Страница 127 из 141
Сопротивление быстро было сломлено. Погибло много мессинцев, а со стороны Ричарда всего несколько человек. Ричард предотвратил резню, грозившую городу, «однако теперь поднялись, можете мне поверить, большой грабеж и обирательство. Они брали себе добро, и золото, и красивых девушек и дам», — рассказывает Амбруаз.
Увидев знамена Ричарда над городом, Филипп потребовал их снять и заменить своими. Это была претензия на получение части добычи от города, в соответствии с заключенными в Везле соглашениями. В конце концов Ричард уступил и распорядился заменить свои знамена знаменами госпитальеров и тамплиеров, под чье попечение переходила Мессина до выплаты Танкредом выкупа. Однако фактически город остался под контролем Ричарда. Он конфисковал недвижимость бежавших зачинщиков беспорядков. Город должен был выставить заложников и подвергся бы разграблению, если бы Танкред не выполнил предъявленные ему требования.
8 октября был подписан договор, по которому Танкред передавал английскому королю 20 тысяч унций золота как добавление ко вдовьему наделу Иоанны и еще 20 тысяч унций золота как компенсацию завещания Генриху II. Было принято решение о предстоящем бракосочетании младенца — дочери Танкреда с племянником Ричарда Артуром Бретонским, объявленным его наследником, и компенсация завещания была оформлена как ее приданое. По совету архиепископа Руанского Ричард с большой неохотой возвратил конфискованное им имущество горожан.
Помимо этого, Ричард обещал Танкреду, пока он находится на Сицилии, военную помощь против любого захватчика, под которым мог подразумеваться тогда только германский король Генрих. Конечно, Ричард не собирался защищать Танкреда от германских войск. Филипп, кстати сказать, отказался давать подобное обещание. Это вместе с получением выкупа у Танкреда послужит поводом для задержания Ричарда германским императором на обратном пути. Деньги, полученные Иоанной и Ричардом от Танкреда, как раз и составили ту сумму (83 тысячи кельнских серебряных марок), которую Генрих VI взял в конце концов в виде выкупа с попавшего в плен Ричарда. Свои деньги Иоанна передала Ричарду на нужды крестового похода.
Обращает на себя внимание поведение Филиппа. Поощрив к сопротивлению мессинцев, он бросил их на произвол судьбы, когда Ричард начал атаку города. С другой стороны, объявленный им во время штурма нейтралитет фактически был предательством по отношению к товарищам по оружию, Ричарду и его армии.
Однако это не помешало Филиппу, ссылаясь на везлейский договор, потребовать от Ричарда половину из 40 тысяч унций, полученных от Танкреда. Сговорились на одну треть (15 тысяч марок), так как, обидевшись, Филипп мог возвратиться домой.
Четкая последовательность его борьбы с анжуйской империей до и после крестового похода заставляет поверить, что и во время него он, где мог, вредил Ричарду. Филипп старался обеспечить ему как можно большее количество врагов. Ричард приобретал славу надменного и беспринципного разбойника, сотрудничество с которым невозможно, а Филипп — кроткого миротворца, ставившего успех общего святого дела выше собственных интересов и гордости. Все это, безусловно, шло во вред делу крестового похода.
В середине октября, когда отношения между французским и английским королями заметно охладились, Филипп решил отправиться в Палестину. Он вышел в море, но шторм загнал его обратно в Мессину, и он остался зимовать на Сицилии вместе с Ричардом. В это время Ричард послал гонцов к своей матери с просьбой привезти на Сицилию Беренгарию Наваррскую.
На холме, возвышающемся над городом, Ричард возвел для проживания деревянный замок с земляными валами и назвал его, пользуясь шахматной терминологией, «Матегрифон» — «Смерть грекам». Стычки с местным населением прекратились. Вокруг города Ричард поставил виселицы, на которых вешал провинившихся — как своих, так и горожан. Именно здесь, на Сицилии, Ричард получил свое боевое имя — «Львиное Сердце» (такое прозвище было для него не в новинку; уже и раньше его называли «Львом»), в то время как Филиппа прозвали на острове «Агнцем», что, видимо, свидетельствует об умении последнего притворяться.
В январе по приглашению Ричарда прибыл знаменитый Иоахим Флорский, аббат-цистерцианец, живший отшельником в Калабрии, чьи идеи дожили вплоть до XIX в., предшествуя «теории научного коммунизма». Выдающийся мыслитель средневековья, он считал, что обнаружил скрытое значение Библии и особенно книги Откровения Иоанна Богослова, с помощью чего якобы может предсказывать будущее. Всемирную историю он делил на три эры, соответствующие трем лицам Троицы. Грядущая эра Святого Духа будет характеризоваться, по мнению Иоахима, воцарением на земле свободы, любви и мира и должна начаться где-то между 1200 и 1260 гг.
Все это очень заинтересовало Ричарда. По словам Роджера из Ховдена, «он и его приближенные наслаждались услышанным». Среди слушателей было несколько архиепископов и епископов, а также «много иных уважаемых лиц, как клириков, так и мирян». В числе семи главных гонителей Церкви двумя последними Иоахим назвал Салах ад-Дина и антихриста и предсказал скорый конец Салах ад-Дина и освобождение Иерусалима. «Бог дарует тебе, — сказал он Ричарду, — победу над врагами твоими и прославит твое имя в вечности». Однако после гибели Салах ад-Дина придет седьмой гонитель — антихрист. По словам Иоахима, антихрист родится в Риме и завладеет папским престолом. В ответ Ричард высказал предположение (может быть, в шутку), что антихрист мог уже родиться в лице папы Климента III. По мнению же самого Ричарда, антихрист должен родиться в Вавилоне (Каире) или Антиохии, править из Иерусалима в течение трех с половиной лет, и после его смерти Бог дарует 60 дней, чтобы совращенные им успели раскаяться. В ответ на это отшельник предложил Ричарду ограничиться войной, а истолкование Библии оставить тем, кто посвящен в ее секреты. Иоахим Флорский умер в 1202 г.; 4-й Латеранский собор в 1215 г. осудил его лжеучение, наряду с лжеучениями еретиков — катаров и альбигойцев.
На Сретение, 2 февраля, во время дружеской потасовки Ричард поссорился с видным французским рыцарем Гийомом де Баром, с которым у него и раньше отношения складывались не лучшим образом. Однако Филиппу, архиепископу и епископам удалось примирить их.
Получив к этому времени много жалоб на верховного юстициария и канцлера Лоншана, Ричард решил послать в Англию Готье, архиепископа Руанского.
Тогда же начали окончательно портиться отношения между королями: к Ричарду должна была прибыть невеста, и слухи об этом, видимо, дошли до Филиппа. В сопровождении королевы Алиеноры, которой было около 70 лет, приезжавшей за ней в Наварру, и присоединившегося по дороге графа Филиппа Фландрского Беренгария Наваррская в январе 1191г. прибыла в Ломбардию. В это время там уже находился германский король Генрих, шедший за наследством жены в южную Италию. 20 января в Лоди близ Милана состоялась встреча королевы Алиеноры с королем Генрихом. В конце февраля кортеж старой королевы, молодой принцессы — невесты и графа Фландрского прибыл в Неаполь, и Ричард выслал несколько галер, чтобы доставить их в Мессину. Однако люди Танкреда разрешили взойти на борт только графу Филиппу. Алиеноре и Беренгарии поездка в Мессину была запрещена по причине многочисленности свиты и переполненности города.
Получив известие об этом, Ричард отправился к Танкреду за объяснением. Встретившись 3 марта в Катании, короли провели вместе пять дней. Опираясь на сообщение Роджера из Ховдена, можно нарисовать следующую картину. Танкред рассказал Ричарду, что Филипп предостерегал против него, уверял, что король Англии в нарушение договора планирует захватить его государство и, в случае войны, обещал помощь против Ричарда. В виде доказательства Танкред предъявил письма Филиппа, переданные ему герцогом Бургундским. Возможно, страх Танкреда мог быть усилен и многочисленностью свиты Алиеноры, и ее встречей с королем Генрихом.
Далее хронист рассказывает, что Ричард и Танкред расстались друзьями. В знак взаимного расположения Танкред подарил Ричарду четыре судна и пятнадцать галер. Со своей стороны, Ричард вручил Танкреду знаменитый Эскалибур, меч легендарного короля Артура, героя многочисленных поэм и рыцарских романов, недавно найденный при раскопках в аббатстве Гластонбери, на границе Уэльса.