Страница 108 из 130
- Вы, чо, мужики, совсем охренели? Ну, вы, того, мужики, даете. Что я вам, поп что ли, чтобы вы предо мной на колени вставали. А, ну, прекратите дурью тут маяться и не становитесь передо мной ни на какие колени.
Однако, король Джулиано имел на этот счет свое собственное мнение. Подняв голову он все так же спокойно и громко, как и несколькими минутами назад, сказал:
- Сэр Кир, от имени своих друзей я прошу простить нас за то, что мы не послушались голоса сердца и принять от нас присягу на верность. Веди нас в бой на Черного Мага, сэр Кир.
Кирилл непроизвольно оправил на себе форму и, встав по стойке смирно, отдал всем честь и сказал в ответ:
- Господа, присягать вы будете не мне, а императору Ильмина Роджеру Пантенору, как это уже сделал король Грунральд Великий и все маги Ильмина. Ну, а что касается вашего желания идти немедленно в бой, уважаемые господа, то я вам на это так, отвечу... - Набрав в грудь побольше воздуха, Кир, внезапно заорал - Идите вы все в задницу! Вояки хреновы! Да, вас этот Морбрейн одной фуфайкой разгонит, идиоты чертовы. Уж на что у меня есть отряд в двенадцать тысяч бойцов, вооруженных до зубов самым мощным оружием, я и то не считаю свою армию полностью готовой к войне. И все почему? Да, потому, черт вас всех побери, что моя армия состоит из точно таких же желторотых сопляков, как и вы сами, господа хорошие. Будь у меня сейчас под рукой хотя бы пятьсот-шестьсот таких же парней, как я сам, нам бы хватило и десяти часов, чтобы перебить вас всех к чертовой матери. Поэтому, король Джулиан, давай, разгоняй всю эту толпу по домам и позволь мне самому решать, кого из вас я возьму в свою армию. Правда, я не представляю себе, как ты объяснишь им всем, что вас всех обвели вокруг пальца какие-то паршивые монахи, предавшие Иисуса Христа.
Тетюр попробовал вступиться за короля и сказал:
- Кир, ты не очень-то разоряйся. Ведь ребята думали, что они таким образом выступают на стороне Мастера Миров.
Кирилл молча махнул рукой, отошел в сторону и сел на стул. Народ в шатре стал с шумом, кряхтением и металлическим лязганьем подниматься на ноги. Бородатый толстяк в рыцарских латах подошел к королю Джулиано и спросил:
- Сир, каков будет ваш приказ?
Тот поморщился, как от зубной боли и воскликнул:
- Сэр Томас, кажется сэр Кир уже отдал нам всем приказ немедленно объяснить все нашим людям. Именно его мы и должны выполнить в первую очередь. Правда, я тоже не очень-то понимаю, как это сделать. Все наши люди настроены очень серьезно и горят желанием поразить лже-рыцаря. Боже! Как же это мы все так опростоволосились? И как я только мог поверить этому жирному попу Мартингеру в то, что это Черный Маг послал в Ренделон своего подручного под видом рыцаря Мастера Миров, а то и вовсе сам выдает себя за него?
Тетюр подошел к нему и сказал:
- Не вини во всем себя, Джулиано. Этот обормот - Он махнул рукой в сторону Кира - Виноват в этом ничуть не меньше тебя. Ему бы подумать о рекламе, а он, видите ли, женихаться надумал. Ничего, сейчас что-нибудь придумаем.
Задача, поставленная Киром, действительно была не такой уж и простой, но решилась она, как это ни странно, самым простым образом. Жак Пендерен, подойдя к нему, сказал:
- Кир, нас пока что никто не заметил, ну, так давай так же незаметно как мы вошли сюда, поднимемся на "Немезиду" и отлетим подальше от моста, а потом, когда король Джулиано и его друзья расскажут своим солдатам о том, что они, якобы, получил от тебя письмо и им удалось раскрыть благодаря нему, заговор попов. Разве не могло оказаться магического прибора мастера Тетюра у его святейшества?
Предложение Жака пришлось весьма кстати. Мало того, что оно было своевременным, так еще и позволяло решить все тихо и мирно. Поэтому все они так же незаметно и тихо убрались из шатра, как и проникли в него. Во всяком случае никто в лагере ничего так и не заподозрил. "Немезида" бесшумно поднялась в воздух и плавно полетела от лагеря на высоте полутора километров. Сверху её было прекрасно видно на борту "Гипериона" и Чарли Бивер сигнальными флагами немедленно дал команду "Отбой" всем летающим кораблям, находившимся еще выше. Отлетев километров на пятьдесят, летающие корабли встали на якорь прямо возле дороги. Через четыре часа из лагеря короля Джулиано на взмыленных лошадях примчались гонцы и вся эскадра, выстроившись за флагманом, помчалась вперед на максимальной скорости.
Маршал Торсен снова стоял на носу "Гипериона", но теперь одетый в парадный мундир офицера-десантника и не с королем Грунральдом, а королевой Бригиттой. Эта юная красавица, хватившая коньяку и проспавшая все самое интересное, вцепилась в него крепкой хваткой и теперь решила не отставать от него ни на шаг. Возле крепости, охранявшей феринарийский берег их ждала многотысячная толпа дворян Срединной Палестины, возглавляемая семью королями и пятью герцогами. С борта "Гипериона" спустилась длинная, узкая летающая лодка с шестью короткими крыльями, на которой стояли их матери, бабушки и тетки. Они поднялись на эту лодку и полетели над широким мостом, вдоль которого стояли тысячи рыцарей и салютовали им своими длинными мечами.
Так они пролетели через весь лагерь коалиционной армии и хотя особенного ликования не было, встречу вовсе нельзя было назвать прохладной. Да, и что можно было ожидать от сотен тысяч солдат, которым командиры, вдруг, объявили, что прежний враг это вовсе не враг, а наоборот, истинный рыцарь Мастера Миров и что король Джулиано раскрыл какой-то там заговор. Хорошо было уже и то, что их всех солдаты не подняли на копья. Правда, появление множества крылатых кораблей с толпами магов на борту, несколько сгладило неловкость, вызванную резкой сменой курса. Что ни говори, а магов с Южных островов побаивались не только в провинции Ренделон, но и в Срединной Палестине, да, к тому же солдаты прекрасно помнили то, что согласно вранью попов маги не приняли какого-то Кира Торсена, как рыцаря Мастера Миров, а тут выходило, что наоборот, приняли. Тем более, что летающие корабли магов тотчас рассредоточились по всему лагерю и стали один за другим заходить на посадку.
Посмотрев на всю эту громадную толпу вблизи и лагерь, похожий на довольно большой палаточный город со своими улицами и проспектами, Кир только покрутил головой и, пожав руку королю Джулиано и королю Джону, немедленно перебрался вместе с прабабкой последнего на ту самую крылатую лодку, которая уже сослужила службу в деле наставления короля Грунральда на путь истинный. Его меньше всего интересовало то, как будут отдуваться его друзья на безалкогольном пиру. В обнимку со стройной белокурой красавицей он встал к рулю и золотая лодка, рыская из стороны в сторону, стала подниматься в небо, но взлетев на высоту в каких-то триста метров, внезапно легла в дрейф и вокруг неё тотчас принялись кружить несколько орлов с какими-то штуковинами на шеях и здоровенный, круглоголовый филин. Легкий ветер погнал лодку в сторону плато и те, кого это хоть немного интересовало, увидели, что через полчаса она остановилась, зацепившись якорем за ветви высоких сосен, росших на краю плато.
Ранним утром, проснувшись в крепких объятьях Кира, Бригитта, целуя его, радостным голосом воскликнула:
- Господи, Кир, ты даже не представляешь себе, какое это счастье проснуться молодой в объятьях такого парня, как ты, и при этом знать, что тебе предстоит прожить не старея еще несколько тысяч лет.
Тот ответил ей с лукавой улыбкой:
- Отчего же, Бригитта? Это примерно то же самое, когда простому солдату, вдруг, выпадает счастье проснуться обнимая не какую-то там студентку пятого курса, а самую настоящую королеву, да, еще такую юную и страстную, как ты. Вот это действительно счастье, а потому мне вполне понятны твои чувства, дорогая моя королева.
Когда крылатая лодка зацепилась дощатым якорем за ветку сосны, Кир никак не мог на это отреагировать. Он в это время уже ни на что не мог реагировать, поскольку Бригитта подвергла его самым изощренным любовным атакам и ему приходилось лишь целовать её в ответ. Отдаленный и все нарастающий шум, доносившийся со стороны военного лагеря-города, нисколько не мешал им, а кровать, установленная в небольшом павильончике, была на диво удобна и упруга. Она, словно бы помогала им воплощать в жизнь все их любовные фантазии, а у королевы, прожившей подавляющую часть своей жизни глубокой старухой, накопилось за эти годы ох как много, а потому скучать ему в эту ночь не приходилось.