Золотой Лис

— АрДОННИка?.. дэ Мирион?.. — наконец-то дошло до эльфа. Он даже встал на одно колено, разглядывая Нику. — Но… Лиса! Как?.. Это же!.. Да не может такого быть! — вдруг возмутился он, как будто Лиса пыталась его обмануть.

— Да что ты? — ехидно фыркнула Лиса. — Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю!

— Нет, это здорово, конечно, — смутился эльф. — Но… — никак не мог он поверить в то, что видит. — Ну, ты даёшь! Как обухом по голове! — поднялся он, не сводя глаз с выглядывавшей из-за Лисы девочки и изумлённо качая головой.

— Вечером, — похлопала его по плечу Лиса. — Сядем, всё друг другу расскажем… Что, Ника? — она наклонилась к дочери, настойчиво дёргавшей её за подол. — Нет уж, сама спрашивай. Подойди и спроси: «Райн Громад, а правда, что вы вампир?» — ребёнок отчаянно замотал головой и ткнулся в юбку так, что Лиса даже вперёд шагнула.

— Ну вот, видишь, какая штука: и вправду я вампир, — присел Гром на корточки. — Вот уши-то какие, видишь? У вас троих эльфийские, у мамы твоей человеческие — а у меня вампирские, да, — Ника, явно никогда не задававшаяся вопросом формы ушей, нахмурила бровки и схватила себя за уши обеими руками. Внимательно ощупала, попутно обегая глазами окружающих — точно: у мамы другие. Но мамины уши никуда не денутся, а вот этот райн может уйти. А у него какие интересные! Синенькие, с красными прожилками… — Ты, это… Хочешь — так пощупай, если интересно, — предложил Гром. — Только осторожно, не дергай! Они такие, понимаешь, тоненькие, да… — он повернулся и наклонил голову. Ухо предстало во всей красе, и Ника не устояла: шагнула к вампиру и потрогала это диво — осторожно, одним пальцем. Девочка напоминала настороженного зверька: одно резкое движение — и она опять спрячется в мамину юбку. Но Гром был спокоен, как скала, и Ника осмелела, вплотную занявшись исследованием: такая зверюшка, как вампир, ей ещё не попадалась. Гром сопел и терпел, Лиса и Птичка давились сдерживаемым хохотом, а эльф внимательно разглядывал копию Донни, пытаясь найти сходство и в поведении.

— Ррайн Грро-омад!.. — Ника держалась за Громово колено, сияя улыбкой и кокетничая по-детски. — А вот…

— А вот зубки трогать не надо, — сразу понял Гром. — Они остренькие. Ты вот пальчик-то порежешь, мама на нас обоих и заругается, — Лиса не выдержала и заржала. — А вот покатать тебя я могу, да. И ты вот что, ты меня уж райном-то не зови. Я всегда дядей Громом был. Так и называй — дядя Гром. Договорились?

— Паката-ать? Как пакатать?

— А вот забирайся на плечи — и поедем!

— Так? Вот так? Пакатать! Вай! Хо-хо-хо! — Гром встал, придерживая Нику за ноги одной рукой у себя на груди, вторую поднял, чтобы Ника могла за неё держаться. Девочка восторженно взвизгнула и захохотала, оказавшись вдруг выше всех. Прямо как на дерево залезла, только дерево ходить не умеет — вот досада-то! И сквозь ветки не больно много видно…

— Вот потом у мамы спросимся — я тебя на Звере покатаю. У меня знакомый Зверь есть, мы его попросим — он и покатает, да!

— Зверь? Он какой зверь? Зверюшка? У нас есть зверюшки — мно-ого! Ты любишь зверюшек? Я тебе наших потом покажу — их Птичка лечит, и я немножко… — пара скрылась под деревьями, Квали задумчиво проводил их глазами.

— Иди-иди, — подтолкнула Птичку Лиса. — А то заездит! Покормишь? Там суп горячий на плите и рагу в латке, с краешку стоит. А гости сытые, — ответила она на молчаливый вопрос Птички. — Разве что сидру или вина. Или молока. Квали, очнись! Опять споткнёшься!

— А? — заморгал эльф, огляделся. — Споткнусь? Обо что?

— Об челюсть! — фыркнула Лиса. — Об собственную! До земли уже отвисла! Кончай тупить!

— Ох! — спохватился Квали. — Простите, райя, возмутительно с моей стороны… Вы позволите вас сопровождать? — он уже стоял рядом с Птичкой, просительно заглядывая ей в лицо. Птичка покосилась на Лису в замешательстве.

— Вы идите потихоньку, я догоню, — кивнула Лиса, садясь на скамейку. — Поставь ещё компоту, ладно? А то мы почти всё выхлебали, только вам с Никой осталось по кружечке. — Птичка внимательно посмотрела на Лису. Ох, хитрит что-то мама. Ну, да ладно, потом.

— Райн дэ Стэн? — приглашающе повела Птичка рукой. Квали сунул зонтик подмышку и пошёл рядом, подлаживаясь под Птичкин шаг и трагически заломив бровь:

— Ох, райя, прошу вас, не надо так официально! Вам Лиса, может быть, уже сказала — мы с вашей мамой старые друзья, даже боевые, можно сказать, просто потеряли друг друга из виду. Но теперь я надеюсь часто здесь бывать — прошу вас, не надо официоза, я это очень плохо переношу, сразу глупею, просто на глазах! Сразу начинаю нести чушь и спотыкаться!

— Это как? — засмеялась Птичка.

— Вот вы не верите — а зря! У меня старший брат есть, вот он хорошо к таким вещам приспособлен — а я нет, я сразу теряюсь: все эти райнэ, на-райе, поклоны, реверансы… Нет, меня пыта-ались научить, — сделал Квали большие глаза. — «Вы позволите?» — вытаращился он, изогнувшись самым нелепым образом. — «Вы разрешите?» — возник он с другой стороны с вытянутой подобострастно шеей. — О, благословенная на-райе! — проныл он гнусным до невозможности голосом. Птичка захихикала. — Но ничего у них не вышло: я в Руку сбежал! А там, слава Жнецу, всё это никому не нужно.

— А как же — как это? — поискала Птичка слово. — Субординация?

— Ну, так это же совсем не то… — вот и их голоса затихли за деревьями. Стало совсем тихо, только чуть слышно хлюпала вода об мостки, да свиристели стрижи где-то в голубой выси жаркого летнего дня.

Лиса сидела на краю скамьи, смотрела на воду, на дробящееся в мелких волнах отражение облака, похожего на Зверя. Солнце хорошо пригревало, но она зябла, дрожь пробирала даже от слабого тёплого ветерка — а нефиг колдовать с бухты-барахты. Нашлась великая волшебница! С другой стороны — а какие были варианты? Вот то-то и оно. Она сложила ладони, потом развела их в стороны. Радуга, всегда так радовавшая Птичку, а потом и Нику, получилась совсем бледная, даже кривенькая какая-то. Эх. Что ж, думала она, наверно это и есть то счастье, которому мне надо радоваться. Их счастье. А я и радуюсь. Только почему мне так печально с этой радости? Донни, наверно, был бы доволен. Донни. Сволочь. Без страха, смущения и обиды — да, я стараюсь. Только вот не в силах это человеческих! Есть обида, есть, и с годами никуда не девается. Скотина ты, Донни! Какая же ты скотина! Ну не наврал, да — но ведь и правды всей про себя не сказал! Да ещё и погиб! Если бы ты просто ушёл — да я бы уже забыла тебя сто раз. А так — как заноза… Ох, как же хочется порой, чтоб ты был жив — как бы я тебе по морде надавала! Со щеки на щеку! И успокоилась бы наконец.

Одноухий и одноглазый чёрный кот Ухты вспрыгнул на стол, боднул Лису в подбородок, затарахтел. Мягкий чёрный мех… Иногда Лису посещала странная мысль: может, это Дон превратился в кота, чтобы быть с ней рядом? Кота притащила Ника, тогда ещё совсем маленькая, три года назад. Лиса и Рола суетились на кухне, официантка Кита бегала с заказами, Птичка была в школе, а Ника и Зора, младшая дочь Ролы, делали во дворе снежную бабу. Зоре было восемь, всего на три года старше Ники, но она уже ходила во второй класс во вторую смену, с двух часов дня. Потом приходили из школы Птичка и старшая дочь Ролы, Зина, и Ника переходила на их попечение.

Басовитый Никин рёв перекрыл все остальные звуки. Разговаривала девочка нормальным детским голоском, а вот ревела почему-то всегда басом. Рев был совершенно отчаянный, Лиса выронила нож и вылетела из кухни. Навстречу ей из бокового входа выскочила Ника. Шапка болталась на завязках где-то на спине, белые волосы стояли дыбом на всю длину, Ника мотала головой и топала ногами, повторяя сквозь рёв: «Ни-ха-чу! Ни-ха-чу!» Волосы метались вокруг головы огромным шаром, девочка была похожа на взбесившийся одуванчик на толстой ножке. К груди она крепко прижимала нечто чёрное, мохнатое, чудовищно воняющее и не подающее признаков жизни. Судя по длинному хвосту с намёрзшим на мех снегом, это был кот. Судя по запаху — недели две назад. Был. Следом вбежала расстроенная Зора и сразу затараторила: