Страница 25 из 47
Ярцев предложил ей стул и сел напротив.
Вика осторожно опустилась на краешек стула и, сложив руки на коленях, тихо спросила:
— Господин полковник, почему — уголовный розыск? Разве я в чем провинилась?
— Есть к тому основания, — ответил Ярцев. — Тебе угрожает вполне реальная опасность.
— Опасность? С какой стороны?
— Ты уверена, что у тебя нет врагов?
— Врагов? — Девушка пожала плечами. — У нас очень дружный коллектив.
— Знаю, — улыбнулся Ярцев. — Это человек не из вашего коллектива.
— О ком вы? — пожала плечиками Вика и, перекинув пышную косу из-за спины на грудь, стала нервно теребить ее конец тонкими пальцами.
— Тебе что-нибудь говорит кличка мужчины — Резаный?
— Резаный? — искренне удивилась Вика. — Никогда даже не слышала.
— Возможно. Может, знакома с Кизимовым Эдуардом Владимировичем?
— С Эдуардом?! Господи, сразу бы так и сказали. — Девушка тяжело вздохнула и, отбросив косу за спину, привязалась грустным взглядом к углу стола. — Я не знала, что у него такая кличка, но то, что Эдуард связан с какими-то нехорошими людьми, в последнее время стала догадываться. Хотя мне он о своих сомнительных связях ни разу не обмолвился. Эдуард утверждает, что он спортсмен, мастер спорта по борьбе, и что на него в сборной России возлагают большие надежды.
— Если он так искусно конспирируется, то как ты догадалась, что он связан с нехорошими людьми?
— По ответам по мобильному телефону.
— Например.
— Речь, как правило, шла о каких-то больших деньгах и каком-то порошке. Не дура же я совсем. Я поняла, что порошок — это наркотики. В общем, меня это насторожило и сильно напугало.
— Тут есть чему напугаться. Резаный сидел в тюрьме, в настоящее время криминальный авторитет. Очень мстительный и беспощадный. У меня есть сведения, что ты хотела с ним расстаться.
— Вы и об этом знаете?
— Работа у нас такая.
— Да, был у нас с Эдуардом разговор об этом.
— О чем конкретно?
— О том, что мне не нравятся его связи с сомнительными людьми. Я, можно сказать, поставила ему ультиматум — или его друзья, или я.
— И как он отреагировал?
Вика тяжело перевела дыхание и печально посмотрела на полковника.
— Он мне ответил тихо, но так зловеще, что у меня мороз по коже пробежал: «Ты, телка, этого не говорила, а я не слышал. И друзья будут, и ты будешь. Попытаешься свинтить — твоя семья пострадает, а из твоего красивого личика сделаю маску ужаса, после чего ни одному мужику не будешь нужна. Даже бомжу».
— Давно был этот разговор.
— Недели две назад.
— Как ты с ним познакомилась?
— Очень просто. Тут, в театре. Месяца два прошло с тех пор. После спектакля он поднялся на сцену и положил к моим ногам огромный букет алых роз. Цветы мне всегда дарили. И большие букеты. Но этот был не просто большой букет, а огромная охапка роз. Я взглянула на него и, честно признаюсь, сразу влюбилась. Высокий, с мужественным лицом, в элегантном дорогом костюме со значком мастера спорта. Он мне показался надежным мужчиной. За такими, говорят, как за каменной стеной. Мне в тот момент показалось, что его сломанный нос не только не портит лица, но даже придает ему какое-то мужество. У меня, конечно, были поклонники, но ни в кого я еще так не влюблялась. Эдуард пригласил меня в самый дорогой ресторан «Сибирская тройка». Денег не жалел. Объяснял их наличие тем, что недавно выиграл звание чемпиона России и получил за это большие призовые. Первое время он был исключительно вежлив и обходителен. Постоянно шутил, рассказывал интересные истории из спортивной жизни борцов. Словом, влюбилась я в него, дура.
— И сейчас встречаетесь?
Вика покраснела и отвела взгляд в сторону.
— Встречаемся. Как ни странно, но я его еще не разлюбила.
— Ничего тут странного нет. Дело личное. Как часто встречаетесь?
— Раз-два в неделю.
— Извини, но я должен задать этот вопрос — где?
— У него в коттедже. Вам нужен его адрес? Вы хотите его арестовать?
— Мы хотим сохранить тебе жизнь, а твоей семье спокойствие.
— Если Эдуард узнает, что я привела к нему полицию, то он меня прибьет.
— С этого момента ты будешь под защитой полиции. Глаз с тебя не будем спускать.
— Хорошо, я согласна. Точного адреса Эдуарда я не знаю, но могу узнать то место, то есть коттедж, куда меня привозят. Дело в том, что за мной к театру приезжает «Мерседес» с тонированными стеклами и увозит к Эдуарду. Охранники надевают на меня темные очки, так что даже через лобовое стекло я не могу сориентироваться, где мы проезжаем. Едем через сосновый бор… Или это где-то в Кудряшовском бору, или в Заельцовском.
— Долго едете?
— Точно затрудняюсь сказать. Может минут двадцать, а может, с полчаса…
— Коттедж на берегу Оби?
— В бору. Реки я не видела.
— Как выглядит коттедж?
Девушка на минуту задумалась.
— Мне он показался таким же, как и другие. Их там много. Большие, двухэтажные из красного кирпича. Да, на коттедже Эдуарда, на центральной башне — жестяной раскрашенный петух. На других коттеджах петухов нет.
— Флюгер?
— Ну да, он самый, поворачивается по направлению ветра. Эдуард говорил, что петух — на счастье.
— Это уже кое-что, — довольно кивнул Ярцев. — Когда предстоит встреча с Эдуардом?
— Неизвестно. Он звонил два дня назад и сказал, что у него какие-то проблемы и в ближайшие дни не увидимся. Обещал позвонить.
— Номер его телефона?
— Не знаю. Не давал. Он звонит на городской телефон вахтеру театра. А вахтер подзывает к телефону меня.
Ярцев протянул Вике свою визитку.
— Если появится новая информация, звони. Это в твоих личных интересах и интересах твоей семьи. Не забывай — положение очень серьезное:
— Я понимаю. Если что — я тут же позвоню. А вдруг Эдуард пришлет за мной машину, предварительно не позвонив? Мне ехать?
— Надо ехать и не показывать вида, что в твоем настроении что-то изменилось.
— Я боюсь. Что будет, если я не успею вас предупредить?
— Веди себя как обычно, и все закончится хорошо. С тобой поедет наш радиомаячок — это такая крохотная электронная штучка величиной с небольшую горошину, он будет показывать твое местонахождение. Мы спрячем его в твою одежду, если, конечно, не будешь возражать.
— Я не возражаю, но очень боюсь.
— Успокойся. Все будет хорошо. Полиция держит ситуацию под контролем.
Минуло два дня. После успешной премьеры оперетты «Первая любовь» в зале театра долго не смолкали горячие аплодисменты. Артистов буквально засыпали цветами.
Вику, оттеснив многочисленных поклонников, взяли в полукольцо трое стриженых рослых парней в одинаковых черных костюмах. Они увели актрису за кулисы и-вскоре вывели ее из театра на улицу. Была минусовая температура, и по этой причине Вика была одета в норковый свингер и норковую шляпку. Ее стройные ножки украшали коричневые сапожки из тонкой кожи на высоком каблучке. Лицо у девушки пылало румянцем, и от этого она была еще привлекательнее. Со стороны могло показаться, что актриса возбуждена от внимания поклонников и удачно прошедшей премьеры, однако это было не совсем так. От внутренней тревоги ее сердце бешено колотилось: Эдуард не позвонил, и за ней приехали не двое телохранителей, как обычно, а трое, и все незнакомые. При выходе из театра она спросила у одного из них: «Ребята, а вы кто? За мной другие приезжали». Ответ был вежливый и весьма дружелюбный: «Не волнуйся, красавица. Там, куда мы тебя привезем, тебя примут как английскую королеву. И вопросов больше не задавай».
Вика немного успокоилась, но тем не менее тревога ее не покидала. Волновало ее и то, что она не имела возможности позвонить полковнику Ярцеву.
На улице ее ожидал шикарный серебристый автомобиль «Audi-ТТ». На такой машине она еще не ездила. Из головы не выходила тревожная мысль, куда ее повезут и что с ней хотят сделать. От нервного напряжения у нее даже во рту пересохло.