Золотой Лис

Повисло молчание. Риан и Рэлиа неотрывно смотрели на Лису, только сейчас до конца представив — как это: жить, когда возможность просто коснуться другого существа, просто пожать руку, не говоря уже о том, чтобы обнять собственного ребёнка, становится величайшей ценностью.

— Но… райя, может быть, за несколько лет состояние улучшилось? — откашлялся Риан. — У меня есть медицинское образование, райя, вы позволите — я посмотрю? — он спрашивал, но в голосе автоматически прорезалась королевская непререкаемость. Почему-то возникало желание повиноваться сразу и без раздумий. Лиса удивлённо взглянула на него: «Однако! Мне бы такие способности!»

— Да пожалуйста! — она распустила завязку у локтя блузы, задрала рукав, выставила локоть. Риан шумно втянул носом воздух и нервно сглотнул. Лиса иронично скривилась, опустила рукав.

— Но… Как вы выжили, райя? — ошеломлённо прошептал Риан. — Вся спина… Болевой шок…

— Вот-вот, в Госпитале то же самое говорили, — кивнула Лиса. — И отвечу так же: не знаю. Но больно не было. Совсем. Ни тогда, ни потом. Как… не знаю, как чужое всё было. И только через год чувствительность вернулась. А как, почему — тёмный лес. Собственно, мы с ребятами сегодня как раз собирались друг другу байки сказывать, кто как выжил. Но теперь не получится, наверно. Поздно уже совсем. А где это они застряли, кстати? — озаботилась она. — Не нравится мне это. Может, сходим — поищем? — эльфы с сомнением оглянулись на густой сумрак сада. С освещаемой окнами лужайки он казался совсем непроглядным. Риан приготовился щёлкать пальцами — творить светляков. — Да не надо, — остановила его Лиса. — Я сейчас фонарь принесу. Заодно и вина налью ещё, тут уже пусто. У меня для вашего сына ещё одна пилюля заготовлена, надо скормить! — хмыкнула она, подхватила пустой кувшин, опустевшие тарелки, и ушла в дом.

Погас последний луч заката, и ночь раскинула крыла. Стих ветер, замер сад недвижно, ночною свежестью дыша. На клумбе перед домом проснулись те цветы, что спали днём, и бабочки ночные потянулись на этот аромат. Как кружевная белая вуаль над клумбою повисла невесомо в свете окон.

Риан побродил по лужайке, поднял забытый Квали «меч», задумчиво сделал пару выпадов, потом подсел к Рэлиа, обнял её за плечи.

— Там всё очень-очень плохо, душа моя. Целителю там работы на пару лет с перерывами, чтобы не убить. И обезболивание, скорей всего, будет пробивать. Никогда такого не видел. Я не понимаю, как она выжила, да ещё и девочку спасла.

— Сердце моё! — Рэлиа взяла его за руку. — Я себя такой дурой чувствую! — Риан усмехнулся, но промолчал. — Знаю-знаю, но я тебе много раз говорила, что не понимаю, что ты во мне нашёл, — Риан бережно коснулся губами её виска. — Нет, ну послушай! Я её хотела спросить, зачем она так красится, представляешь? А она… Мы ей кругом обязаны, ты понимаешь? Я стольким до сих пор только моей нянюшке обязана была, но её не вернуть, — она потрясла головой, заглянула мужу в лицо. — Но этой-то человечке мы помочь можем?! Придумай!

— Легко сказать — придумай! Она же денег брать не хочет, ты же слышала! — Риан сосредоточенно возил палкой по столу, выписывая одному ему видимые узоры.

— Значит, надо дать так, чтобы она об этом не знала! А как она Кви-то скрутила! — вдруг захихикала Рэлиа. — Нашёл серп на камешек! Мы с тобой всё воспитывали, да отчитывали — а она взяла и отлупила! Вот не было её восемь лет назад, отлупила бы она Дэрри — глядишь, и не было бы ничего… — они переглянулись. Одна и та же мысль пришла в голову обоим.

— Она же не знает… — начал Риан.

— Ну так скажи! — засмеялась Рэлиа. — Ну, отлупит тебя полотенцем! Переживёшь!

— Да, — хмыкнул Риан. — Полотенцем, это бы неплохо. Лишь бы не чем пожёстче!

Этой ночью верхушка правящей династии сидела за простым дубовым столом в саду заштатного городишки и заговорщицки хихикала.

Из-под яблонь к столу вышли Гром и Квали. В опустевший кувшин эльф доверху напихал светляков и шёл, освещая дорогу Грому и себе получившимся фонарём. Шли в обнимку, издали их можно было бы принять за пару. Макушка Квали едва доставала Грому до плеча, локоны обрамляли лицо смутно сияющим ореолом. Тонкокостный, гибкий — если бы не ширина плеч, его можно было принять за девушку. Гром рядом с ним казался тяжелым и неповоротливым — очень обманчивое впечатление. Поддавшиеся этому впечатлению, как правило, испытывали острое разочарование. Очень острое. Но недолго. Как правило, это разочарование становилось последним, что они испытывали. Гром был откровенно некрасив. Чёрные, прямые, коротко стриженые волосы, плотно прижатые вампирские уши, тяжёлая квадратная нижняя челюсть. Слишком тонкий нос с широкими ноздрями, узкие губы, близко посаженные глаза. На лице его как бы навечно застыло выражение брезгливого удивления несовершенством Мира.

Квали был тих, задумчив, но не мрачен.

— А вот и мы, — пробасил Гром. — А Лиса-то где?

— Пошла за фонарём, мы вас уже искать идти собирались, — отозвался Риан. — Где бродили?

— Да мы на берегу… — Квали уселся, сунулся в кувшин, налил себе вина. — Посидели, ребят вспомнили… — отхлебнул и уставился на родителей: — Ну и как вам будущие родственники? — с тщательно скрываемой тревогой спросил он.

— Я впечатлён! Я сражён! Я убит! — потыкал себя палкой в грудь Риан. — Где вы таких берёте, скажи пожалуйста?

— Так это… Людные места знать надо, да! — благодушно отозвался Гром, потягивая вино через трубочку. Риан дёрнулся: из уст вампира это прозвучало довольно двусмысленно.

— О, пришли! — на крыльце появилась Лиса с фонарём в одной руке и кувшином в другой. — А мы вас уже искать собирались. На-райе, Гром, а вы кушать не хотите? Там ветчинка есть ещё, сыр, ну и всякое такое, только порезать надо… — все протестующее замычали. — Нет? Ну, как скажете, — она пристроила фонарь на ветку яблони и села.

— Ну, как ты? — внимательно посмотрела она на Квали. — Осознание без осложнений?

— Без, — кивнул Квали. — Только почему именно сегодня? — покосился он на родителей. — Завтра никак нельзя было?

— Нельзя, — жестко отрезала Лиса. — Ты в Руке не первый день, сам бы мог понять. Вот завтра поднимут всех по тревоге, и все твои дни Осознания накроются… Накроются. И ты накроешься. Я тебя уже один раз похоронила — хватит! Я тебе ответила? — Гром одобрительно кивал на каждое слово.

— Вот, видишь, какая штука: я ж тебе то же самое и говорил, да.

— Ты не так говорил.

— Ну, так я ж и не Лиса! — развёл руками Гром.

— Ладно. Понял. А может, я в Мизинцы перейду? Они в боях участвовать не обязаны, — с надеждой взглянул на Лису Квали.

— Ага. И когда все пойдут в рейд, ты мирно сядешь чистить картошку, — кивнула Лиса. — Себя-то не обманывай! Ты же не удержишься!

— Бл-лин, — вздохнул Квали. — Непременная отставка?

— А вот это решай сам, — покачала головой Лиса. — Можешь, конечно, взять длительный отпуск, если дадут. Или уйти к Детям. Или вообще на повышение — Замком, — Квали дико на неё уставился. — Не хочешь? Ну и как хочешь, твоя карьера накрывается, тебе видней. Но я вообще-то хотела тебя попросить сопровождать Птичку.

— Куда? — насторожился Квали.

— Она тебе говорила, что собирается поступать в Универ? — Квали кивнул. — Вот. Я тебя очень прошу, поезжай вместе с ней. А ещё лучше, если ты вместе с ней туда поступишь. Подожди, не вставай на дыбы! Послушай меня! То, что она чистокровная, видно сразу. Но, при этом, она не на-райе. Мы, конечно, не бедствуем, но и не богаты. А теперь сложи всё это вместе. Она будет единственной чистокровной эльфийкой на весь Универ среди богатеньких сынков на-райе. Её заклюют, Квали! Она может обматерить, может дать в морду, и крепко, а вот ответить на пакость, завуалированную под комплимент, не сможет. Потому что я этого не умею. И её, соответственно, научить не смогла. Я безумно счастлива, что ты воскрес, Лягушонок! Учиться она решила твёрдо, а я в ужасе была от того, что ей предстоит. Если там попадётся кто-то такой же, как её мамаша — кошмар девочке обеспечен! Ты же знаешь, как это бывает.