Сновидец

— Я ничего тебе не оставил… — виновато начал он, поднимаясь.

— Кое-что оставил, — она обняла его и коснулась своими губами его влажных от сока губ.

……………………………………………………………………………………….

Вайми старательно потянулся, услышав, как захрустел позвоночник. После всех пережитых им ужасов ощущения от близкого общения с подругой показались невероятно яркими и он увлёкся ими. Теперь по телу, казалось, обстоятельно прошлись палкой — все мышцы ныли, но ему было очень хорошо. В нём уже не осталось желания, но он не ощущал и усталости.

Когда он рассказывал Лине о своих приключениях, она слушала его, опираясь на локоть. Казалось, она не слышала, что именно он говорит, словно ей хватало одного звука его голоса. Вайми вдруг понял, как любит её.

— Я пойду схожу к брату, — сказал он, поднимаясь. — Ему тоже нужно это послушать.

Он вышел наружу, зевнул и ещё раз потянулся. Ему было хорошо. Теперь, когда он вернулся, будущее, даже самое грозное, казалось восхитительным и манящим.

……………………………………………………………………………………….

Дом Вайэрси был крайним с северной стороны. Брат сидел возле входа, скрестив ноги, у плоской каменной глыбы, похожей на низкий стол. В задней стене дома, в скале, ещё в незапамятные времена вырубили нишу, похожую на небольшую комнату. Там, привольно раскинувшись на травяной постели, спала Ахана. Похоже, они тоже недавно занимались любовью и теперь Вайэрси, расслабленный и ленивый, думал о чем-то…

Когда он поднял голову, Вайми увидел, что лицо у него мечтательно-сонное. При виде брата на нем появилась невольная улыбка. Длинные глаза Вайэрси насмешливо блестели под лохматой массой спутанных, чёрных, как ночь, волос.

— Садись, — сказал он. — Итак?

Вайми рассказал всё — теперь уже очень спокойно, как будто говорил о вещах, от него очень далёких. Вайэрси, казалось, тоже не слушал его, лениво прикрыв глаза. Но вот рассказ о Парящей Твердыне необычайно заинтересовал его и он засыпал брата вопросами.

— Я тоже её видел… мы все видели, — наконец, сказал он. — Парящая Твердыня… да, так и есть… а у меня даже слов не нашлось. Я… — он помолчал, — испугался до смерти. И я не стыжусь этого…

— А я? — спросил удивленный этим признанием Вайми. — То есть, я… я подвёл племя, и…

— Но ведь ты не хотел этого, — тихо сказал Вайэрси, не глядя на него. — Знаешь… я решил, что уже не увижу тебя, решил, что ты мёртв, — а я, увы, редко ошибаюсь. Но ты удивил меня, брат. Я не знаю, как вёл бы себя на твоём месте — может, я не вернулся бы… И я хотел бы… чтобы ты жил… даже если меня не станет.

Вайми поднял глаза. Он понимал, что изменился — после того, как у него на глазах погибла женщина, спасшая ему жизнь, после того, как он сразил её убийц. И все стали иначе относиться к нему — они не скрывали своих истинных чувств, или, быть может, замечали его чувства. Ради одного этого стоило пройти через кошмар.

— А как же война? — спросил он.

— Война? Ну, это дело долгое. У нас есть ещё несколько дней… правда, Неймур вновь ушёл в рейд, многие просто разбрелись… я даже не знаю, успеем ли мы собрать их. Но многие из тех, кто придут в наши леса, умрут, и смерть их будет такова, что остальные вряд ли захотят за ними последовать. Даже если нет, я не собираюсь опускать рук. Что будет в моих силах — я сделаю.

— А если нам не хватит сил?

Вайэрси пожал массивными плечами.

Глава 14

Остаток дня Вайми провёл в бездумном, целебном покое. Он взял у Лины добытый в подземелье диск и крутил его так и этак, совершенно бездумно любуясь радужными переливами. Вновь обретя привычный мир, он наслаждался уже тем, что в нём присутствует — совершенно счастливый, как в детстве. Он упивался своим бездельем, зная, что оно — последнее — и с невиданной остротой замечал всё, что творилось вокруг.

Закат выдался поразительно ясным и, когда солнце окрасило охрой грозные рёбра утесов, Вайми отвел глаза от многоцветных радуг, чтобы полюбоваться им. Оно было ещё ярким, но его свет уже обрел тот удивительный оттенок, который придает небу особенную, вечернюю глубину. Скалы казались мягкими и тёплыми. Глядя на всё это, невозможно было представить, что в мире есть что-то, хотя бы отдаленно похожее на зло.

Он вздохнул и поднял голову. Взрослых в селении почти не было — все ушли в лес, в рейд или на охоту. Вайэрси что-то тихо рассказывал группке подростков, неподвижно сидевших перед ним. Ещё несколько красиво и ловко дрались друг с другом — не потому, что поссорились и даже не затем, чтобы обучиться рукопашному бою. Их переполняла неуёмная энергия — и её едва удавалось потратить. Вайми невольно улыбнулся, глядя на них. Ловкие, гибкие, крепкие, они двигались с неуловимой быстротой. Но удары каждый раз приходились в твёрдые мышцы или в кость — иногда в живот, но никогда — туда, где могли причинить действительно сильную боль или пустить кровь. Иногда два стремительных тела сталкивались и, сплетаясь, катались по траве в казалось бы смертельной борьбе. Вайми, будучи помладше, тоже каждый день участвовал в таких забавах и, случалось, ходил весь пегий от синяков. При том, всё это жутко ему нравилось. А потом он, почти бездыханный от усталости, шёл купаться вместе с товарищами, такими же пегими от его кулаков, и они болтали и смеялись, как ни в чем ни бывало…

Вайми печально вздохнул и опустил глаза. Ему не хотелось ни о чем думать. Он сосредоточился на удивительно чистых цветных переливах и мир перестал для него существовать…

Вдруг радужный диск расплылся перед ним и он увидел небо — мертвенно-чёрное, с бесчисленным множеством жёстких, немигающих звёзд — чужих звёзд, ибо он не смог уловить ничего, даже отдаленно похожего на знакомые созвездия. А на переднем плане висела небывало огромная, зеленоватая, туманная луна, вся в смутном узоре тёмных пятен. Ощущение громадного чужого мира вдруг захлестнуло его и он отбросил диск, громко вскрикнув от страха.

— Что с тобой? — Лина мгновенным рывком повернулась к нему. Вайми смутился.

— Ничего.

Он поглядел на лежавший в траве диск, потом, сделав над собой усилие, взял его в руки и поднёс к глазам. Диск вновь начал расплываться и голова Вайми вдруг отчаянно закружилась. Мир вокруг поплыл, ему казалось, что если он немедленно не отведет глаза, то… ну, не умрет, конечно, а просто свалится без чувств.

Благодаря внезапной бешеной злобе на свою слабость ему удалось пересилить себя. Он начал понимать…

Тут было множество изображений — они сливались, переходили друг в друга так быстро, что у него всё плыло в голове. Едва он начинал что-то разбирать — его сознание, не выдержав нагрузки, словно уходило в сторону. Но Вайми уже чувствовал, что приспособится — большую часть работы он сделал ещё во время тех, казалось бы, бездумных часов наслаждения радужными переливами…

— Эй! — босая нога Лины довольно крепко пнула его в зад. — Ты что, уснул?

Вайми поднял глаза и осмотрелся. Лишь через несколько секунд мир обрёл привычные очертания. Потом он заметил идущего к нему высокого, коричнево-смуглого юношу — тот уже неудержимо улыбался, заметив друга.

— Найте!

Диск был мгновенно забыт. Вайми вскочил и бросился к другу, едва не сбив того с ног. Они обнялись так, что хрустнули кости и на миг Вайми ощутил, как бьется сердце Найте. Потом они отступили — держась, впрочем, за руки и глядя друг на друга. Кожу Найте покрыли многочисленные ссадины, на левом боку, под рёбрами, темнела длинная запёкшаяся рана — но он улыбался так широко, что Вайми невольно улыбнулся в ответ.

— Уф! — Найте скорее упал, чем лёг на траву. Растянувшись, он смотрел на Вайми снизу вверх. — А я с тобой, дурак, уже попрощался.

— Ты в порядке? — Лина уже внимательно осматривала его бок.

— Пустяк. Мышца едва задета. У заставы мы побили десятка три найров, но без толку — сами едва унесли ноги. Их там тысячи, и не перечесть. А как ты?..

………………………………………………………………………………………

Они, все четверо, сели тесным кружком, рассказывая друг другу о своих приключениях. Лина сидела возле Вайми, держа его за руку, словно боялась, что он вот-вот исчезнет. Подвижное лицо Найте очень живо отражало все эмоции, какие он испытывал, слушая рассказ друга.