авторитетного психолога. Психотерапевты широко используют понятие «диссоциация сознания». И не только психотерапевты. Идея «раздвоения личности» - одна из самых востребованных в литературе и искусстве 20 в. Два «Я» фигурируют в философии Гартмана. Две памяти - в философии Бергсона. Сальвадор Дали построил все свое творчество на «расчлененном сознании». Если б речь шла просто о болезни, если б за всем этим не стояла древняя тайна человечества, в которую художественное и философское мышление пытается проникнуть своими методами, подобное искусство и подобная литература не могли б волновать и занимать сознание пытливых интеллектуалов. Именно среди мыслящей части человечества востребована эта (оценивая масштабы) «субкультура диссоциированного сознания».
«Диссоциация сознания - пишет Л. Шерток, - наглядно отражается в феномене постгипнотической спонтанной амнезии. И не случайно амнезия и вопрос множественных личностей находились в течение долгого времени в центре размышлений о гипнозе. Это явление отчетливо проявляется в свидетельствах лиц, перенесших состояние гипноза. Они часто говорят, что пережили состояние деперсонализации, раздвоения личности. «Словно все это происходило с кем-то другим». «Мне казалось, будто действовал не я, а кто-то другой», — такие заявления в различных формах часто встречаются в описаниях опытов с гипнозом» (49, с. 115).
Практика психоанализа дала потрясающе интересные результаты, которые можно смело использовать в качестве исходных данных для проникновения в тайну начала сознания. Однако они оказались необъяснимы (прав Бассин, говоря о «тупиках мысли») на основе теории психоанализа. Фрейд с его идеей, будто внутренний трансфер связан с образом «отца» опровергнут, а новую идею психоанализ предложить не может.
Сейчас мы тонем в море информации. Среда, в которой мы тонем, — не просто вода разрозненных фактов, не эмпирия. Это «тяжелая вода» обобщенных и доказанных десятками различных способов закономерностей; выводы, подтвержденные «чистыми» лабораторными экспериментами, которые автор этих строк просто не стал приводить, чтобы не перегружать и без того непростое повествование. «Ползучий эмпиризм» с его вездесущностью давно уже отступился и утонул. Время новых идей пришло давно, потребность в них ощущается, равно как утопающий ощущает потребность в глотке воздуха без воды. То есть: не надо множить факты, это уже лишняя вода, давайте вначале объясним известные. Для этого и рождена на свет инверсионная теория антропогенеза и, в более узком звучании, - инверсионная теория становления сознания.
Расщепление сознания, характерное для состояния после сеанса гипноза, является формой кратковременного безумия. Это бесспорно, ибо человек теряет свое «Я», свою личность. Не является нормальным для психики и само гипнотическое состояние с его переносом личности гипнотизируемого; особенно если учесть, что объектом переноса является даже не гипнотизер, а Некто из глубин психики подопытного человека. Если вдуматься, это ужасно. Не случайно подобные ситуации широко используются в голливудских фильмах ужасов. Фреди Крюгер, как некий местечковый «архетип», выходит из глубин подсознания и, благодаря переносу, убивает не в переносном, а прямом смысле. Это самый страшный фильм, который я когда-либо видел. Идея безысходности, нашей зависимости от какого-то древнего ужаса, пережитого не нами, а нашими предками (а наше сознание является порождением этого древнего ужаса), страшнее любых вампиров, мутантов и дракул. От последних можно удрать, но куда нам деться от нас самих?!.. Мы все — дети с улицы Вязов. Вернее, их потомки. Наши полудикие предки являлись погруженными в гипнотическое состояние существами с раздвоенной психикой.
Известны случаи, когда людей, введенных неопытными гипнотизерами в состояние глубокого гипноза, не смогли вывести из него, и они так и оставались с раздвоенной личностью и жили, вслушиваясь в свой «внутренний голос», переживая какие-то диалоги, неслышимые окружающими. Подобные факты являются страшным доказательством того, что объектом трансфера является не гипнотизер. Гипнотизер всего лишь «подстава». Гипнотизируемый воспринимает команды гипнотизера, как «внутренний голос» и исполняет их так, как будто все происходит не с ним. Загипнотизированный не видит гипнотизера и не воспринимает его, как автора команд и как реального хозяина. Получив команду идти, он может наступить на гипнотизера, если тот не уступит дорогу или не «прикажет» повернуть. Команды гипнотизера воспринимаются, исключительно, как внутренний голос. Опасность подобных экспериментов заключается в том, что «внутренний голос» может выйти из-под контроля.
4. Посыл третий: Безумие как «исток и тайна» разума
Психоаналитики в своих богатейших лабораториях и институтах, разбросанных по всему свету, пришли к тому же выводу, к какому независимо от них пришел в своей московской квартире Б.Ф. Поршнев.
В середине 20 в., проводя исследования по изучению неадекватных реакций животных в плане сравнения их с психикой гоминид, он пришел к выводу, что у истоков сознания находилось безумие. Поршнев опирался на многочисленные высказывания психосоматиков о том, что самое распространенное психические заболевание — шизофрения, — является следствием патологической активизации древнейших мозговых структур (Э. Кречмер и др.). Олигофрения (тремя стадиями которой являются дебильность, имбецильность, идиотия), часто бывает связана с микроцефалией и здесь следует вспомнить, что форма черепа микроцефалов часто повторяет формы черепов древних гоминид (56).
Значение идеи Поршнева трудно переоценить, т.к. по сути дела он предложил новую парадигму, новое «зеркало», новый «щит». «Своим другим» сознания, через которое можно выйти на его истоки, является сознание со знаком минус, «анти-сознание», сумасшествие. Внимательный читатель может сам подсчитать, что это уже шестой по счету «щит Персея».
Идея Поршнева (значимость которой не только для теории антропогенеза, но и для понимания судьбы науки психологии, надеюсь, понятна), заключается в следующем: сознание не могло появиться, как результат медленного развития психики животных. В своем становлении оно прошло через некую точку сингулярности. Собственно говоря, удивляться следует не самой идее, а тому, что она родилась так поздно. Ведь мы уже давно знаем: все принципиально новое только так и появляется в мир, включая сам мир. Вспомним Большой взрыв.
Борис Федорович Поршнев являлся гениальным полемистом. Поэтому - слово ему:
«Загадка человека состоит в загадке начала человеческой истории, - уверяет он, напоминая пословицу «хочешь узнать что-либо, узнай, как оно возникло», и предлагает задуматься над следующей антиномией:
«Социальное нельзя свести к биологическому. Социальное не из чего вывести, как из биологического».
Поршнев считает, что решение этой антиномии возможно только на основе инверсии. «Последняя может быть кратко выражена так: некое качество (АВ) преобразуется в ходе развития в свою противоположность (ВА), - здесь все не ново, но все ново... ход истории представлял собой перевертывание исходного состояния. А этому последнему предшествовала и к нему привела другая инверсия: «перевертывание» животной натуры в такую, с какой люди начали историю. Следовательно, история вполне подпадает под формулу Фейербаха «выворачивание вывернутого» (50, с. 17).
ВРЕМЯ
«История приводит к тезису: на заре истории человек по своим психическим характеристикам был не только не сходен с современным человеком, но и представлял его противоположность. Только если понимать дело так, между этими полюсами протягивается действительная, а не декларируемая словесно дорога развития» (50, сс. 16-17).
Поршнев уделяет много внимания проблеме «пропасти Декарта» (как мы показали выше, можно также говорить о «пропастях» Павлова, Джемса, Выготского) и резко критикует попытки «закидать пропасть между человеком и животным до краев: человеческую сторону - сравнениями с животными, но в гораздо большей степени животную сторону -антропоморфизмами (что стало очень модно: вспомним бихевиористов, а вслед за ними К. Лоренца и его этологическую школу; «мыслящие» животные - вот уж истинно притча во языцех, — В.Т.). Такой эволюционизм не столько ставит проблему перехода от животного к человеку, сколько тщится показать, что никакой особенной проблемы- то и нет; не указывает задачу, а снимает задачу; успокаивает совесть науки, словесно освобождая ее от долга... Главный логический инструмент эволюционизма в вопросах психологии (и социологии) — категория, которую можно выразить словами «помаленьку», «понемножку», «постепенно», «мало-помалу» (50, сс.51-52).