Страна НОД

— Но…

Джим начал возражать, даже не сообразив, что ему подсказывало подсознание.

Энн понимающе улыбнулась.

— Знаю, что ты хочешь сказать, Джим. Но ты ошибаешься. Я вовсе не оставила своей идеи.

Больше она не сказала ни слова. Джим тут же ушел. Он был потрясен. Впервые ему открылось уготованное судьбой будущее.

Энн умерла в марте. Стоял чудесный день, словно природа расщедрилась, чтобы попрощаться с той, которая уходила в последний путь. Мартовские дожди и туманы вдруг ушли, уступив место ясному небу. По синему небу бежали ослепительно белые облачка. С юга дул легкий ветерок, неся запахи весенних цветов. Деревья и луга соперничали в яркости зелени.

Эстер исполнилось девять лет. Она была крупной, умной девочкой и уже взяла на себя многие обязанности взрослого человека.

В то утро она принесла матери завтрак. Та усталым жестом показала на столик.

— Милая, поставь поднос туда и сходи за сестрами.

Шарлотта и Энн (ей едва исполнилось пять лет) тут же пришли, они были заинтригованы. Время уроков еще не наступило, а Эстер ничего не объяснила.

— Подойдите ближе, малышки. Мне надо вам многое сказать. Вы должны внимательно меня выслушать, чтобы потом вспомнить мои слова.

Она на мгновение закрыла глаза и начала говорить — три девчушки, полукругом стоявшие вокруг постели, слушали молча. Она долго говорила тихим голосом, в основном обращаясь к Эстер, иногда она облизывала пересохшие губы.

Маленькая Энн разрыдалась, когда мать кончила говорить, но две остальные стоически боролись со слезами, с неизбежной реальностью.

— Теперь оставьте меня, мне надо сказать кое-что Джиму.

Джим появился через несколько минут и тихо притворил за собой дверь. Он был так же худощав, его лицо было бронзовым от загара, но светлые волосы засеребрились на висках. Он подошел к Энн, чтобы взять ее за руку. Энн печально улыбнулась.

— Оставь в покое мой пульс. Время не терпит.

Он выпрямился и шагнул к аптечке.

— Нет! Прошу тебя. Есть вещи поважнее лекарств.

Она ухватила его за руку и усадила на кровать. Несколько минут они молча смотрели в глаза друг другу. Затем она заговорила, голос, казалось, доносился из самой глубины ее хрупкого тельца.

— Я разочаровала тебя, Джим. У нас так и не родилось сына, от которого зависит судьба мира. Думаю, так решил Господь… Он хочет проверить, найдет ли мужество человеческая раса шагнуть вперед, несмотря на провал проекта. Я часто перечитывала Библию, Джим… Эта книга до сих пор вносит успокоение в душу. Помнишь строки из «Бытия»: «И пошел Каин от лица Господня; и поселился в земле Нод, на восток от Эдема»? Каин нашел себе там жену, и у них стали рождаться дети. Теперь все по-иному. Думал ли ты о наших дочерях? Где им искать мужа? Ты подумал об этом?..

Слова Энн были Джиму не по душе. Он машинально пощипывал кожу на руке. Энн повторила:

— Я разочаровала тебя. Ты должен мне обещать… Обещай, что не разочаруешь меня. Наш проект должен быть… пересмотрен.

Он чувствовал, что она собирается сказать. Но не поверил этому. Он впился в нее взглядом.

— Джим, у нас нет земли Нод. Но остается мужчина, а через несколько лет появится женщина, даже три женщины. Сам видишь, Господь не желает исчезновения расы с земли.

Энн захрипела, лицо ее посерело.

— Поддержи меня, — едва выдохнула она. — Так холодно…

Джим обнял жену. Дыхание ее становилось все слабее и слабее. Через несколько мгновений все было кончено. Седовласый мужчина замер, будучи не в силах сделать и малейшего движения. Горе буквально раздавило его.

Энн похоронили за домом, в тени громадного розового куста. Джим решил устроить скромные похороны. Он прочел над могилой несколько стихов из старой Библии, девочки стояли позади него с букетами цветов в руках. Позже Джим с большим трудом добыл огромный камень, который водрузил на могиле.

Потянулись месяцы. Стаи одичавших собак опустошали район и с каждым годом становились все наглее. Две старшие девочки ловко управлялись с ружьем и подстрелили немало зверья, но Джиму стало ясно, надо искать более надежное убежище.

Он помнил, что на Голливудских холмах есть подходящие дома, и однажды утром отправился на разведку. Он отыскал почти неприступный дом, похожий на крепость. Он был построен на возвышении, на склоне холма. Позади отвесно вздымалась гора, а стены из огромных каменных блоков спускались до самой дороги тридцатью метрами ниже. В этой стене были оборудованы лестницы, защищенные железными решетками.

Батареи у машин давно сели. Но Джим придумал систему, чтобы держать машины на ходу. Во время своих путешествий он оставлял автомобиль на верху склона или не выключал двигатель. Начался переезд. Дороги за это время пришли в негодность. Поездки проходили с большими трудностями. Джим перевез также скот и разместил его в хлеву за домом. Вся операция заняла пять дней.

Юной Энн исполнилось тринадцать лет. У нее были рыжие волосы и мальчишеская фигура. Но она работала, как взрослый человек.

Она обожала кухню и год назад взяла на себя заботу о еде и хозяйстве. Хрупкая Шарлотта была интеллектом семьи. Она обожала учиться, в чем ей помогала огромная библиотека, собранная матерью. Ей исполнилось пятнадцать лет. Она вела дневник семьи. Она была парикмахером, музыкантом, дантистом, ветеринаром, медсестрой и врачом.

Эстер было шестнадцать. Она превращалась в женщину. Она была крупной, а кожа ее загорела от постоянного пребывания на солнце. Она унаследовала от отца огромные глаза и волевой подбородок, а от матери — волнистые кудри. Было видно, что Эстер станет красавицей. Но она не подчеркивала своей красоты. Она предпочитала проводить все время с Джимом, деля с ним нелегкие работы по саду, ремонту, строительству, транспорту, охоте, уходу за скотом и птичьим населением. Все это было необходимо в повседневной жизни.

Одно время года сменяло другое. И все же климат был мягкий, характерный для Южной Калифорнии.

Джим привык после трудового дня сидеть в одиночестве на террасе, разглядывая долину и звезды на небе. Девочкам он говорил, что надеется увидеть огонек. Но знал, что никогда его не увидит. Терраса стала его Гефсиманским садом. И, сидя в нем, он искал огонек, ответ на мучивший его смутный вопрос.

Прошли долгие месяцы. Он стал замечать, что рядом с ним частенько оказывается Эстер. Иногда она была так близка, что он, протянув руку, мог коснуться ее горячей нежной плоти. И в одну теплую августовскую ночь ему показалось, что его нежно обнимает Энн — губы ее скользили по его щекам и вдруг закрыли ему рот. Он зажмурился, где-то в глубине его существа и в прошлом чей-то голос произнес странное и нежное имя — Энн, Энн, Энн… Поцелуй прекратился, но Джиму по-прежнему снился сон. Обнимавшие его руки, прижимавшееся к нему тело принадлежали Энн. Но ласковый голос вдруг стал голосом Эстер.

— Завтра мне будет восемнадцать, Джим. Я только что прочла последнее письмо матери.

Джим был в замешательстве. Он пытался отделить сон от яви.

— Письмо? — переспросил он.

— Ты об этом не знал. Она написала несколько штук, каждое на мою годовщину, и я их читала по одному, как обещала. Сегодня вечером я прочла последнее, Джим! Она меня многому научила, Джим! Как я должна стать женщиной и многое другое, о чем я тебе не скажу. Но она всегда боялась, что ты забудешь свое обещание…

В воцарившейся тишине Джим еще раз поразился безмерной надежде Энн, ее заботе о будущем, воплощенном в мельчайших деталях их существования. Эти письма, и его имя. Она давно велела дочерям звать его Джимом. И никогда папой или отцом. Вначале он думал об ее эксцентрической манере. Теперь понял смысл этой детали.

Эстер снова поцеловала его и прижалась к нему. Она прошептала:

— Как ты непредсказуем. Я думала, что ты забыл о своем обещании. Но теперь чувствую, что нет.

Далеко на западе завыла еще одна одичавшая собака.

Бородач сбросил оцепенение и повернулся к дому. Ветер шелестел в ветвях эвкалипта. Человек вздрогнул. Ночь была холодной.