Страница 48 из 51
— Как ведет себя Вадим Костецкий?
— Переживает, конечно. Все-таки единственная дочь, которую столько лет не видел. Девушка выросла умницей и красавицей, и он гордился ею.
— Деньги за квартиру по-прежнему у него? — поинтересовался Реутов.
— Да, но только две трети. Остальные Настя якобы успела потратить.
— Костецкий по-прежнему не работает?
— Пока сидит у матери на шее. Иногда случаются разовые работы.
— Меня настораживает его прошлое, — неожиданно заметил прокурор. — Такие люди редко исправляются. Настораживает и то, что он не настоял на том, чтобы дочь положила деньги в банк, а оставил их на хранение у себя. Благодетель…
— Я думал об этом, — сказал Стрижевский. — И о том, что он вначале не хотел встречаться с Настей, а потом вдруг воспылал к ней отцовской любовью. Не напускное ли все это? Не волк ли это в овечьей шкуре? Но он проявлял заботу о дочери, помогал ей оформлять документы на поездку заграницу, одобрял ее стремление учиться, всячески содействовал в продаже квартиры, а еще обещал ей помогать, когда она уедет в Италию…
— Что касается обещаний, то это скорее всего лишь слова. Ты ведь знаешь не хуже меня, какими артистическими данными обладают бывалые зэки…
— Мы проверили его алиби — в тот день Костецкий никуда не отлучался из города. Однако есть версия, которую сейчас проверяет Косарев. Настя уехала с площади Мира на «Жигулях» белого цвета. Костецкий якобы случайно встретился с ней в этот час. Есть сведения, что он проходил мимо этих «Жигулей» и мог видеть водителя, поджидавшего Настю. Но он этот факт отрицает. Упорно пытается направить нас по другому пути — дескать, за Настей следил подозрительный парень — высокий, черный. Мы его нашли. Это Антон Архипенко, о котором я вам рассказал выше… Парень толковый, учится на артиста, занимается каратэ и всячески готов помогать нам. Именно он вспомнил, что отец Насти шел ей навстречу от «жигуленка» белого цвета…
— Это любопытно. Надо очень серьезно отрабатывать эту версию. Скользкий этот тип Костецкий. Уделите ему самое пристальное внимание…
— Капитан Косарев вплотную занимается этим вопросом. Изучает круг знакомых Костецкого.
Прокурор одобрительно кивнул.
— Станислав Сергеевич, вы сказали, что мать Насти психически больна. Какие у Насти были отношения с матерью? Часто ли ссорились? А если предположить, что в ходе ссоры мать нанесла дочке смертельную травму, сама того не желая. А потом были скрыты следы убийства…
— Это исключается. У Насти с матерью были хорошие отношения. Настя жалела мать, советовалась с ней, делилась успехами. Однако в своих решениях была настойчивой. Мать, как и бабушка, была против отъезда Насти за границу, против продажи квартиры и против ее дружбы с отцом, но Настя гнула свое…
— Как обстоят дела с поиском трупа девушки? — спросил Реутов.
— Пока безрезультатно. Подключили солдат из батальона внутренних войск МВД. Прочесывают лес.
— Настоятельно советую еще раз побывать в семье Костецких. Надо обстоятельно поговорить с матерью Насти. Вдруг она прольет свет на исчезновение дочери. Еще раз. вернитесь к Вадиму Костецкому. Он последним видел Настю, говорил с ней. Вдруг сообщит что-то новое или у него за это время появились какие-то свои соображения…
— Сегодня же направлю Косарева к матери Насти, а сам займусь Вадимом Костецким. Кстати, капитан Косарев взял у подруги Насти номер мобильного телефона Костецкой. Периодически пытается дозвониться до нее, но телефон молчит, — сказал Стрижевский.
— Маловероятно, что она теперь ответит, но вот телефон может заговорить. Такое в нашей практике случалось. Надо продолжать. «Если вам везет — продолжайте, не везет — все-таки продолжайте», — так, кажется, учил нас незабвенный Козьма Прутков, — натянуто улыбнулся прокурор.
Вадим Костецкий прибыл по повестке в прокуратуру в назначенный срок. Стрижевский к тому времени располагал уже дополнительной информацией о нем, которую ему предоставил капитан Косарев.
— Еще раз в деталях расскажите о том дне, тридцатого июля, когда вы последний раз видели свою дочь, — обратился к нему следователь. — Что она говорила вам при встрече? Куда спешила? Чем в тот день занимались вы до встречи с Настей и после встречи с ней?
— Я был дома, у матери. Около десяти часов утра позвонила Настя. Сказала, чтобы я подъехал в центр города и привез ей пять тысяч рублей. Я ответил, что она много тратит — деньги уплывают. И если такими темпами расходовать их дальше, то до поездки в Италию наличность будет по нулям. «Мне надо заплатить за документы, посидеть в кафе, сделать кое-какие покупки», — твердо заявила дочь. «Хорошо, — ответил я. — К двенадцати часам подъеду — привезу деньги. Буду ждать тебя под часами на углу улицы Грибоедова».
Я был в центре города ровно в двенадцать часов. Настя чуть припоздала — пришлось немного подождать. Я видел, что она стояла у ювелирного магазина и разговаривала с высоким, черным, худощавым парнем. Мне показалось, что она хотела отвязаться от него, но он не отпускал ее. Потом она направилась через площадь Мира ко мне.
Когда дочка подошла, я спросил: «Кто это задержал тебя у магазина?» Настя ответила: «Один хороший знакомый». — «Что он хочет?» Настя сказала: «Он против моих планов и настоятельно советует, чтобы я никуда не уезжала. Я ответила ему, позволь мне самой решать. Повернулась и пошла. Он догнал меня, схватил за руку и бросил вслед: «Ты еще об этом пожалеешь…» Я передал Насте деньги и еще раз предупредил, чтобы она уменьшила траты, иначе ее мечта так и останется мечтой. «Куда ты сейчас направляешься?» — поинтересовался я. «Спешу в УВД — надо закончить оформление документов и получить загранпаспорт. Извини, меня ждут». Настя побежала вперед по направлению к машине, которая, похоже, ждала ее на углу улицы Космонавтов. Она оглянулась, помахала мне рукой и крикнула: «Вечером позвоню». Но звонка от нее я так и не дождался…
— Вы упомянули о машине, которая якобы ждала Настю. Отсюда, пожалуйста, подробнее. Какой марки и какого цвета была машина? Кто сидел за рулем?
— Машина белого цвета. Вроде «Жигули», но утверждать не берусь. А вот кто был за рулем, сказать не могу, поскольку находился на приличном расстоянии от автомобиля.
— Не можете или не хотите? — уточнил Стрижевский и пристально посмотрел на Костецкого.
— Передергиваете, гражданин следователь, придираетесь к словам, не доверяете моим показаниям…
— Вас видела подруга Насти, с которой она встретилась по пути к вам на площади Мира. Девушка утверждает, что вы находились неподалеку от машины, когда Настя садилась в автомобиль белого цвета. И ей показалось, что вы знакомы с водителем.
— Мало ли что ей показалось. Это все ее домыслы. Я никакой подруги рядом с Настей не видел.
— Зато она видела вас и готова подтвердить свои показания. Кроме того, вас видел возле машины и тот высокий черный парень, с которым Настя рассталась у ювелирного магазина. Мы его нашли…
— Зря вы, гражданин начальник, берете меня на понт. Вы не в состоянии отыскать преступника, вот и лепите горбатого — пытаетесь пристегнуть к этому делу меня, отца Насти. Дескать, он дважды судим и на него можно повесить всех собак… Но у вас этот номер не пройдет…
— За что вас осудили повторно, когда вы отбывали срок в колонии?
— Вы уже задавали мне этот вопрос, и я дал ответ. Не верите, сделайте запрос в колонию. Вы ведь все равно мне не поверите, как не верите в то, что я к исчезновению дочери ни сном ни духом. Вы же знаете, что я переживаю за единственную дочь, пропавшую внезапно, но продолжаете сыпать мне соль на рану…
— В колонии вы жестоко расправились с сокамерником, бывшим другом. И за убийство получили еще семь лет.
— Этот так называемый друг крысятничал, и, когда я разоблачил его и сказал ему об этом в глаза, он бросился на меня. Защищаясь, я нанес ему удар, от которого он испустил дух. Это была необходимая оборона, но суд счел, что я, защищаясь, превысил ее пределы.