Гуляя с собакой

— Но на вид ему не больше семидесяти!

— Стуку было больше двухсот пятидесяти лет. Он родился в 1741 году.

— Я в это не верю.

Она злобно взглянула на него и резко сказала: — Скажи тогда, сколько мне лет, по-твоему?

— Около тридцати. Не более.

— Мне было двадцать пять, когда Стук впервые взял меня на работу.

— И когда это случилось?

— В 1926 году.

Стив шлепнул себя правой рукой по голове.

— Мне неприятно это тебе говорить, Аманда, но ты запуталась. Я это и раньше замечал. У тебя серьезные проблемы.

Она почти засмеялась.

— У меня много проблем, так же как и у тебя. А теперь их стало еще больше, так как Стук мертв.

— Вот именно, поэтому он не может больше причинить нам вреда или заставить нас делать что-то. И, как я сказал, если ты напьешься, обезьяны…

— Забудь об этом. Сейчас ты пьян, но ты не можешь быть пьяным вечно. Тебе придется спать, а затем, когда ты протрезвеешь, твоя обезьяна уже не повторит той же ошибки. Алкоголь был чем-то новым, неизведанным. Но теперь оно не больше не подпустит тебя к алкоголю.

— Почему оно должно думать обо мне теперь, когда нет Стука? Больше не на кого работать. И я говорю тебе, это существо исчезло, я знаю.

Терпение Аманды было на исходе.

— С чего ты взял, что обезьяны работали на Стука? У него была своя собственная. Оно подцепило его, когда ему было, наверное, около сорока, больше двухсот лет назад. Я многое о нем узнала. Он был знаменит когда-то и очень богат, являясь сыном невероятно успешного торговца. Он продолжил дело своей семьи и дважды отправлялся в Азию в поисках редких специй и иного товара для продажи. В первый раз все было удачно. Во второй, во время путешествия на Тибет и, Бог знает, куда еще, он наткнулся на то, с чем не смог сторговаться, или оно нашло его. Но в итоге он вернулся домой с этим существом и, в тайне от всех, кроме себя с обезьяной на спине.

Само животное было настоящим чудом. В то время всякие странные вещи появлялись в Англии, живые и механические, привезенные со всего света, и питомец Стука казался всего лишь еще одной заморской диковинкой среди многих. Никто не догадывался об его особых предпочтениях в еде, хотя кто- то видимо начал догадываться, потому как вскоре после своего возвращения Стук исчез из общества, уехал за город и превратился в отшельника. Он исчез. И нигде нет записи о том, что он умер. В этом я уверена, я проверяла. Поэтому я знаю, о чем говорю. Я хорошо изучила этого мужчину.

Стив нахмурился. Смысл сказанного Амандой начал укладываться у него в голове. Она действительно знала, о чем говорила. Всё звучало правдиво. Внезапно, она совсем не выглядела сумасшедшей. А он быстро трезвел. И все сильнее к нему подступал страх.

— Но я думал, что Стук был главным, — сказал он. — Ты же мне говоришь, что он был всего лишь рабом, — он указал на закрытую дверь в конце комнаты, — этого существа?

— Так же как я и ты. Наконец-то до тебя дошло, — сказала Аманда с мрачной иронией. — Существо управляет обезьянами, а обезьяны управляют нами. Это называется симбиоз, и с определенной точки зрения работает практически идеально.

— С точки зрения существа?

— Точно не нашей.

Она положила сигарету между губами и неловко зажгла ее зажигалкой в трясущейся руке. Она торопливо курила, ничего не говоря, пока Стив осознавал всё, что ему сказали.

Тут создание в комнате за дверью испустило стон, и обезьяна Аманды дала ей импульс боли, рискующий оторвать ей голову. Она вышла и тут же вернулась, катя перед собой металлическую тележку. Она закатала рукава и начала складывать останки предшественника Стива на тележку. Он наблюдал, как она с болью хромает вокруг мясницкой скамьи. Она случайно толкнула пакет, где была голова, которая из-за этого стала раскачиваться, как маятник каких-то приземистых и громоздких часов. Он пытался найти в себе смелость пойти и помочь ей, но его разум был переполнен ужасом и ниспадающей, грядущей гигантской головной болью. Теперь он был трезв и чувствовал себя отвратительно. Он вспомнил, почему всегда избегал выпивки; у него были ужасные похмелья.

«В любой момент», подумал он, «моя обезьяна проснется. Ей тоже будет плохо, и она захочет заставить меня страдать за это. Время убираться отсюда, пока еще могу. Мне нужно больше алкоголя, чтобы не дать обезьяне действовать, пока я думаю, что делать дальше».

Он объяснил свой план Аманде, которая никак на это не отреагировала. Ее лицо искривилось в гротескную маску боли. Кровь сочилась из раны у нее на лбу, а ее движения стали резкими и неслаженными. Стив понял, что обезьяна над ней измывается, заставляя ее двигаться быстрее, чем она может, чтобы скорее накормить существо.

Он подумал о том, есть ли возможность у голодного создания выбраться из закрытой комнаты самостоятельно. В этом он сомневался. Сколько понадобится времени, чтобы оно издохло с голоду? Аманда рассказывала, что ему нужно свежее мясо не менее четырех раз в неделю. Возможно, как некоторые грызуны, оно очень быстро поглощало энергию! Оно может выгореть за несколько дней.

Если бы он и Аманда могли оставаться пьяными в течение недели или более, у них был бы шанс…

— Аманда, — крикнул он. — Нам нужно выбираться отсюда сейчас!

Она не подала знака, что услышала его и пыталась работать еще быстрее. Большинство кусков человеческого мяса были уже на тележке. Внезапно, она начала толкать ее в сторону комнаты существа.

Стив подбежал к ней.

— Я забираю тебя отсюда, — кричал он. — Даже если мне придется нести тебя на себе. Твоя обезьяна будет тебя мучить, но не пытайся остановить меня. Попробуй расслабиться.

Она стояла спиной, когда он был рядом. Он схватил ее за правое плечо своей здоровой рукой и попытался развернуть. Когда он прикоснулся к ней, две маленькие, сильные руки зацепили верх его куртки, и что-то невидимое прыгнуло с нее на него и начало подниматься по его груди.

В тот же момент его обезьяна проснулась. Оно вопило, как взбесившийся попугай, внутри его головы. В первый раз лицо — дикое, неземное, похожее на птицу, с тупым, но зазубренным по бокам клювом вместе челюстей и маленькими, холодными, яростными глазами — появилось у него в голове.

Оно начало молотить, клевать и бить. Своими кулаками оно било ему по глазам, словно пытаясь их выдавить. Задними конечностями оно тянулось к его сердцу, чтобы схватить и остановить его.

А то, что было на его груди, схватило его за горло. Оно проникало внутрь его плоти своими когтистыми лапами, все дальше откидывая его голову, словно стремясь переломить ему позвоночник.

Стив ничего не мог поделать со своими двумя обезьянами, которые разрывали его изнутри и снаружи, но каким-то образом он смог обхватить Аманду за талию и поднять ее. Она не хотела или не могла помогать ему. Она извивалась и дергалась, пока он, шатаясь, шел к двери, неся ее под своей рукой. Она была невесомой, и ее сопротивление было слабым, но Стив понял, что не может нести ее. Обезьяна в его голове, которая, казалось, пытается выбраться наружу через его глаза, ослепила его. Также оно влияло на его координацию. Оно каким-то образом вывернуло его мозг так, что он полностью потерял ориентацию в пространстве. Дошло до того, что он уже не мог разобрать, где верх, а где низ. Комната казалось огромной сферой, в которой он был заперт. Затем он осознал, что уже не держит в руке Аманду и что падает. Ему показалось, что он спрыгнул в обрыв со скалы. Существо в его голове издало крик триумфа.

И что-то ударило его в живот, как будто носком широкого ботинка.

И затем ничего.

Аманда отскочила назад, когда отрезанная голова в пакете ударила Стива в живот. Она сняла пакет с гвоздя на краю скамьи и со всей силы ударила его в отчаянии. Другого оружия в комнате не было, за исключением электрических пил, а ими она могла его убить. Она хотела, должна была оставить его в живых.

Когда Стив шагнул вперед, держась за живот, она снова ударила его головой, на этот раз разбив ему лицо. Он рухнул, как подстреленный олень, лицом в сливное отверстие рядом со скамьёй. Она наклонилась и приподняла его за плечо, чтобы вытащить его нос и рот из воды. Он не должен утонуть. Она проверила, что он дышит, затем села рядом на мокрый пол.