Страница 137 из 140
Лошаков. Правильно. Давайте обсуждать. (Сел.)
Соловьев. Кто хочет взять слово?
Длинная, очень длинная пауза. Кто-то закашлялся, кто-то вытащил папиросы, ищет по карманам спички, кто-то пересел с места на место, кто-то налил в стакан воды из графина, но не пьет.
Кому дать слово?.. Никто не хочет?.. Так что, перерыв, что ли, объявить?..
Степан Романович. Можно, Виктор Петрович? (Встает.) Я хочу сказать о нашем главном инженере, о товарище Глебове… Я на тракторах работаю уже двадцать пятый год, ну, если фронт откинуть, три года, значит, двадцать второй. Не могу сказать, чтобы мне, как старому практику, очень уж помогал наш главный инженер.
Коммунист с удивлением взглянул на Степана Романовича, громко крякнул.
Да, да! Такого не было, чтоб какая-то там техническая причина, и вот товарищ Глебов пришел, указал мне на мою ошибку, и я понял, что вот этого я, старый тракторист, до сих пор не знал. Как он учился в институте, силен ли он по теории, не знаю, но практики у него маловато. Был даже случай, когда они с Михаилом Кравченко полдня с новым дизелем возились, не могли его запустить, а я видел, в чем там дело, но не могу же я подрывать авторитет главного инженера перед трактористами. Я отвел его в сторонку и шепнул: загляни вон туда. И он пошел, сделал это, и сразу запустили мотор. Как инженер, он еще, конечно, слабоват… Ну ладно, что ж. Раз прислали нам молодого инженера, будем работать с молодым. Но я вот скажу, как товарищ Глебов к делу относится. Очень хорошо относится! И к делу своему и к людям. Были мы на ремонте — не вылезал из мастерской, вместе с нами с начала и до конца. Не из тех начальников, что даст команду и пошел или что боятся руки об грязное железо запачкать. Опять же, придет на поле — и в вагончике с нами заночует, а не то и под копной, и книжку ребятам прочитает, и поговорит с ними, пошутит. Душевный парень, простой. И еще скажу. Вот я пожилой человек, он мой начальник. Ни разу мне не «тыкнул», всегда: Степан Романович, вы. Это тоже приятно — вот такое отношение. Не зазнается. В общем, мое мнение: главный инженер у нас на месте, свою должность оправдывает. (Сел.)
Коммунист. Разрешите, товарищ Соловьев? (Встает.) Что ты, Степан Романович, тут сморозил: главный инженер он не очень знающий, слабый инженер. Да ведь он всего год как из института! Разве большие специалисты так сразу ими и родятся? А ты сам сразу, что ли, стал таким передовым бригадиром? Не вместе ли мы с тобой на курсах учились? Не варил ты в радиаторе картошку? Помнишь, как я тебя застукал на этом деле, а ты говоришь: «Ну что ж такого, не пропаду, туда керосин не проходит». Изучил уже технику, узнал, что в радиатор керосин не попадает! Да не о тебе, говорю, печаль, твоему луженому брюху, может, и от керосина ничего не станется, так соты, трубочки забьет картошкой разваренной! Так же и я всякие штуки откалывал. Однажды так подтянул подшипники, что как дал хорошие обороты, так сразу все четыре шатунных и сгорели!.. Специалисты были! А сейчас вот уже ничего, кой-чего смыслим… Неопытность, молодость, Степан Романович, — это не грех. Этого недостатка в человеке с каждым днем убывает. (Сел.)
Степан Романович. Да ты меня не понял, Кузьма Филиппыч! Я не говорю: плохой он инженер, я говорю: опыта нет.
Коммунист. А! Это дело наживное!
Степан Романович. Ну, конечно, наживное! И я ж тебе об этом толкую!..
Соловьев (стучит карандашом по столу). Ясно!.. Кто еще хочет сказать?.. Прошу все-таки говорить по существу вопроса: о статье товарища Лошакова. В статье обвиняются два человека: товарищ Глебов — в агитации против МТС и я — в попустительстве. Так вы уж о нас обоих и говорите.
Шубин. Разреши, Виктор Петрович. (Встает.) Я тоже не против молодых специалистов. Каждый старый человек был в свое время молодым, каждый молодой станет стариком. Конечно, много у нас всяких ненормальностей. Колхозы на нас обижаются, что мы не болеем об урожае и гонимся зачастую только за голыми гектарами, за выработкой. Что ж, обижаются, надо сказать, правильно. Но опять же, с этим вопросом надо разобраться! Не от хорошей жизни мы гектары нагоняли, планирование было такое!.. Я шестнадцатый год работаю директором МТС. Здесь я недавно, но общие порядки знаю. И у вас было то же самое.
Голоса: «Было, было!», «И сейчас еще есть!», «Никак те порядки не изживем!».
Очень много неувязок и в самой нашей системе, и в наших взаимоотношениях с колхозами. И дело так дальше не пойдет, если мы…
Соловьев (постукивает карандашом). Павел Арефьич! Ты говори о Глебове.
Шубин. А что я могу сказать о Глебове? Человек и года еще не работает. Но вижу — берется за дело неплохо, старается. У меня, как директора, никаких претензий к нему нет. Есть кое-что, но об этом мы с ним в рабочем порядке поговорим. (Сел.)
Лошаков. Товарищи умышленно уходят от существа дела! И Глебов молчит!
Второй коммунист. Это верно вы сказали, Павел Арефьич: Глебов и года у нас еще не работает. И вообще — человек молодой. Не он это все строил. Потому так легко и рассуждает: мэтэесы не нужны! А я здесь с первого дня! Один дом стоял кулацкий — контора, да два станочка в сарае вертелось. А теперь — вон какое хозяйство! Тут нашего пота пролито!..
Степан Романович. Ну что ж, Макарыч, и я — с первого дня. Но если видим мы, что…
Соловьев. Просите слова!
Лошаков. Вопрос ставится ребром: говорили вы, товарищ Глебов, что трактора надо продать колхозам?
Андрей. Говорил.
Лошаков. И как вы сами это расцениваете?
Татьяна Ивановна (начинает возмущаться). Прямо как на суде: «Признаете себя виновным?..»
Андрей (встал). Нет, не признаю… Я только в том виноват, что позволил себе думать о вещах, которые не входят в мои обязанности, как главного инженера. Мне надо бы думать только о запчастях, горючем, ремонте, а я осмелился подумать и о завтрашнем дне нашей деревни. Если это можно назвать моей виной, называйте… Но я все-таки иначе смотрю на вещи. У нас еще много непорядков. Надо всем нам об этом думать — как быстрее двинуть вперед сельское хозяйство!.. Я маленький человек, рядовой коммунист, к тому же молодой коммунист. Но я отвечаю за будущее своей родины, за все, что мы делаем и что должны сделать, не меньше больших руководителей.
Лошаков. Что-о? Договорился! (К собранию.) Слышали? Какое зазнайство! Он отвечает за сельское хозяйство не меньше министра! Вот куда вас потянуло — на министерское кресло!
Соловьев (разозлился). Глебов правильно сказал, товарищ Лошаков, не передергивайте! У нас каждый, самый маленький человек — строитель коммунизма. При чем тут кресло?..
Шубин. Все бы вот так сознавали ответственность: не по должности, а по совести!..
Третий коммунист. Можно мне, товарищ Соловьев? (Встал.) Чтоб товарищ Лошаков не говорил, что мы уклоняемся… Вот я тоже бригадир тракторной бригады, как и Степан Романыч. На своей шкуре, можно сказать, все испытал. Пока директор мэтэес с председателем колхоза в ладу живут — и нам все же легче работать. А вдруг что-нибудь повздорили, черная кошка между ними пробежала — ну тогда пошло! Директор приезжает, приказывает мне: «Делай то-то!» Председатель налетит: «Ваш директор ничего не понимает — делай то-то!» Один: «Запрягай!», другой: «Выпрягай!» Я на службе в мэтэес, мог бы председателя и послать подальше, так у меня семейство в колхозе. Не потрафлю ему — сена не даст, корова без корму подохнет, лошади не даст на базар съездить. Так и крутишься между мэтэесом и колхозом, как тот наш разъездной механик Сенька Хваткин, у которого две жены было: одна в Любимовке, а другая в Теткином.