Страница 14 из 28
— Бл… хорош парни! На хер глумитесь-то!?
Что-то обиженно бормотнув, «псы войны» отошли.
Пошедший через десять минут дождь загнал всех под крышу. Раскрытый мешок остался тяжелеть под упругими струями весеннего ливня.
Чувство дурацкой ответственности не покидало Катаева. Как в детской повести «Честное слово». И дело вроде не твое, и «жмур» при удачном для него раскладе, мог бы рвануть закладку около, но смотреть на деланно веселящуюся толпу вокруг человеческого мяса и костей, было противно.
— Серый, — Костя отозвал из-за стола Рябинина, запаривающего пластмассовый бич-пакет, — на минуту…
Они вышли на «продол» и, не дойдя до шелестящего дождём, выхода остановились.
— Давай «жмура» закопаем, — глядя в сторону, предложил Костя, — а то завоняет на жаре…
— «Завоняет», — хмыкнул Сергей, — противно стало на контрачей смотреть?
— Не без этого…
— А если родня за ним приедет?
— Откопают…
— А он следакам понадобится?
— А если, а если… Откопают… — слегка раздражаясь ответил Костя, — в конце концов, Магомед нам его скинул…
— Ладно, — Рябинин, выглянув в проём, убедился, что мешок всё ещё у входа, — вечером…
По окончании дождя паломничество к «мощам» прекратилось. Только один из омоновцев, на полном серьёзе, попросил у оперов разрешения отрезать ухо трупа. Типа, трофей. Был вежлив, и на отказ, пожав плечами, спокойно удалился.
После вечерней поверки, труп был вывезен за миномётную батарею. Катаев, Долгов и Рябинин чередуясь, выкопали метровую яму и свалили туда человеческое месиво. На дне ямы мешок развалился и голова выкатилась наружу. Дождь смыл всю кровь и грязь с лица погибшего и, забрасывая яму, сквозь мельтешащие порции земли, Костя понял, что боевику не больше семнадцати лет.
Заровняв могилу в уровень земли, опера уселись в машину. Стремительно темнело и желания болтаться у могилы ни у кого не было. Не родственника, в конце концов, закопали. Придумав, что ему надо зайти к миномётчикам, Костя не поехал с друзьями, а, дождавшись, когда стоп-сигналы завернут за здание, повернулся к захоронению. Не отдавая отчёта, зачем это делает, Костя мысленно трижды прочитал «Отче наш».
Встреча с Тимуром произошла на следующий день. Пунктуальность не является национальной чертой парней Северного Кавказа и, вместо обещанных 12.00, «шестёрка» Тимура завернула в проулок за «Грозэнерго», только когда стрелки часов расползлись на половине первого.
УАЗики оперативников были расположены таким образом, что с дороги их заметить никто не мог, а любой проходящий через проулок человек оказывался под наблюдением. Сам же проулок был тупиковым, небольшой проход между стенками домов позволял пройти лишь человеку. Буйная, неухоженная поросль, поросшая у подножия разбитых трёхэтажек, закрывала со стороны дороги всех там находящихся.
О подъезде Тимура Катаеву сообщил по рации Гапасько, стоящий со своим экипажем на подступах к «Грозэнерго». Сам же Тимур особо о конспирации не заморачивался. Бодро завернул к месту встречи, в машине был один, а когда Костя подошёл, распахнул дверцу, приглашая в салон.
— Давай лучше в теньке потележим, — опер показал рукой на небольшой закуток, образованный старой трансформаторной будкой и, невесть откуда взявшимися, бетонными плитами.
— Я только машину пэреставлю, — кивнул Тимур.
Парни остались около УАЗа контролировать обстановку. На разговор Костя ушёл один — всё по этике работы с источниками.
— Ну, что по правам-то? — с ходу взял быка за рога Тимур.
Его неуловимый акцент придавал голосу нахрапистость.
— У тебя для образца нет, посмотреть, пощупать… — Костя рассчитывал таким образом посмотреть права собеседника.
— He-а, нэту… Сам я вообще бэз прав езжу… — было непонятно вкурил он оперской финт или по жизни такой, — ты, что не довэряешь мне?..
— Тебе, Тимур, доверяю, потому что вижу… А тех кто ксивы мастырит не вижу, — Катаев не хотел обострять отношения, но и «левые» права ему были не нужны, — насчёт закурить-то как?
Тимур хитро сощурился:
— А косил под нэкурящего… Тэбе «грузильной» или «вэселильной».
— «Веселильную», наверное… Что по деньгам?
— 300 рублей… «Кораблик»…
— Однако… Сосиски по рубль двадцать, — процитировал Костя бессмертного Кису Воробъяникова.
— Шишки тоже будут… Позжэ… — Тимур явно не был знаком с творчеством Ильфа и Петрова.
— Это… я о своём… Задумался… — опер протянул деньги, — давай…
Расшелушив пальцами правой руки поданные купюры, Тимур левой, с ловкостью фокусника, сунул в разгрузку оперу спичечный коробок.
В целом сделка состоялась, но продавец уходить не собирался. Да и Катаев на эту встречу не за «кайфом» приехал.
— Спалиться не боишься, — Костя образно обвёл рукой вокруг, — вдруг увидит кто?
— Боюсь, но ничего не подэлаешь… Бизнэс есть бизнэс… Жить-то как-то надо…
— Может тебе бензина надо? У нас излишки бывают, — топливная проблема в республике была одной из самых острых и Костя попробовал заехать с этого конца.
— Па сколька? Можэт за «траву»? — оживился Тимур.
В голове у Кости, наконец, щёлкнула задвижка, открывая чеченское понятие бизнеса:
— Нет, не за траву… — деловито щёлкнул он пальцами, — за «тему»?
— Что за тэма? — сразу, словно ожидая, заинтересовался Тимур.
— Всем интересная… Ты мне цинканёшь, кто, на чём, когда повезёт партию «травы»; ну или ещё чего… Мы их хлопаем, половину оформляем, а то, что не впишем тебе за «информашку»…
Типа, бизнес, ничего личного…
Парень на минуту ушёл в себя.
— А бэнзина сколько сможете? Ты про бэнзин говорил? — этот вопрос волновал его гораздо больше.
— Если всё по-честному будет, вообще на постоянку поставим… Ну, литров 20–30 неделю…
Снова минутная пауза.
— Слышь, а тэбе только дурь интэресна, — очнувшись от своих мыслей, спросил Тимур.
— Нет, конечно… — дождался опер, — и перечислил сферу интересов: «стрелки», подрывники, схроны, снайпера… Наркота, на хер, вообще на последнем месте…
— Э-э, нет… С этими я нэ знаюсь, — с излишней поспешностью ответил тот, — Хотя…
Тимур, сунув руки в карманы кожаной куртки, прищурившись посмотрел Катаеву в глаза:
— Есть пара придурков. У них есть «стволы»… Каро-чэ… Там… Вродэ Стэчкин…
Костя его не перебивал, понимая, что избранная им манера ронять фразы, наигранная.
— … Но мне в Хатуни прокатиться надо… Дня чэрез два-три извэстно будет… Заправишь? — закончил Тимур.
От потери 20 литров, опера ничего не теряли:
— Канистра есть?
— Канэчно!
— Погоди немного, я в бак загляну…
— Катаев отошёл к своим.
— Ну, чего он? — спросил, сидящий за рулём Рябинин. Остальные рассредоточившись по проулку, «пасли поляну».
— Общаемся… Что с бензином у нас?
— Где? В баке? Литров тридцать…
— Надо слить ему «пятнашку».
— Надо так надо. Пусть канистру тащит.
Катаев, выйдя из машины, махнул рукой Тимуру. Тот, оглянувшись по сторонам, быстрым шагом прошёл к своей машине и, открыв багажник, вытащил оттуда шланг и канистру. Ещё раз оглянувшись, он захлопнул крышку багажника и просеменил к кустам с запарковавшимся УАЗом. Рябинин, повернув ключ зажигания, чтобы видеть показания бака, кивнул Тимуру:
— Давай… Я маякну когда «стоп»…
Со сноровкой, которая приходит только с опытом, парень пристыковал шланг к баку. Пока бензин журчал, перетекая, Тимур, подняв голову, сказал Косте:
— Нэ гоняй, Костян… Я нэ разводной… Эти клоуны меня кинули… Вот и накажем… И вы довольны будэте и мне хорошо…
Что-то непривычное в его словах цепануло слух:
— Ты не сказал, что хочешь…
— Скажу, скажу… За фыздабола пока прокатывать нэ хочу… А обманывать здесь нельзя.
— Да и с Исой, у нас проблем никогда не было, — поддержал разговор Рябинин и, глянув на шкалу приборов, рубанул ладонью, — всё стоп! А то до базы не доедем…
Тимур закрутил горловину и, распрямившись, протянул операм руку: