Страница 22 из 141
31 декабря продовольственная экспедиция франков у города Альбара внезапно столкнулась с объединенной армией эмира Дукака Дамасского, атабека Тогтекина, арабского эмира Хомса Джаны ад-Даулы и сына Яги-Сиана Шамс ад-Дина, направлявшейся освобождать Антиохию. Шедшие впереди войска графа Робера понесли большие потери и были окружены. Боэмунд, выждав некоторое время, нанес стремительный удар. Дамасская армия была разгромлена, однако вследствие значительных потерь продовольственный поход пришлось прервать, и крестоносцы, ограбив пару деревень и спалив мечеть, кроме победной славы, не принесли в лагерь почти ничего.
Голод, зимние бури и проливные дожди вызвали болезни и смерть многих паломников. За продовольствием крестоносцы обратились к местным христианам, армянам и сирийцам, жившим к северу и западу от Антиохии. «Увидев, что наши вернулись почти с пустыми руками, они решили отправиться по горам и окрестностям, чтобы найти и купить зерна и провизии и привезти в лагерь, где царил голод. Они продавали нам груз одного осла за восемь безантов или за сто двадцать су (шесть ливров)! И тогда многие из наших умерли, не имея денег заплатить такую высокую цену». Впрочем, армянские и сирийские хронисты пишут, что крестоносцы вообще погибли бы, если бы местные христиане не отдавали им последний кусок.
Епископ Адемар завязал отношения с православным патриархом Иерусалимским Симеоном, который после смерти Артука и перехода Иерусалима к его сыновьям, усилившим гонения на христиан, бежал со своими высшими сановниками на Кипр. Несмотря на раскол церквей, Симеон согласился сотрудничать с крестоносцами. Он начал отправлять им продовольствие и вино. Вместе с епископом Адемаром, папским легатом, они обратились с посланием к христианам Запада об оказании неотложной помощи крестовому походу и рассказали об его успехах. Это послание сыграло большую мобилизационную роль.
Однако, несмотря на помощь, продовольствия не хватало. Началось дезертирство, бежали на Кипр, в Эдессу и домой в Европу.
«Мы испытывали крайнюю нужду: турки теснили нас со всех сторон, так что никто не осмеливался выйти из палаток, потому что, с одной стороны, они притесняли нас, а с другой — нас мучил голод; и не было нам ни помощи, ни поддержки. Неимущие и обездоленные бежали на Кипр, в Римскую землю, в горы; мы не осмеливались двинуться к морю, опасаясь ненавистных турок, у нас не оставалось никакого выхода… Бедность и нужда, посланные нам Господом за наши грехи, были таковы, что во всей армии не нашлось бы и тысячи рыцарей, у которых остались бы кони в добром состоянии» (Аноним).
Хронист Раймунд из Агийе пишет: «Чахлое малодушие вытекало из нашей армии». Среди бежавших были Петр Пустынник и ставший его другом Гийом Плотник, виконт де Мелен, не видевший смысла в продолжении не приносящего добычи похода. Оба они были задержаны Танкредом и возвращены в лагерь.
О бегстве Петра промолчали, однако Гийом, уже однажды бежавший из испанского похода, был вынужден позорно простоять всю ночь в центре лагеря, а утром при всем народе был обруган Танкредом.
К этому времени «Песнь об Антиохии», эпос, сложившийся в XII в., относит рассказ о 10-тысячной армии нищих и ее короле Тафуре — нормандском рыцаре, взявшем на себя командование «этой сволочью». Когда нечего стало есть, они якобы, по совету Петра Пустынника, стали потрошить, жарить и есть трупы турок. Посмотреть на их веселый пир пришли герцог Готфрид и князь Боэмунд. «Как поживаете?» — смеясь, спросили они. «Хорошо, но было бы еще лучше, если бы было вино», — ответил король. Готфрид налил ему в кружку своего вина: «Пейте вино, король Тафур». С ужасом смотрели на это со стен турки, и сам Яги-Сиан закричал Боэмунду: «Клянусь Мухаммедом, гнусно так посрамлять мертвых». Боэмунд ответил эмиру: «Это приказали не мы, мы в этом невиновны. Это все придумал король Тафур со своей дьявольской шайкой. Мы турок не едим. Нам очень жаль, что вас оскорбил вид турецкого мяса в качестве дичи». «Мясо турок вкуснее, чем павлин под соусом», — утверждает автор «Песни об Антиохии».
Этот рассказ связан с действительным существованием еретической секты эбионитов, широко распространившейся среди крестоносной бедноты. Их проповедники утверждали, что лишения и страдания приведут бедняков прямо в рай. Плохо вооруженные толпы этих полулюдей, полузверей первыми бросались в бой, сочетая в себе истовую веру в Бога со зверской жестокостью и каннибализмом. Они держали в страхе не только врагов, но и крестоносцев, и своей непримиримостью влияли иногда на решения, принимаемые вождями.
По свидетельству Гибера из Ножана, «босой народ шел впереди и образовывал особые отряды тафуров [бродяг]… У него [короля тафуров] было заведено, что, когда народ, которым он предводительствовал, подходил к какому-нибудь мосту или узкому проходу, он спешил занять проход и здесь до ноготочка обыскивал всех одного за другим». Найдя у кого-нибудь деньги или ценности стоимостью в два солила (солид то же, что и безант — 4,55 г золотом), король немедленно выгонял его из своих рядов, приказывал купить оружие и перейти к вооруженным воинам. «И невозможно сказать, сколь необходимы были они при перенесении припасов, оказании помощи, метании камней [машинами] во время осады городов, ибо при переноске грузов несли больше, чем ослы и вьючный скот, а также и тогда, когда ударами камней нужно было разрушить вражеские баллисты и орудия».
Нужно сказать, что два предводителя крестоносцев — Боэмунд и Раймунд де Сен-Жиль — твердо решили остаться в Антиохии и владеть ее благодатной землей. На стороне одного были ум и отвага, на стороне другого, кроме отваги, значительно большая армия и большие средства, взятые с собой.
Тем временем Боэмунд приводил в действие свой хитроумный план по овладению Антиохией после ее взятия. Нормандец заявил на военном совете, что твердо решил возвращаться домой: его люди и кони гибнут от голода, его средства закончились; вернувшись же домой, он немедленно соберет и пришлет на помощь новую армию. Понимая, что без ума, воли и энергии нормандца поход обречен на гибель, вожди стали уговаривать его остаться. Он согласился на это, но потребовал для себя Антиохию. Все выразили готовность выполнить его требование, за исключением графа Тулузского и представителя императора Татикия. Сам желая получить Антиохию, Раймунд напомнил о присяге, данной всеми императору, и о том, что город должен быть возвращен Византии, и Татикий, конечно же, его поддержал.
Теперь Боэмунду нужно было убрать с дороги золотоносого Татикия. Его, конечно, можно было убить, но нормандец придумал более остроумный план. Внезапно возникла и окрепла дружба Боэмунда с Татикием. И вот теперь он по дружбе рассказал крещеному турку, что вожди похода подозревают его в измене, в тайном сговоре с собратьями и замышляют заманить его в ловушку и убить, чего он, Боэмунд, его друг и верный вассал императора, не может допустить. Татикий поверил, испугался, поблагодарил Боэмунда и сбежал в феврале на Кипр, откуда он якобы собрался снабжать крестоносцев продовольствием и лошадьми. Более того, перед отъездом Татикий от имени императора пожаловал нормандцу Киликию. Это не помешало Боэмунду после отъезда Татикия обвинить в трусости и предательстве как его самого, так и василевса, намекая на то, что бегство Татикия освобождает крестоносцев от обязательств по отношению к императору и позволяет не отдавать ему Антиохию. Все это серьезно повлияет на дальнейшие взаимоотношения Византии и крестоносцев. Несмотря на периоды дружбы, империя будет стараться подчинить себе крестоносцев, а тех недоверие и ненависть приведут на стены Константинополя.
В феврале 1098 г. на мольбу о помощи Яги-Сиана откликнулся сельджукский эмир Алеппо Ридван. Он простил ему измену и, собрав большую армию, вместе с Артукидом Сокманом, правителем Иерусалима, и своим тестем, эмиром Хамы, двинулся на помощь Антиохии. Навстречу ему с конным отрядом в 700 всадников (столько здоровых коней осталось во всей армии крестоносцев) отправился Боэмунд. Безлошадные рыцари и пехота остались стеречь крепость. 8 февраля противники встретились у Железного моста через Оронт. Боэмунд выбрал для сражения идеальное место: обходных путей у мусульманской конницы не было.