Страница 8 из 11
То, что я говорю другим людям, в сущности, повторяет собой тексты, с которыми Бог хотел бы обратиться ко мне — но не надеется на то, что я услышу Его напрямую.
В болоте моих Жизненных Раздумий распустилась кувшинка Предварительных Итогов — желтая и красивая, немного самовлюбленная.
Острые скалы Самонадеянности возносят меня высоко в небо Личных Свершений — и орел моего «я» летит над равниной Социума, зорко высматривая жирного зайца Общественного Успеха.
Атеист считает, что религия это неуклюжая попытка обоснования нравственности. Для верующего же, наоборот, нравственность есть неуклюжая попытка человека проявить свою религиозность.
За обочиной Дороги Жизни, на дне глубокой канавы Вечных Неудач, плещется грязноватая водичка Мудрости-задним-числом, питающая болиголов Душевной Горечи и чертополох Неминуемого Разочарования.
Если внешнее «я» человека можно сравнить с павлиньим хвостом, то внутреннее подобно мышцам, его складывающим и расправляющим.
… И наконец плотно закрылись двери лифта, увозившего меня ко внутреннему «я». Сгустились сумерки восприятия, и все глуше слышались болтовня мыслей, шорохи желаний и прочие ароматы бытия.
Мир навязывает мне свои потребности, оборачивая их моими желаниями — и я, прекрасно понимая его игру, из любви или жалости иду ему навстречу, и жажду, и стремлюсь.
Как создается книга? Писатель крадет мысли своих читателей, а затем тушит их под соусом Личных Пристрастий.
Тонкий мир богаче плотного: так, иную философию можно смело назвать мракобесием, а негодную стряпню — никогда.
Жизнь дает мне пищу для размышлений, но переварить ее мои мозги не в силах. Или это должен делать желудок?
Вгрызаясь в толщу Смысла, философ вырубает глыбы знания и, кряхтя, тащит их на поверхность, где они рассыпаются в пыль под сапогом Общественного Спроса.
Человек обычно не дотягивается до солнца Истины, которую ищет; чувствуя это, ученые задирают нос, философы расправляют плечи, а поэты — крылья в попытке подняться над равниной Общественного Сознания — и падают, разбиваясь об острые скалы Неумеренного Практицизма или тонут в болоте Скептического Равнодушия.
Создавая свою сексуальную теорию, Зигмунд Фрейд несколько перестарался, и теперь в общественном подсознании не осталось места для других инстинктов.
Советы начинающему философу
Угнездившись в Вечности, не болтай зря ногами.
Не мельтеши с Природой Вещей: она этого не любит.
Вряд ли Истина свалится на тебя с неба: чаще она хоронится в подземелье, подальше от нескромных глаз праздношатающейся публики.
Не думай, что ты правильно понимаешь собственные мысли.
Выражая мысль в словах, будь бережен с нею: не уподобляйся мяснику, разделывающему теплую тушу.
В неустанных поисках глубины не забывай о том, что когда-то придется возвращаться назад, к людям.
За значением стоит смысл, за ним — тонкий смысл, за тонким — тончайший, а за тончайшим — Ничто, то есть полное отсутствие чего бы то ни было.
Главный враг философа — полнота бытия, особенно чужого.
В поисках подтекста не опускайся ниже номера страницы в книге.
Советы начинающему писателю
Не лезь без спроса в литературный процесс — там и без тебя тошно.
Сюжет романа должен быть краденым, или в крайнем случае подаренным на день рождения.
Помни, что читатель гораздо умнее и опытнее тебя.
Имей в виду, что на сороковой странице повесть, если ее не закончить, превращается в роман.
Если сюжет умирает, не вози его в реанимацию.
Если почувствуешь, что за тобой стоит критик, загороди от него рукопись собственным телом.
Не читай классиков, иначе твое подсознание непременно займется плагиатом.
Обязательно работай над стилем: раз в неделю брейся, раз в месяц ходи в баню и раз в год — в парикмахерскую.
Усаживаясь за компьютер, помни: главное в прозе — это шрифт; однако не злоупотребляй курсивом, иначе остальное не прочтут вовсе.
Советы начинающему поэту
Если можешь выразить свою мысль прозой — выражай, и радуйся, что она вообще к тебе пришла.
Не старайся на слух отличить дактиль от анапеста: если это не дано от природы, все равно не получится.
Мужские рифмы придают стихам твердость, женские — уступчивость, дактилические — нескончаемость.
Если муза диктует тебе размер, поинтересуйся заодно и рифмой.
Если ушло вдохновение, посади попугая на метроном и ложись спать — чтонибудь стоящее обязательно приснится.
Учи греческий язык, иначе так и не узнаешь разницы между эросом и танатосом.
Рифма должна быть крепкой, как рукопожатие строк.
Обязательно пиши стихи о любви — иначе какой ты лирик?
Не переживай, если где-то захромает размер: что такое силлабо-тоническая система, все равно уже никто не знает.
Не отождествляйся со своим лирическим героем: что можно в стихах ему, нельзя в жизни тебе, и наоборот.
Держи себя в рамках: не исключено, что кто-то тебя прочитает.
Восточные афоризмы
Ученики спросили Ходжу Насреддина:
— Учитель! Что мы будем делать без тебя?
— Неужели вы думаете, что сейчас вы со мной? — удивился мудрец.
К Ходже Насреддину вбежал юный мистик.
— Учитель! — воскликнул он. — Разрушь скорее мой ум!
Ходжа крепко взял его за волосы и стал тянуть их вверх, пока на глазах ученика не выступили слезы.
— Теперь достаточно? — участливо поинтересовался Насреддин.
— Учитель! Чем больше я слушаю тебя, тем меньше мне хочется тебе возражать, — сказал ученик Ходже Насреддину. — Хитрая крыса моего эго завороженно слушает звук дудочки Божественной любви, поднесенной к твоим губам. Но что будет, когда ты перестанешь на ней играть?
— Я подарю ее тебе, — ответил Ходжа.
— Учитель! Я сделаю абсолютно все, что ты ни скажешь! — воскликнул в экстазе юный мистик.
— Забудь, пожалуйста, навсегда только что сказанные тобой слова, — предложил ему Насреддин.
— Учитель! — воскликнул юный мистик. — Я хотел бы умереть в тебе подобно тому, как семя умирает в ростке!