Супружеский долг

Снаружи было совершенно темно. Казалось, что под окном разверзлась бездонная пропасть. В тишине изредка перекликались караульные. Проверив каждый узел и убедясь в крепости веревки, она привязала один ее конец к стойке кровати, а другой сбросила вниз. Он бесшумно исчез в ночной темноте.

Выждав еще немного, Эмма осторожно забралась на подоконник. Вполне возможно, подумала она, что кто-то из дозорных поднимет глаза и заметит в темноте блеск ее золотого платья. Но теперь ничего уже нельзя изменить. Увы, в ее гардеробе не осталось ни одного темного платья! Эмори требовал, чтобы в ее нарядах ничто даже отдаленно не напоминало траур, которым она его встретила в день свадьбы. При первом же свидании с ним она выскажет ему все, что думает по этому поводу. Представить себе, что его, может, уже нет в живых, она категорически отказывалась. Он умирать не должен! И все тут! Она этого не потерпит! Не смеет он оставлять ее вдовой, и не только потому, что она не хочет выходить замуж за Бертрана. Проклятие! Она, кажется, привыкла иметь его под боком, привыкла заниматься с ним любовью… В самом деле, ее колени слабели, едва он дотрагивался до нее, а от его улыбки день ей казался ярче. Каким же грустным и серым станет мир без него! Боже! Она любит его!

Эти мысли придали ей храбрости. Эмма перекинула ноги через подоконник и, крепко вцепившись в веревку, начала спускаться.

Глава 15

Боль от врезавшейся в руку веревки была нестерпимой. Ей едва удалось сдержать болезненный крик. С трепетом всматриваясь в темноту, каждый миг ожидая окрика дозорных или тревоги, Эмма стала медленно спускаться по веревке вдоль стены. Не нащупав в очередной раз узловатого перехвата, она поняла, что веревка кончилась. Повиснув без движения, Эмма поглядела вниз, пытаясь понять, сколько осталось до земли. Получалось, что она проделала примерно две трети пути… Однако оставалась еще одна треть, которую предстояло одолеть без веревки. Эмму охватила паника, но она тут же решительно подавила ее и стала обдумывать свои возможности.

Во-первых, можно подняться вверх и вернуться в свою тюрьму.

«Ни за что на свете!» — мрачно подумала она.

Во-вторых, можно было спрыгнуть на землю, но так и ноги переломать недолго. На сломанных ногах далеко не убежишь.

Оставался еще ров. Пожалуй, она смогла бы допрыгнуть до него. От этой мысли Эмма поморщилась. Затхлую вонь стоячей воды она почуяла на расстоянии. Прыгать туда было омерзительно. Однако выбора не было. Эмма с отвращением всмотрелась в темную воду. Ей придется двигаться очень быстро: всплеск при ее падении, безусловно, услышат. Дозорные наверняка пошлют кого-нибудь проверить, в чем дело. Ей надо будет выбраться изо рва и успеть добежать до леса. Иначе ей не скрыться от погони. И все же она колебалась.

Внезапный крик заставил ее поднять голову. Она увидела в окне башни освещенный свечой силуэт Бертрана. Он, должно быть, снова явился тайком навестить ее, выбрав самое неподходящее для этого время.

Набрав в грудь побольше воздуха, Эмма сильно оттолкнулась от стены и прыгнула в смрадную воду. Взлетевшие вверх юбки прикрыли ее лицо от гадкой жижи. Ров оказался глубже, чем она предполагала. Ощутив под ногами илистое дно, она оттолкнулась от него, но едва вынырнув на поверхность, почувствовала, как юбки потянули ее назад.

Она барахталась, пытаясь снова подняться наверх, но это ей никак не удавалось. Когда грудь ее стало жечь внутри из-за отсутствия воздуха, она начала срывать с себя золотое платье. С трудом освободившись от него, она наконец выбралась на поверхность, и первый глоток затхлого воздуха показался ей ароматнее розы.

Немного отдышавшись, Эмма поплыла по гнусной жиже к другому берегу рва. Она слышала крики стражников. Но самым страшным шумом был грохот опускавшегося подъемного моста.

Подплывая к берегу, Эмма почувствовала, как что-то коснулось ее ноги. Жуткие картины живых тварей, обретавшихся в этой мерзости, заставили ее отчаянно рвануться вперед.

С трудом выбравшись на сушу, она обернулась и увидела на подъемном мосту отряд, посланный, по всей видимости, за ней, и бросилась бежать к лесу.

Эмма почти добралась до первых деревьев, когда перед ней выросла темная стена вооруженных мужчин и преградила ей дорогу. Ошеломленная, она замерла на месте, но тотчас повернулась и побежала в сторону.

— Эммалена!

При звуке этого голоса она повернулась и попыталась вглядеться в ночной мрак, но смогла различить лишь неясные фигуры воинов. Одна из них выступила вперед, и Эмме показалось, что это был Эмори. Хотя в такой темноте ни за что нельзя было ручаться…

Кто-то зажег факел, и она с облегчением вздохнула, увидев перед собой Блейка. Рядом с ним стояли Эмори и король Ричард. В обе стороны от них уходила в темноту шеренга ратников, показавшаяся ей бесконечной.

Рыдая от счастья, Эмма подбежала к мужу и бросилась ему на грудь.

Эмори протянул руки навстречу своей крошке жене, стремясь поскорее прижать ее к сердцу. Никогда в жизни не испытывал он такого счастья.

Наклонив голову, чтобы поцеловать ее в макушку, Эмори вдруг растерянно сморщил нос: от Эммы шел ужасный запах. Тут он заметил, что король поспешно пятится от них, помахивая перед носом рукой. Блейк тоже отошел в сторону, унося с собой факел и оставляя их в полной тьме.

Стук копыт привлек внимание Эмори. Леди Аскот вместе с сыном скакала к ним от подъемного моста. Солдаты, гнавшиеся за его женой, но остановившиеся при виде мощного отряда ее защитников, подбежали к хозяйке.

— Эйнфорд, — протянула она, сдерживая коня. — Вижу, вы сами решили избавить нас от изнурительного поиска вас и вашей жены! — Она оглянулась на сына: — Убей его!

Бертран на мгновение растерялся, затем обратился к солдатам, стоявшим около его стремени:

— Убейте его, но не трогайте Эмму.

Однако его люди неуверенно молчали и не спешили выполнять приказ. Они успели заметить короля. Кроме того, глаза их уже привыкли к темноте, и они могли оценить число противников. Никто не хотел вступать в бой.

— Вы слышите приказ моего сына? — нетерпеливо воскликнула леди Аскот. — Чего вы медлите? Убейте этого человека!

— Боюсь, что на них подействовало мое присутствие… — Король Ричард вошел в круг света, отбрасываемый факелом, и, сморщив нос, поспешил стать подальше от Эмори и его пахучей женушки. Заняв безопасную позицию, он успокоился и улыбнулся леди Аскот. Улыбка эта была такой угрожающей, что его люди, не дожидаясь приказа, стали окружать солдат леди Аскот.

К ее чести, следует заметить, что она побледнела, но сохранила самообладание и попыталась защитить себя:

— Ваше величество, какая… нежданная радость! А мы как раз собирались…

— Вновь захватить свою пленницу? — надменно договорил за нее король.

— Нет. Никогда! Что за чепуха! Леди Эмма — наша гостья.

— И много ваших гостей покидают ваш дом через окно? — сухо поинтересовался Блейк.

— Только отъявленные любители приключений, — отрезала леди Аскот.

Заметив, что Эмма уже вполне успокоилась, Эмори крикнул оруженосцу:

— Проводи леди к лошадям!

— Нет, — запротестовала она, хватаясь за него, — Эмори…

— Да, жена. Мы сами позаботимся о Бертране и его матери, — настаивал ее муж, чувствуя, как с порывом ночного ветерка до его ноздрей донеслась новая волна удушливого запаха.

— Но я должна сообщить тебе, что Гита — доверенная служанка леди Аскот. Они оглушили меня и захватили в плен. А лорд Арундел должен был отравить тебя. Потом они собирались выдать меня замуж за него! — Она указала на Бертрана.

— Да, жена, понятно. А теперь пойди с Олденом. Ты почти раздета. — Он ласково подтолкнул ее к юноше, а сам вновь повернулся к леди Аскот и ее сыну.

Эмма хмуро посмотрела ему в спину и неохотно направилась к Олдену.

— Пойдемте, миледи. — Оруженосец шагнул вперед, чтобы предложить ей руку, но тут же отшатнулся и, уже стараясь держаться на расстоянии, повел к лесу.