Страница 129 из 140
Татьяна Ивановна. Перечисления из статьи в статью категорически воспрещены.
Шубин. А я вот возьму у вас под отчет пять тысяч, куплю подарки передовикам, а вы потом в какую хотите статью заносите их!
Татьяна Ивановна. Ну что ж, это уже будет уголовная статья. Растрата.
Шубин. Ушлю вас в отпуск, без вас сделаю. С Иваном Никифоровичем!
Татьяна Ивановна. Только через мой труп.
Шубин. Да… Тяжелая вы женщина, Татьяна Ивановна!
Татьяна Ивановна. Вы хотели сказать — тяжелый у меня характер?
Шубин. Да, да! Именно — характер!
Татьяна Ивановна. (пожала плечами). Какой есть.
Соловьев. Но можно у вас взять хотя бы диван из бухгалтерии для этого кабинета?
Татьяна Ивановна. Пожалуйста! С удовольствием отдам. Только обейте его заново. Его так замаслили трактористы своими стеганками. Я на него никогда не сажусь… Можно идти?
Шубин. Можно.
Татьяна Ивановна уходит.
Все ясно. Кремень! Ни копейки из нее не выжмешь!..
Соловьев. Ну, ничего, Павел Арефьич, и без премий проведем. Отметишь передовиков в приказе, объявишь им благодарность, отпечатаем в типографии грамоты, вручим их принародно. Знаешь, есть пословица: не дорого пиво, дорого диво. Наши механизаторы не так уж мало зарабатывают, что им стоит самим купить те часы. Важно внимание проявить к людям!
Шубин. Ну ладно, договорились. Посмотри по календарю, какой там будет подходящий день, в конце месяца.
Соловьев. Да вот не помню, куда я девал календарь. (Ищет календарь между книгами на столе, открывает ящик стола, находит бумажку.) Да! Вот еще дело!.. Поступило заявление в партбюро, Павел Арефьич, на нашего молодого инженера, на Глебова.
Шубин. Какое заявление? О чем?
Соловьев. Разлагает массы, ведет агитацию…
Шубин. Что? Какую агитацию?..
Соловьев. Агитацию против МТС. Короче сказать, завел в одной тракторной бригаде разговор с трактористами о том, что МТС не нужны и что надо бы продать наши трактора колхозам. А заявление на него написал при сем присутствовавший товарищ Лошаков.
Шубин. Лошаков! Он везде присутствует! Ну-ка, дай заявление. (Прочитал заявление, повертел его в руках, положил на стол.) Да, продать трактора колхозам… Не знаю, как бы оно получилось… Конечно, колхозы наши выросли, есть уже такие, что справятся с этой техникой не хуже нас. Умному председателю дай машины в руки — он с ними еще больше поумнеет. А дай машины дураку!.. Все же есть у нас еще председатели, которые потому только и держатся, что кто-то за них пашет, сеет, убирает хлеб. Да вот взять по нашей зоне… (Задумывается, перебирает в уме). Семь колхозов таких, что можно смело продать им машины, и это им пойдет только на пользу. А три колхоза — я не знаю, там надо что-то делать. Вот этот наш знаменитый очковтиратель, передовик по взятым обязательствам товарищ Бубликов. Это же барышник, шибай, а не председатель! Он будет на тракторах картошку в Донбасс возить продавать! Или — Сидоркин. Называется — тридцатитысячник! Приехал поднимать колхоз «своими руками», а с первого дня поглядывает, как бы «своими ногами» назад удрать!.. Если передавать машины колхозам, то надо тогда еще раз пересмотреть кадры председателей. Тут уж нельзя нигде оставлять разгильдяев или таких, что ни рыба, ни мясо, ни богу свечка…
Соловьев. Погоди, Павел Арефьич, ты вроде как уж всерьез начал обсуждать предложение Андрея. Не в этом же дело. Тут о самом Андрее речь. Надо что-то решать.
Шубин. А что — об Андрее?
Соловьев. Вот те и раз! Да вот же — заявление на него!
Шубин. Не знаю, что тут решать…
Входит Лошаков с кипой книг под мышкой. Из книг торчат длинные закладки.
Лошаков. Здравствуйте, товарищи!
Шубин. День добрый… Вот счастливый человек! В бессрочном отпуску! Я бы на твоем месте, Григорий Софроныч, справил ружьишко, удочки, сети и целыми днями из речки не вылезал! Погода-то какая стоит! А сомята, говорят, как берутся сейчас на подпуска!
Соловьев. Между прочим, Григорий Софроныч, наш рабочком открыл лодочную станцию на реке. Три лодки там у них, двухвесельные. Они, правда, за деньги дают их, напрокат, по рублю за час, что ли, но тебе, как почетному пенсионеру, можно и бесплатно. Мы договоримся. Бери лодку хоть на целый день и плыви куда-нибудь подальше!..
Лошаков. Как — подальше?
Соловьев. Ну — по реке туда, к самым красивым местам, под Гремячее или под Любимовку. Вот там-то, Павел Арефьич, и сомят берут — под Любимовкой, где белая гора. Знаешь то место? Возле парома. Да не сомят, а сомов! Вот таких! (Показывает.) По пуду!
Лошаков. Я этими делами не занимаюсь.
Шубин. Не любишь природу? Зря! Переночевал бы хоть раз у лесного озера или на речке, у костра, послушал бы, как птицы восход солнца встречают, как под утренним ветерком лес просыпается, травка на полянах шелестит. Это, знаешь, так очищает душу!..
Лошаков. Я восход солнца каждый день в своем дворе вижу. И птиц у нас хватает на тополях, грачей особенно. Чуть станет рассветать — орут, проклятые, спать не дают… Заявление мое еще не разбирали?
Соловьев. Да нет еще. Бюро было три дня назад, а партсобрание по плану двадцать девятого.
Лошаков (кладет книги на стол). Вот я здесь подобрал все решения о машинно-тракторных станциях, начиная с первой МТС, что была организована у нас в Советском Союзе в 1928 году. Шевченковская МТС Одесской области. Слыхали про такую? (Раскрывает книги перед Соловьевым.) Вот одно решение. Вот другое решение. Вот третье развернутое решение. Вот еще. Вот еще. Везде, где закладки, это об МТС. И во всех решениях подчеркивается, что МТС являются не только хозяйственными организациями, но и политическими. Им принадлежит организующая, направляющая роль. Я оставлю все это у вас. Прочтите внимательно.
Соловьев. Зачем? У меня есть все эти сборники. Я только не привел еще в порядок библиотеку.
Лошаков. Ничего, ничего. Там вы будете искать, а здесь я уже все нашел и отметил. Прочтите. Вот, пожалуйста. (Читает.) «Машинно-тракторные станции осуществляют организующую роль и являются крупными государственными предприятиями…» А вот как сказано: «МТС — это важнейшие опорные пункты в руководстве колхозами со стороны Советского государства». Понятно? И после этого говорить, что МТС нам не нужны, что их надо ликвидировать, а трактора продать колхозам! Это же оппортунизм!
Шубин. Я пошел, товарищи! Меня ждут во дворе. Посылаю машины на станцию за шифером.
Соловьев. Павел Орехович!.. Тьфу, прости… ради бога! Если увидишь там Андрея, скажи ему — пусть зайдет сюда.
Шубин. Скажу. (Раскрывает дверь в бухгалтерию.) Уже увидел. Вот он сам пришел. (Пропускает Андрея в дверь.) Заходи, ты… ликвидатор!
Андрей входит, Шубин уходит.
Андрей. Вы звали меня, Виктор Петрович?
Соловьев. Да. Садись.
Андрей и Лошаков сидят, Соловьев продолжает развешивать плакаты и диаграммы.
Что ты там натворил, Андрей Николаич?
Андрей. Где? Чего натворил?
Соловьев. А вон возьми (указывает на заявление, лежащее на столе), прочти.
Андрей взял заявление, прочитал, поглядел на Лошакова, пожал плечами.
Андрей. Да, был такой разговор с трактористами.
Соловьев. Не отрицаешь?