Страница 5 из 5
Кларксон на секунду притих.
– И чем… конкретно вы занимаетесь? – наконец поинтересовался он.
Уронив конфету на тарелку, я сложила руки на коленях.
– В основном собираю кофейные плоды. И помогаю обжаривать их на фабрике. – (Он молчал.) – Я привыкла к уединенной жизни в горах, то есть на плантации. Но теперь туда проложили множество дорог. Что облегчает транспортировку продукции, но вносит свой вклад в загрязнение воздуха. Моя семья живет…
– Довольно! – остановил меня принц.
Я грустно потупилась. Да, вот так я зарабатываю на жизнь. И тут уж ничего не попишешь.
– Вы Четверка, но выполняете работу, которую положено делать Семеркам, да? – тихо спросил он, и я уныло кивнула. – А вы рассказывали об этом кому-нибудь еще?
Я вспомнила свои разговоры с другими девушками. Обычно я больше слушала, чем говорила. Я рассказывала о своих сестрах и брате, с удовольствием обсуждала телешоу, которые смотрели другие, но не затрагивала тему своей работы.
– Нет, я так не думаю.
Он задумчиво уставился в потолок, а затем снова перевел на меня взгляд:
– Вы никогда и никому не должны рассказывать, чем занимаетесь. Если кто-нибудь спросит, отвечайте, что ваша семья владеет кофейной плантацией и вы помогаете ею управлять. Говорите уклончиво, только, ради бога, не вздумайте упомянуть, что занимаетесь тяжелым ручным трудом! Вам понятно?
– Да, ваше высочество.
Он пристально посмотрел на меня, словно желая намертво закрепить в моей голове эту мысль. Но мне было довольно и приказания. Никогда в жизни я не посмела бы его ослушаться.
Принц снова вернулся к еде, набросившись на свои пирожные с неожиданной агрессивностью. Я же была настолько взволнована, что мне кусок в горло не лез.
– Ваше высочество, может, я вас чем-то оскорбила?
Выпрямившись на стуле, принц бросил на меня хмурый взгляд:
– С чего, ради всего святого, вы так решили?
– Вы… выглядите опечаленным.
– Девчонки иногда бывают ужас какими глупыми, – пробормотал он. – Нет, вы меня ничуть не оскорбили. Наоборот, вы мне нравитесь. А иначе стал бы я вас сюда приглашать!
– Но вы можете сравнить меня с Двойками и Тройками, а потом, сделав выбор, отослать домой.
Ой, что я несу?! Я вовсе не собиралась говорить ничего подобного. Нет, это вырвались наружу мои страхи и сомнения, облеченные в слова. Я пристыженно склонила голову.
– Эмберли, – ласково прошептал он. Я бросила на него робкий взгляд из-под ресниц. С загадочной полуулыбкой он протянул мне руку. Очень осторожно, словно опасаясь разрушить чары, я вложила свою натруженную руку в его ладонь. – Нет, я не отправляю вас домой. По крайней мере, не сейчас.
Слезы навернулись мне на глаза, но я, сделав над собой неимоверное усилие, их сдержала.
– Я нахожусь в уникальной ситуации, – объяснил он. – И в каждом случае пытаюсь рассмотреть все аргументы «за» и «против».
– И то, что я выполняю работу Семерки, полагаю, можно считать аргументом «против»?
– Совершенно верно, – согласился он, но как-то очень беззлобно. – Но пусть это останется между нами. Ради меня. Может, у вас имеются еще какие-нибудь секреты?
Он медленно убрал руку и снова принялся за пирожные. Я попыталась последовать его примеру.
– Ну, как вы уже знаете, время от времени у меня случаются приступы дурноты.
Он задумался:
– Да. Но чем они вызваны?
– Точно не знаю. Я всегда мучилась головными болями, а иногда сильно уставала. Да и условия жизни в Гондурагуа весьма далеки от идеальных.
Он кивнул:
– Завтра, после завтрака, вы пойдете не в Женский зал, а в больничное крыло. Я хочу, чтобы доктор Мишн вас осмотрел. Если вы нуждаетесь в лечении, думаю, он сумеет вам помочь.
– Конечно. – Я наконец отважилась откусить кусочек булочки, на вкус оказавшейся просто божественной. Дома нас не баловали десертами.
– Вы, насколько я понял, не единственный ребенок в семье?
– Да. У меня есть старший брат и две старшие сестры.
– Надо же, это уже целая толпа родственников, – скорчил он кислую мину.
Я весело рассмеялась:
– Ваша правда. Дома я спала вместе с Адель. Она на два года старше меня. И теперь мне ужасно странно, что ее нет рядом со мной в постели, и я подкладываю себе под бок кучу подушек, представляя, будто это она.
– Но зато теперь вся кровать в вашем распоряжении, – удивленно покачал головой Кларксон.
– Да. Но я к такому не привыкла. Как и ко многому из того, что меня тут окружает. Еда необычная. Одежда необычная. Здесь даже пахнет по-другому, только я пока еще не разобралась, чем именно.
Он положил нож и вилку.
– Вы что, хотите сказать, будто у нас здесь воняет?!
На секунду я испугалась, что оскорбила принца, но, заметив в его глазах веселые искорки, мгновенно успокоилась.
– Ну что вы! Конечно нет! И все же здесь пахнет по-другому. Вроде как древними фолиантами, и травой, и чистящими средствами, которыми пользуются служанки. Жаль, что нельзя запечатать все эти запахи в бутылку и сохранить навечно.
– Надо же, из всех сувениров, которые я знаю, этот, пожалуй, самый экзотический, – заметил принц.
– А как насчет сувенира из Гондурагуа? У нас там превосходная грязь.
Принц снова сдержанно улыбнулся, он явно еще не был готов смеяться.
– Очень щедрый дар, – заметил он. – Наверное, с моей стороны не слишком вежливо устраивать вам допрос. Может, вы хотите узнать что-нибудь обо мне?
У меня глаза полезли на лоб от удивления.
– Все! Что вам больше всего нравится в вашей работе? В каких странах вы побывали? Принимаете ли вы участие в разработке законов? Какой ваш любимый цвет?
Он покачал головой, наградив меня очередной едва уловимой, но убийственной улыбкой.
– Синий. Темно-синий. И можете смело называть любую страну на планете и наверняка не ошибетесь. Поскольку я там был. Папа хотел, чтобы я имел широкий кругозор. Иллеа – великая страна, но, с учетом всех обстоятельств, еще очень молодая. И следующий шаг для укрепления позиций Иллеа на мировой арене – установить тесные контакты с самыми сильными государствами. – Он мрачно усмехнулся. – Иногда мне кажется, что отец жалеет, что я не родился девочкой. Ведь тогда он мог бы выдать свою дочь замуж для укрепления международных связей.
– Полагаю, вашим родителям уже поздновато об этом думать.
Его усмешка сразу исчезла.
– Да, эту тему они уже закрыли. – Его слова прозвучали несколько двусмысленно, но я решила не уточнять. – Больше всего в моей работе мне нравится наличие в ней четкого порядка. Передо мной ставят задачу, и я пытаюсь найти пути ее решения. Терпеть не могу незаконченные дела, хотя это сейчас для меня не главное. Я принц и в один прекрасный день стану королем. Мое слово – закон.
Во время этой короткой речи глаза Кларксона горели восторженным огнем. Я впервые увидела его таким воодушевленным. Хотя тут не было ничего удивительного. И хотя жажда власти была мне неведома, я хорошо понимала, насколько власть может быть привлекательной.
Принц не сводил с меня взгляда, и я почувствовала, как в груди разливается приятное тепло. Возможно, дело было в интимной обстановке, а возможно, в его уверенности в себе, но я вдруг невероятно остро ощутила его присутствие. У меня внезапно появилось такое чувство, будто я связана с ним буквально каждой клеточкой тела, а в комнате, где мы сидим, возникает какое-то странное электрическое поле. Кларксон, не сводя с меня глаз, задумчиво водил пальцем по столешнице. Мне стало трудно дышать. Я бросила взгляд на принца и обнаружила, что у него тоже вздымается грудь.
Я следила за беспокойными движениями его рук. Таких чувственных, нервных, сосредоточенных… Ну, пока он чертил пальцем круги на столе, я могла продолжать этот список до бесконечности.
Само собой, я грезила наяву о его поцелуях, но одновременно меня терзали сомнения. Ведь он непременно возьмет мои руки в свои, обнимет за талию, запрокинет мне голову. И я вспоминала о своих загрубевших за долгие годы тяжелой работы руках и гадала, что он обо мне подумает, если я решусь к нему прикоснуться. Более того, мне безумно этого хотелось.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.