Страница 50 из 51
В последнее время капитан увлекся классической японской поэзией. Ему пришлись по душе хокку, звучащие словно волшебная музыка. Японцы нашли возможность в нескольких словах выразить всю философию жизни. Многие хокку Юрий знал наизусть, и они нередко приходили ему на ум. Как-то августовским вечером Косарев возвращался в город после задержания опасного преступника. Усталый, измотанный, он думал только о том, чтобы быстрее добраться до дома и упасть на диван. Но тут над городом поплыл малиновый звон колоколов и быстро затих. На ум пришло хокку: «Колокол смолк вдалеке. Но ароматом вечерних цветов отзвук его плывет». И на душе стало легче. И усталость куда-то пропала…
Косарев спустился вниз, направился к служебному автомобилю. Рядом сновали машины, суетились люди. По пути капитан достал мобильник, стал набирать давно знакомый номер. С той поры как в его руки попало дело Насти Костецкой, для сыщика стало каким-то наваждением — каждую свободную минутку он набирал номер девушки, словно кто-то нашептывал ему: «Позвони. Она непременно отзовется». Но телефон всегда молчал.
Сыщик набрал номер и замер. И вдруг услышал долгожданные гудки. Его сердце чуть ускорило ход. В трубке раздался голос девчушки:
— Вы кому звоните?
— Мне нужна Настя Костецкая, — быстро ответил Косарев.
— Вы ошиблись. Здесь такой нет, — сказала девочка и отключила телефон.
Косарев тотчас рванул назад в прокуратуру. Пулей влетел в кабинет Стрижевского и с порога произнес:
— Телефон Насти Костецкой заработал.
— Не может быть! — искренне удивился следователь.
— Мне ответила какая-то девчушка. Сказала, что Костецкой здесь нет.
— Это уже не столь важно, — сказал Стрижевский. — Быстро истребуй распечатку звонков, и по ним установим адрес, откуда был ответ…
Через час Косарев позвонил Стрижевскому:
— Адрес у меня на руках: Садовая, семьдесят три. По этому адресу проживают Митраковы.
— Оперативная группа на выезд, — дал команду Стрижевский. И кинул в трубку Косареву: — Жди нас на АТС. Мы за тобой заедем.
Хозяйка открыла дверь по звонку и была очень удивлена, что к ним прибыла целая группа сотрудников полиции. Но еще больше удивилась, когда Стрижевский спросил:
— Где ваша дочь? Как ее зовут? Сколько ей лет?
— Катя в зале, делает уроки. Ей четырнадцать лет, — заикаясь, ответила хозяйка.
— Проводите нас к ней, — попросил следователь.
Стрижевский и Косарев прошли в большую комнату. Худенькая белокурая девочка с длинной косой сидела за компьютером.
— Здравствуй Катя, — дружелюбно произнес Стрижев-ский. — Покажи нам, пожалуйста, свой мобильник.
Девочка ответила на приветствие, с нескрываемым удивлением посмотрела на гостей, молча достала из стола телефон и протянула следователю.
— Откуда он у тебя? — спросил Косарев.
Девочка замялась, а потом сказала:
— Мне его на день рождения подарил папин друг.
— Как зовут папиного друга?
— Дядя Гриша Ермаков, — сказала девочка и посмотрела на мать.
— Где живет друг вашего мужа Григорий Ермаков? — обращаясь к хозяйке дома, спросил следователь.
— Он живет неподалеку, — задумчиво ответила хозяйка, что-то соображая на ходу. — Переулок Кремлевский, дом четырнадцать.
— А где находится ваш муж?
— В рейсе. Он дальнобойщик.
— Телефон мы изымаем. Он принадлежит другому лицу, которого мы разыскиваем. Юрий Павлович, составьте протокол изъятия, — распорядился Стрижевский.
— Я все понимаю, — сказала хозяйка. — Давно советовала мужу, чтобы не связывался с этим зэком. Не вызывал он у меня доверия. Я догадывалась, что телефон чужой. Похоже, стащил где-то. И нас подвел под монастырь…
— Ермаков был судим? — спросил Стрижевский.
— Да, отбывал срок, но за что, не знаю. Они росли с моим мужем Андреем Митраковым в одном дворе, дружили с детства.
— А ваш муж не судим?
— Боже упаси, — сказала хозяйка и перекрестилась…
Григория Ермакова опергруппа застала дома в постели. Бывший зэк спал крепким сном после бурно проведенной ночи.
Оперативники вытащили Ермакова из койки, надели наручники. Крепкий мужик долго не мог понять, что происходит. Бормотал что-то бессвязное, костерил на чем свет стоит кого-то из своих друзей. А когда немного пришел в себя, заявил:
— Беззаконие творите. Я буду жаловаться…
— Поедем к прокурору, — сказал Косарев. — Он тебя ждет. Там и жалобу на нас накатаешь…
Мать молча наблюдала за арестом сына и только озабоченно качала головой. А когда его уводили, не выдержала:
— Опять что-то натворил, — с укоризной сказала старушка. — Жить по совести и трудиться, как люди, не желаешь. Я чувствовала, что этим все закончится, раз связался с этим злодеем Костецким.
Григорий обернулся, бросил на мать косой взгляд и скрипнул зубами.
При подъезде к зданию прокуратуры Стрижевский обратился к Косареву:
— Ведите его в мой кабинет, пока еще не очухался.
Ермакова ввели в кабинет следователя, посадили у стола.
— Без адвоката ни на какие вопросы отвечать не буду, — не поднимая головы, произнес Григорий.
— Адвокат подойдет, — заверил его Стрижевский, — а пока советую написать явку с повинной и подробно изложить: где, когда и при каких обстоятельствах ты убил Настю Костецкую.
— Я никого не убивал, — вскинулся Ермаков. — Мокруху хотите повесить. Ничего у вас не выйдет. Я стреляный воробей.
— Про воробья мы знаем. А мобильник Насти каким образом у тебя оказался?
— О каком мобильнике речь? — рыкнул Ермаков.
— О том, который ты подарил в день рождения Кате Митраковой, дочери своего друга.
Ермаков быстро захлопал глазами, что-то соображая. И вдруг заявил:
— Записывайте. Я все расскажу. Это Вадим Костецкий меня уговорил…
Из показаний Григория Ермакова:
— С Вадимом Костецким мы чалились в одной колонии. Там и познакомились. Я освободился раньше, пытался устроиться на работу, но не получилось. Перебивался случайными заработками да от пенсии матери старался урвать, что и позволяло свести концы с концами. Но тут освободился Костецкий и вскоре нашел меня.
В колонии Вадим рассказал мне, что у него жена тяжело больна, поэтому он ее бросил. Жил у матери. Про дочку не упоминал. А тут приехал и говорит: «У меня дочка совсем взрослая. Школу окончила с серебряной медалью. Собирается ехать учиться заграницу. На меня зла не держит. Встретила, обрадовалась, любит, советуется со мной…
«А где деньги возьмет на поездку? — поинтересовался я. — Там без тугриков не прожить». — «У нее есть двухкомнатная квартира. Мать ей подарила, а сама переехала к моей бывшей теще. Та ухаживает за ней. Настя продаст квартиру — вот и деньги». — «А если не получится и вернется, где тогда жить будет?» — спросил я. «В бабкиной квартире. Ее мать и бабка долго не протянут…»
Вскоре Костецкий познакомил меня с дочкой. При встрече сказал Насте: «Это твой телохранитель. Надежный мужик. Можешь положиться». Однажды пришел ко мне и говорит: «Настя квартиру продала. Я посодействовал. Большие деньги выручила и отдала мне на хранение. Но я сильно задолжал и не хочу их возвращать. А посему, надо убрать Настю».
«Ты что, совсем спятил? — закричал я. — Это же твоя родная дочь. Ну и зверюга же ты. Из-за денег дочь родную готов в расход пустить». — «Тише, Еря, не буди во мне зверя. Ты ничего не знаешь. У девочки от учебы, видать, крыша поехала. Она мне на днях заявила, что хочет убить мать и бабку и продать их квартиру, потому что этих денег ей не хватит… Надо убрать ее так, чтобы комар носа не подсунул. Я тебе хорошо заплачу…»
Я не поверил Вадиму, что Настя слетела с колес, и отказался наотрез убить ее, но Вадим мне пригрозил. «Сам понимаешь, я тебе доверился, и мне не резон теперь оставлять тебя в живых. Надо обезопасить себя…»
Я хорошо знал Костецкого по колонии. У него кликуха была — Нутрия. А там так просто погоняло не дают — хищный он зверь, не пощадит никого. На моих глазах сокамернику глотку разорвал…