Страница 12 из 13
– И что дальше? – поинтересовался Боря.
– Дальше? Только и сказано, что все уцелевшие покинули окаянное место. Так что, как видите, ни о каких дворцах речи нет. Нехорошее это место, в таких не строятся.
– Не строятся? Но ведь там была деревня! – воскликнула Фишка. – От нее еще дом остался, в котором мы сейчас и живем.
– Была деревня… После войны построили. Небольшая, но дружная, туда из Пархомовки после пожара погорельцев переселили. И все было хорошо, пока в конце девяностых заброшенную Пархомовку не отстроили, понаехали туда эти ироды, людей сторонятся. Тут и началось. Сперва Орловы уехали, после того как у них Маринка пропала. Потом у Брусникиных ночью пожар приключился. Вроде все успели выскочить, но Сашку с Митькой после того так и не нашли – ни живых, ни мертвых. Молодые были парни, здоровые. А уж когда к Ивану невеста из города приехала, пошли они в лес прогуляться и не вернулись, вот тут и поняли все, что надо бежать, пока целы. Их тогда оставалось там уже немного, в те годы многие в город уезжали за лучшей жизнью… Так и не стало деревни, к середине двухтысячных одни Сычевы остались, Лиза и Трофим. Им ехать было некуда, бедно жили, да еще сын у них такой…
– Какой? – спросила Фишка.
– Слабоумным Федька уродился. Ходит все да улыбается, мычит, а говорить не умеет, хотя ему уже сейчас лет двадцать, наверное. Впрочем, если какую работу дать – выполнит. И что его могло ждать в городе – насмешки да пинки, да постоянные советы доброжелателей родителям сдать дурака в психушку и не обременять себе жизнь? Вот и решили Сычевы остаться, и будь что будет.
– Да, пожалуй, это правильное решение, – задумчиво произнес Степа. – Но почему же они все-таки уехали?
– А они не уехали.
Повисла пауза.
– Как не уехали? Дом ведь пустой! Где они в таком случае? – заговорили все трое разом.
– Чего не знаю, того не знаю. Я с Лизой дружила, и она бы мне сказала, если бы уезжать надумала. Мы предлагали им сюда к нам перебраться – не захотели, огород, дескать, хозяйство. Я, пока здорова была, в гости к ним ходила, а как слегла, то Лиза ко мне частенько захаживала. А потом вдруг перестала. Сказала еще: через пару дней зайду, мол, и исчезла. Неделя проходит, другая – нет ее. Я попросила Василину сходить узнать, что с ними, пришла она, а там – пусто. И дверь на одной петле висит. Остается только гадать, куда они делись. Думаю, их постигла та же участь, что и тех, которые раньше пропадали.
– Ох… – только и вырвалось у Бори.
– Но раньше-то пропадали лишь молодые, – размышляла Александра Тихоновна. – Сперва здесь, а потом по разным деревням, редко, но бывало. А сейчас тут никого моложе моей Василины и не встретишь. Разве что сын Сычевых оставался, Федька слабоумный. Вот теперь, видать, эти ироды и за стариков взялись, раз молодых не осталось…
– Ясненько, что все в тумане, – прокомментировала Фишка, а потом спросила: – Значит, вы считаете, что во всех этих исчезновениях виноваты сектанты?
– Доказательств не имею, – вздохнула старушка. – Но нюхом чую. Не те они, за кого себя выдают. Баптистами прикидываются!
– Да ну, неправда! – заявил Боря. – К нам в школу однажды приходили баптисты, они были доброжелательными и вежливыми.
Степа согласился:
– Разные бывают, но эти на них и близко не похожи.
Александра Тихоновна немного помолчала, а потом задумчиво произнесла:
– Никакие они не баптисты. Они Ящеру поклоняются.
Боря и Натка засмеялись, приняв эти слова за шутку:
– Кому-кому? Какому еще ящеру – динозавру, что ли?
– Эх, молодежь! – огорченно вздохнула старушка. – Ничего-то вы не знаете, книжек не читаете, то немногое, что в школе рассказывают, и то не учите! Вот я раньше в городской школе историю преподавала, так тогда все по-другому было…
– Почему это мы книжек не читаем? – обиделась Фишка. – Мы с братом, например, читаем.
– Читаете… А каких вы знаете языческих богов, в которых наши предки верили? Вы вообще о них слышали?
– Конечно, слышали! Перун, Стрибо€г, Веле€с, Триглав… – начала перечислять Натка.
– Лада, Леля, Жива, Мара, – добавил Боря.
– Умнички, – так же грустно ответила Александра Тихоновна. – Но это все божества в каком-то плане добрые. А о злых вы что-нибудь слышали?
Фишка задумалась.
– Я слышал про Чернобога, – неуверенно ответил Боря. Других злых божеств он, как ни старался, припомнить не мог.
– Про Чернобога, значит, знаете, а про Ящера не слышали. Хотя немудрено… Культ этот очень древний, сохранившийся с тех времен, о которых вообще ничего не известно, это лишь позднее ему создали серьезную конкуренцию другие языческие боги – те, которых вы назвали. А сейчас все, кто пишет книги или снимает фильмы о славянском языческом мире, Ящера почему-то предпочитают не упоминать. Некоторые ученые считают, что Ящер – это просто крокодил или, как вы сказали, динозавр, каким-то чудом сохранившийся с доисторических времен и принятый нашими предками за божество.
– Может, дракон? – вставил Степа.
– Может, и дракон. Упоминания о драконах ведь есть у всех народов, не может быть, чтобы это все были сказки. Считался этот Ящер еще и владыкой подземно-подводного мира, нижнего мира, с которым шутки плохи. Ему возводили святилища и приносили в жертву…
– Девушек?
– Девушек, конечно. А еще почему-то лошадей. И хоть веру давным-давно сменили, но сохранилось множество обычаев и обрядов, связанных именно с этим культом и зачастую имитирующих жертвоприношение. Даже игра у детей была в Яшу-Ящера. Но сдается мне, это не динозавр и не крокодил, и даже не абстрактное языческое божество – это какая-то нечисть. Какая-то жуткая тварь, обитающая в земле, точнее, в подземных водах…
– Да ну, быть такого не может! – воскликнул Степа.
– Хотелось бы. Однако сохранились летописи новгородские, повествующие о некоем князе-чародее, научившемся воплощаться в это чудовище и преграждать судам путь по реке Волхов, требуя дани и пожирая непокорных. А когда он умер, будучи задушен бесами, то его тело уплыло вверх по течению. В том месте и святилище Ящера имелось…
– Больше сказку напоминает, – задумчиво сказала Фишка.
– Такова летопись, это не я придумала. Можете взять и прочитать, – сухо ответила старушка.
– Что вы, мы вам верим! – воскликнул Боря. – Я так точно верю…
– Но мы отвлеклись, – смягчила тон Александра Тихоновна. – С сектантами-то этими не связывайтесь, старайтесь обходить десятой дорогой. Они… они могут быть опасны. Видели их там, возле речки. Небось, исчезновение Маринки и остальных – их рук дело. По другим, кстати, деревням тоже случались исчезновения…
– Постойте! Вы ведь говорили, там и парни пропадали, а в жертву приносят только девушек. И Сычевы куда делись? Нелогично получается.
– Если бы я, деточки, знала! А лучше всего – уезжали бы вы оттуда. Целей будете. Как видите из летописей, тут всегда какие-то нехорошие люди собирались и нехорошие дела творились. Странные дела.
На пороге комнаты предстала Василина:
– Ну что, молодые люди, хлеб готов. Берите, горяченький! Вы его только с молоком в одну сумку не кладите, а то молоко согреется и скиснет.
Выйдя из гостеприимного дома, ребята позвонили домой, сообщив родителям, что у них все хорошо. Успокоив так родителей и частично самих себя, троица зашагала в обратный путь.
– Вот это деревенская бабка – нашему профессору впору! – воскликнула Фишка.
– Было же тебе сказано – она раньше работала учительницей в городе, – ответил Степа. – А это как минимум высшее образование. Тут другое важно: помните, что она про сектантов говорила? Что они опасны, и лучше держаться от них подальше.
– Лучше и правда держаться подальше! – передернула плечами Фишка. – Если они жертвы приносят и вообще непонятно что творят…
– Вот мы и пойдем через лес прямиком, подальше от их деревни. Так и угол срежем, и меньше будет шансов попасться им на глаза. Тем более что разные умники пишут у них глупости на заборе, а это вовсе не способствует дружбе.