Страница 12 из 46
Галя глядела на громкоголосых жизнерадостных автомобилистов с ненавистью. Будь ее воля, показала бы им колесо!
Лейтенант незаметно подмигнул ей. Мол, ничего, мы все это быстро…
Автомобилисты ушли, но, как назло, в дежурку тотчас ввалилась какая-то лохматая тетка.
— Вот, — плачущим голосом причитала она. — Муж! Линейкой…
И подсовывала лейтенанту, и Гале, и дежурному милиционеру свою голову, на которой вспух огромный, с грецкий орех, желвак.
— Муж! Это рази ж муж? Ирод это!
Лейтенант, не глядя на желвак, сухо сообщил адрес пункта, где освидетельствуют пострадавших, и косматая тетка скрылась.
— Товарищ дежурный по городу? Докладывает лейтенант Стеринский. Положение усложнилось. В поликлиниках никого нет, даже вахтеров. Наши стучали, звонили — без результата.
— Так. Что намерены предпринять?
— Буду действовать через постовых. Прикажу им обойти свои кварталы, поговорить с ночными дворниками. Нет ли жильцов с больным ребенком по фамилии Медведев?
— Действуйте!
Время… Как быстро мчится время…
Лейтенант посадил у телефона уполномоченного угрозыска Илью Местера, высокого парня в кожанке. Он почему-то так и сидел в кожанке, хотя в дежурке было тепло.
— Звоните на все наши посты. Запишите: «Всем постовым милиционерам. Срочно. Обойти свой участок, опросить всех дежурных дворников. Найти больного ребенка, фамилия — Медведев или Медведева. Об исполнении немедленно доложить. Лейтенант Стеринский».
Местер писал. Медленно, аккуратно; буквы крупные и с наклоном, как у ребенка.
— Давайте я, — сказала Галя.
Местер повернулся к ней. Глаза у него были тяжелые.
— Сиди уж. Заварила кашу…
Галю словно хлестнули. Сжалась, побледнела.
— Товарищ Местер! — Лейтенант неодобрительно покачал головой.
Местер хотел что-то сказать, но махнул рукой, подсел к аппарату и стал звонить.
— Постовой Рябушкин? Слушайте срочное распоряжение дежурного по отделу…
— Постовой Тринчук? Срочное распоряжение…
— Постовой Малинин? Слушайте…
А Галя сидела у стола.
«Так мне и надо… Так и надо… Заслужила…»
Потом чуть успокоилась, прикрыла глаза.
Вот сейчас на углу улицы, возле их аптеки, наверно, загудела сирена (Галя не раз из окна аптеки разглядывала ее: серебристый рожок, а под ним — такой же серебристый металлический ящик с красной полосой). Загудел рожок, постовой спешит к нему, открывает ящик, берет телефонную трубку:
— Постовой Рябушкин слушает!
«Медведев, Медведев, Медведев», — наверно, повторяет он про себя, чтобы запомнить накрепко.
— Есть. Будет исполнено!
И вот уже спешит он по тихим ночным улицам. От подворотни к подворотне. И тормошит заспанных дворников:
— Нет ли в вашем доме ребенка Медведева? Больного ребенка Медведева? Нет?
Идет дальше.
А сирены гудят на улицах. Гудят, зовут…
— Постовой Тринчук слушает…
— Постовой Малинин слушает…
— Постовой Азарян слушает…
— Есть — об исполнении немедленно доложить…
«Вот, — думает Галя. — Как в кино. Как называется картина? А! «Если парни всей земли!» Там тоже столько людей затормошилось. И тоже из-за лекарства. Только там все наоборот: рыбакам позарез нужно одно редкое лекарство. Срочно! А тут, — Галя горько качает головой, — тут наоборот. Надо срочно изъять лекарство. Там оно — спасение. Тут — гибель. Да, — думает Галя, — там все хорошо кончилось. Но ведь то в кино… Там всегда как по маслу…»
Галя вздыхает.
— Лейтенант Стеринский? Говорит дежурный по городу. Новости есть?
— Никак нет, товарищ майор. Сообщений от постовых еще не поступало.
— Слушайте, лейтенант. Я вам дам телефон профессора Карасика Александра Львовича. Этот профессор — лучший специалист по детским болезням. Поняли? Сейчас он вам сам позвонит. Хочет побеседовать с вашим фармацевтом. А потом, когда найдете пострадавшего ребенка, немедленно пошлите машину за профессором. Он согласился сразу же выехать к ребенку. Ясно? Да, в любое время.
— Это милиция? Гражданина Стеринского можно? Это профессор Карасик. Да, да. Не церемоньтесь, пожалуйста. Тем более — меня уже разбудили. А у стариков сон плохой, больше уже не засну. Нет, ничего, ничего. А эта девушка из аптеки — она у вас? Попросите ее, пожалуйста, к телефону.
С профессором Галя говорила как в тумане. Все путалось в голове, нервный комок застрял в горле, и его было никак не сглотнуть.
А профессор словно не замечал ее состояния. Дотошно и медленно, как все старики, выспрашивал подробности: как она готовила лекарство и когда? Какие дозы? И как попала на стол колба с термопсисом? Ведь эту траву полагается держать в особом шкафчике.
Как попала на стол? Это Гале понятно. Незадолго до того приготовляла микстуру с термопсисом — и вот не успела убрать. Да, она, конечно, виновата, очень виновата…
Галя вспомнила про туфельки и закусила губу…
Дозы? Она снова мысленно видела свои аптекарские весы. Острая черная стрелочка уткнулась в тонкую черточку — пять граммов.
Уверена ли она? Абсолютно. Именно термопсис. И именно пять граммов.
— М-да! — сказал профессор. Видимо, хотел что-то добавить, но ничего больше не сказал.
И Галя, чувствуя, что сейчас совсем разревется, положила трубку.
Лейтенант слушал этот разговор, а сам видел свою четырехлетнюю дочку, свою Анечку.
Вот она смотрит по телевизору балет, хмурится и говорит:
— Пап! А почему не берут в балерины тетенек повыше, чтоб им не надо было все время стоять на цыпочках?
А вот Анечка, радостная, пришла из детсада:
— Я сегодня две пятерки получила: одну — за пение, другую — за шею…
А если бы Анечке? Такое лекарство? С термопсисом…
Анатолию Стеринскому вдруг очень хочется позвонить домой. Спросить жену: как там Анечка? Он уже протягивает руку к трубке, но тотчас отдергивает ее. Фу ты! Ночь ведь…
Глядит на Галю. Худенькая, бледная. Тоже, в общем, еще ребенок.
«Статья сто шестая», — думает лейтенант.
Он сидит, привычно приставив кулак к подбородку.
«Преступница…»
Глядит на щупленькую девушку, на ее детскую шапочку с помпоном и хмуро пожимает плечами…
— Докладывает постовой Рябушкин. Обошел всех ночных дворников на участке. Ребенка Медведева никто не знает.
— Докладывает постовой Тринчук. Обход закончил. Безрезультатно. Так что ребенок не обнаружен.
— Докладывает постовой Азарян. Нет, не найден…
«Вот именно, — хмурилась Галя. — Вот именно. В кино — там всегда просто. Раз — и нашел. А тут… И время… Время-то идет… Уже почти три…»
Глядит на лейтенанта, на его крупные, сверкающие, словно с рекламы, зубы, на ровный, в струнку, пробор и отворачивается.
Силы вдруг оставляют ее. Галя теперь словно отупелая. Вдруг будто опустело у нее все внутри. И такая вялость… Сейчас вот заснет, и все…
Заснет, и все…
А перед глазами почему-то только одно: вот мать в больнице, гладит худыми желтыми пальцами ее руку и шепчет:
— Как одна-то, доченька? Как жить будешь?
И снова видит Галя сухие синеватые губы, невесомые, словно насквозь прозрачные пальцы…
— Как одна-то, доченька? Как жить будешь?..
— Говорит дежурный по городу. Запишите, лейтенант. В приемном покое Педиатрического института… Записали? Приемный покой Педиатрического института. Так вот — там доктор Калинкина предупреждена, что в любую минуту к ней может поступить ребенок Медведев с отравлением термопсисом. Как только найдете ребенка, — немедленно везите в Педиатрический институт. Там все наготове. И профессора Карасика сразу доставьте туда же… Ясно?