Звезда пентбола

 Дуст еще долго жаловался на свою судьбу, не особенно заботясь о том, слушает его Чипс или только делает вид. Тот время от времени поддакивал, соглашаясь с дружком, а иногда просто кивал, не отвлекаясь от дороги. Чибисов умело вел машину по шоссе. Стрелка спидометра дрожала у ста тридцати и добиралась до следующей отметки, когда он обгонял грузовик или, впадая в азарт, хотел догнать мчащуюся впереди иномарку. В такие моменты Дуст напряженно смотрел на спидометр и крепче сжимал поручень над своей дверцей. После нескольких часов, проведенных в машине у бара "Корона", скорость сто сорок километров в час казалась ему смертельно опасной.

 - Хорошо бы до Мосихи с целой башкой доехать, - сказал он, когда Чипс, утопив в полу педаль газа, выскочил на встречную полосу и обогнал старую "Хонду". - Тем более что вон он, указатель, виднеется. - Дуст указал на показавшийся впереди дорожный щит с надписью: "д. Мосиха - 100 м".

 - Я тебе тысячу раз говорил, что нам не нужна Мосиха! Мосиха перед рекой! Перед мостом! А Боксер живет за мостом! - вскипел Чибисов. - Я тебе говорил тысячу раз! Тысячу! Если ты не запомнил, значит, ты меня не слушал! А если не слушал, значит, тебе плевать на то, что я говорю! Это неуважение! Я хочу, чтобы меня уважал человек, с которым я каждый день работаю! У меня опасная работа! У меня очень опасная работа! Мой напарник должен меня уважать! Я должен ему доверять!

 Чипс не на шутку разозлился. Он кричал и даже раза два ударил левой рукой по рулю.

 - Ну ладно, ладно, успокойся, - осторожно похлопал его по плечу Дуст: его удивила эта бурная реакция. - Нашел из-за чего напрягаться. За мостом так за мостом.

  Чипс взял себя в руки и спорить не стал. Он промчался мимо указателя, переехал по мосту через неширокую реку, сбавил скорость, скатился с шоссе в кювет, пересек лесополосу и промчался между двумя чахлыми кустами орешника. Теперь со стороны шоссе его "Ниву" видно не было. Через лес, между деревьями, только одному ему известными тропами он проехал еще несколько сот метров и оказался у старого полуразрушенного коровника с зарешеченными окнами без стекол. Здесь Чибисов остановил автомобиль и открыл дверцу. Вероятно, езда по этой скрытой дороге успокоила его, и он, глубоко вздохнув, сказал Дусту:

 - Братан, извини меня, я погорячился. Давай спокойно побазарим. - Выйдя из "Нивы", Чипс потянулся, посмотрел, прищурившись, на небо, потом поставил локти на крышу "Нивы" и взглянул в глаза Дусту, который тоже вылез из машины и, облокотившись о поверхность кузова, в ожидании уставился на своего дружка. - Выслушай меня внимательно, братан, и, я тебя очень прошу, пойми правильно. У нас смертельно опасная работа. Я не говорю про ментов. Менты рано или поздно могут нас повинтить. С этим я согласен и давно смирился. Ладно. Пусть. Это риск. За риск нам и платят. Но, кроме ментов и закона, есть еще родня - папаши и мамаши тех лохов, которым мы впариваем наркоту. И если мы попадемся в лапы этих озверевших родителей, нас никакая милиция не спасет. Бошки нам вмиг открутят, без всякого суда и следствия. Ты хоть эго понимаешь?

 - Само собой.

 - Поэтому я и говорю, что мы должны быть предельно осторожны и внимательны. Дело ведь не в том, что ты забыл, в какой деревне живет Боксер, а в том, что ты пропускаешь мои слова мимо ушей и иногда просто меня не слышишь. Такая твоя рассеянность не доведет до добра. - Чипс нагнулся, взял с заднего сиденья яркий фирменный пакет с копчеными ребрышками и направился к старому коровнику, перед которым зеленело широкое поле дикой конопли. Дуст пошел за дружком.

 В большом пустом коровнике было душно и жарко. Они прошли по длинному помещению, свернули направо и оказались в захламленной, пропахшей перепревшим луком кухне. На полу стояли коробка с картошкой, мешок с крупой, красные баллоны с газом, на столе посверкивал кусок селедки на промасленной коричневой бумаге, рядом лежали пустые ампулы, одноразовый шприц, аптекарские весы, пустые пузырьки.

 Это была единственная комната, где стекла в окнах сохранились, и хотя снаружи стояла страшная жара, они были наглухо закрыты. Но жара совсем не беспокоила двоих наркоманов, которых Чипс и Дуст увидели на этой кухне.

 Один из них, молодой парень с осовелым взглядом и длинными сальными волосами, склонился над газовой плитой и кипятил над огнем какую-то бурую жидкость в алюминиевой кружке. Второй, пошатываясь, следил за этим процессом. Наркоманы не проявили к Чипсу и Дусту никакого интереса, в их поведении сквозило усталое равнодушие. Они тупо молчали, не смеялись. В их поведении, в глазах не было интереса к жизни или хотя бы испуга за нее, ощущения опасности или ожидания того, что может случиться в следующий момент. Казалось, что усталость от наркотика, зависимость от него навсегда оставила след на их лицах и в глазах - такими они были тусклыми и безжизненными.

 - Где Боксер, пацаны? - спросил у них Чипс.

 - Ванну принимает, - даже не посмотрев на Чибисова, негромко ответил длинноволосый, - во дворе.

  Чипс и Дуст вышли из коровника и нашли Боксера у колодца, в тени деревьев. Он спал в наполненном до краев резиновом надувном бассейне: в таких обычно купаются дети на дачах. Боксер был в тельняшке, в камуфляжных штанах и в старом, без кокарды, выцветшем на солнце голубом берете бывшего десантника. Тугие кольца мокрых волос спадали на его загорелый лоб, на вмятине сломанного носа блестела капля, к нижней губе прилип потухший окурок. Перед Боксером поперек бассейна лежала доска, на которой стояла початая бутылка пива и синее блюдце с ломтиком сыра, прогнувшимся от жары.

 - Пора вставать, Боксер! Солнце давно взошло на востоке! - крикнул Чипс и потряс его за плечо.

 Боксер открыл один глаз, потом второй и, часто моргая, уставился на дружков.

 - О! Кого я вижу! Чип и Дейл - веселые бурундучки! Рад вас видеть, - произнес Боксер. - Одну секундочку. - Он выплюнул окурок, облизал пересохшие губы и с головой ушел под воду, а через несколько секунд, вынырнув, снял с головы мокрый берет и стал его выжимать. Потом приподнялся, хотел было встать, но не нашел в себе сил и снова погрузился в воду, подняв волны вокруг своего мускулистого тела. - Ох, страдаю я от этой жары, как пингвин в Африке. - Боксер сокрушенно помотал кудрявой головой. - С утра до вечера весь в липком поту, хожу мокрый, как дельфин. И пупырышки по всему телу так и бегают, так и бегают, гады. Только вода и спасает. В ванне не так погано. - Внезапно он удивленно посмотрел на дружков, словно увидел их в первый раз. - А вы, собственно, зачем приехали-то? Мы ведь договорились встретиться в Москве через неделю, разве не так?

 - Так. Но у нас товар кончился. Чтобы не сидеть неделю без работы, мы решили приехать. А это тебе гостинец, - Чипс передал Боксеру пакет с ребрышками.

 Боксер наконец выбрался из бассейна, залив землю водой, которая ручьями стекала с его мокрой одежды.

 - За гостинец спасибо, но гашиша у меня нет, - сказал он и направился к коровнику.

 - Как это? Что значит "нет"? - удивился Дуст и пошел следом за ним.

 - Нет - значит нет.

 Дуст чуть не поперхнулся от удивления и указал рукой на поле, заросшее коноплей:

 - Да ты что нам грузишь, Боксер? Вот же она, анаша! Прикажи своим работникам, пусть пойдут и нарвут сколько надо!

 - Конопля - это всего лишь сорняк, и как всякий сорняк, она росла, растет и способна расти везде и всегда. Если тебе нужна конопля, анаша, марихуана, то можно хоть сейчас пойти в поле и оборвать со стеблей листья и соцветия.

 - Нет, нам нужен гашиш, "пластилин", ну, ты сам понимаешь.

 Боксер резко остановился под кухонным окном и повернулся к Дусту:

 - К твоему сведению, гашиш стоит дороже, но его и добывать труднее. Сейчас у меня для вас товара нет.

 - Сколько времени понадобится, чтобы приготовить "пластилин"? - спросил Чипс.

 Боксер указал пальцем на кухонное окно, за которым двое парней-наркоманов склонились над газовой горелкой.