Страница 8 из 47
Изольда уже не улыбалась, хотя сохраняла приветливое выражение лица. Она внутренне сосредоточилась. Она хорошо понимала, кто перед ней сидит и что неосторожное слово с ее стороны может обернуться для нее большими проблемами.
— А вы, я вижу, свой прекрасный перстень носите по-прежнему на мизинце, — вымолвил Ярцев. — Это означает, что ваше сердце свободно, но к вступлению в брак вы пока не готовы. Почему? Ведь у любой женщины заветная мечта — выйти замуж, завести детей, жить своей семьей. Природой так заведено.
— Замужество не для меня, полковник. Не гожусь я для семейной жизни. У меня характер не женский, а мужской. Ни с каким мужчиной не уживусь. Судьба, видно, у меня такая — прожить до старости одинокой волчицей. Если, конечно, доживу до старости.
— Ну, зачем так мрачно. Если такая красавица будет впадать в глубокий пессимизм, то что остается некрасивым?
— А я, полковник, стала все больше сознавать, что не в красоте счастье и не в богатстве.
— А в чем же?
— В душевном спокойствии.
— Тут я с вами полностью согласен. Извините, что случайно затронул неприятную для вас тему.
— Ничего. Проехали.
После легкого стука в дверь вошел молодой стройный официант. Он катил перед собой тележку, на которой дымились две чашки с кофе, чудесный аромат тут же распространился на весь кабинет.
— Кофе, Изольда Хасановна, — учтиво вымолвил он, слегка склонив кудрявую голову.
— Спасибо, можешь идти! — обронила хозяйка, чуть-чуть повернув голову в сторону официанта.
Когда официант бесшумно вышел, прикрыв за собой дверь, Изольда указала взглядом на кофе и предложила:
— Прошу, полковник. Черный, крепкий и без сахара. Такой, какой вы любите.
— Благодарю! — улыбнулся Ярцев и взял чашку с ароматным напитком. — Однако, Изольда Хасановна, у вас удивительная память. Вы запомнили, какой я люблю кофе. Спасибо!
— На здоровье!
Изрльда отпила из своей чашки маленький глоточек, поставила чашку на прежнее место и, пристально посмотрев в лицо полковнику, спросила:
— Михаил Яковлевич, а с каких это пор на рядовое убийство выезжает сам начальник уголовного розыска города? Что, у вас более серьезных дел нет? Или нет помощников? Я понимаю, когда убили судью Алферова, — другое дело. А просто охранника, пусть даже он был начальником охраны… Таких убийств сейчас, к сожалению, немало.
— Откуда вы знаете, что я был на месте убийства судьи?
— Обижаете детским вопросом, господин полковник. Сарафанное радио. О том убийстве весь город говорит.
— Да, сарафанное радио — могучий источник информации. А вы, случайно, не слышали по этому радио, кто убил судью?
— Я законопослушный предприниматель, господин полковник. Если бы узнала — тут же бы, без промедления, позвонила вам.
— Я в этом не сомневаюсь, Изольда Хасановна. Вы, может быть, думаете, что я лично преследую какую-нибудь определенную цель, раз приехал сам, а не прислал рядовых оперативных работников?
— У меня на этот счет закралось некоторое подозрение, — заставила себя улыбнуться Изольда. — Уверяю вас, я соблюдаю законы и вовремя плачу налоги. Меня не в чем подозревать, господин полковник. Неделю назад у меня была налоговая проверка. Никаких замечаний. Можете посмотреть документы.
— Я вас ни в чем не подозреваю, уважаемая Изольда Хасановна. А налоги не по моей части, — улыбнулся в ответ Ярцев и пригубил кофе. — Я бы сам и не приехал, если бы меня не пригласили.
— Вас пригласили?! — похоже, искренне удивилась Изольда.
— Да, пригласили.
— Кто же, если не секрет?
— Никакого от вас секрета. Ленька Пантелеев пригласил.
— Ленька Пантелеев? — На этот раз по лицу хозяйки клуба промелькнула тревожная тень. — Кто такой?
— Как, вы не знаете, кто такой Ленька Пантелеев?
— Нет. Просветите, пожалуйста.
— Это очень странно.
— Что тут странного? Разве я могу быть знакома со всеми людьми нашего огромного города?
— Странно то, что в вашем клубе убивают начальника охраны, убийца оставляет дерзкую записку на мое имя и вы об этом не знаете. Создается впечатление, словно убили не начальника охраны, а раздавили ботинком таракана, и никто этого не заметил.
По лицу Изольды было заметно, что она несколько растерялась. Чтобы как-то скрыть свою растерянность, она принялась мелкими глоточками отпивать кофе.
— Тут я виновата, — вздохнула красавица и кончиками пальцев поправила возле уха волосы, хотя в этом не было надобности. — Я сегодня немного задержалась, и эта страшная трагедия произошла в мое отсутствие. Надеюсь, вы не будете меня допрашивать по поводу того, где я задержалась. У женщин бывают свои секреты.
— Помилуйте; какой допрос, — обронил Ярцев. — Я — ваш гость. Наверное, я вас утомил своими неприятными разговорами?
— Что вы, полковник! Еще кофе?
— Спасибо, достаточно. У вас просто восхитительный кофе. Смогу ли я угостить вас таким же замечательным напитком, если вы зайдете ко мне в гости?
— Вы имеете в виду полицию, господин полковник?
— Разумеется. Домой я бы не рискнул пригласить такую красавицу. Во-первых, я рисковал бы получить отказ, а во-вторых, в случае вашего согласия это могло бы привести к распаду моей семьи. А мне бы этого не хотелось.
— Опасный вы человек, полковник, — намеренно вздохнула Изольда и поставила пустую чашку из-под кофе на тележку. — Мне думается, вы большой соблазнитель женских сердец, только не хотите в этом признаться. Однако лучше уж вы заходите сюда в гости, чем мне идти в вашу полицию.
— В вашу? А может, полиция наша, народная?
— Не ловите на слове, Михаил Яковлевич. Я оговорилась.
— Да шучу я, Изольда Хасановна. Мне просто приятно с вами беседовать. Молодость вспоминается. Извините за неуместную философию. Вот записка убийцы, которую он адресовал мне.
Ярцев протянул кусочек картона, на котором, как известно, было написано: «Привет полковнику Ярцеву из городского угрозыска!» И подпись: «Ленька Понтелеев».
Изольда взяла картонку, медленно прочла и, возвращая ее, с возмущением вымолвила:
— Негодяй! Как только земля таких уродов держит?!
— Изольда Хасановна, может, Антону Бирюкову кто угрожал? Он кого-нибудь опасался?
— Нет, ничего в этом роде не припоминаю. Не замечала, чтобы он кого-то боялся или опасался. Антон был довольно смелым человеком. И общительным. В охране его уважали. Однако следует признать, что охрана допускала в своей работе небрежность.
— Вы имеете в виду тот факт, что в клуб посетители могли пронести оружие?
— Именно это. Признаю, что это наше упущение. Тут мы поправим. Но преступник может найти и другой вход в клуб. Как сегодня — через окно в туалете. Не ставить же на всех окнах решетки. У нас ведь не тюрьма.
— Но сегодня убийца не проникал в клуб через окошко в туалете. Он зашел в туалет из помещения клуба и вышел тем же путем.
Изольда пристально посмотрела на Ярцева.
— Откуда вам это известно?
— Можете мне верить, это так.
— Какой ужас! — покачала головой Шахерезада. — Убийца прошел среди охранников, и они его не вычислили. Позор! Ну, я им устрою взбучку. Лишу премии за этот месяц.
— Думаю, мне пора и честь знать, — поднялся полковник. — Утомил я вас неприятными разговорами. Спасибо за кофе и за терпение. Кстати, а кого вы намерены поставить начальником охраны вместо Бирюкова?
Изольда поднялась со своего кресла, изобразила на лице серьезную задумчивость, поразмышляла про себя, давая понять полковнику полиции, что она к этому вопросу относится с исключительной ответственностью, и только потом вымолвила:
— Полагаю, что на эту непростую должность больше всего подходит Глеб Сорокин. Бывший спецназовец. В Чечне воевал. Орден имеет. Был контужен. Но парень крепкий. Среди товарищей пользуется авторитетом.
— Это не тот, у которого три золотых зуба и басовитый голос? — предположил Ярцев.
— Он самый. Как он вам?
— Впечатляет. Крепкий парняга. Ну, до свидания! Хорошо бы нам, Изольда Хасановна, больше не встречаться по таким скорбным событиям.