Сновидец

Скованные за спиной руки и нагота теперь мало что для него значили. Он сделал быстрый шаг вперёд — оставалось лишь развернуться на пальцах босой ноги и лягнуть государя пяткой в грудь. Вайми не сомневался, что у него хватит сил переломать твари рёбра и вогнать их острые концы прямо в сердце. Он надеялся, что потом его тут же убьют — и умереть, убив вражеского вождя, было почти не обидно…

Его словно поразило громом — юноша рухнул на колени, едва не упав совсем. Он не сразу понял, что Ханнар наотмашь двинул его в ухо — сзади, он не смог ни заметить, ни отразить удар.

— Посмотри, — как ни в чём ни бывало предложил государь. Он достал из гнезда иглу и протянул её пленнику.

Игла была короткой — не более дюйма, причем трёхгранное, с продольными желобками, жало занимало всего половину её длины. Похожее в сечении на трёхлучевую звезду, оно блестело от покрывающей его гладкой масляной плёнки.

— Твоя ничтожная дерзость заслуживает наказания, — скорбно провозгласил государь. — Ты не выйдешь из этой комнаты, пока все девятьсот игл не будут, одна за другой, введены в твоё тело, а потом, так же одна за другой, извлечены обратно.

Глаза Вайми стали больше, чем когда-либо. Он захотел дико заорать, но тело затопила какая-то тяжесть. В голове стучало. Сердце было готово выпрыгнуть из груди и ускакать подальше. Тело не хотело чувствовать этого. Мозг отказывался понимать. И было непреодолимое желание отмотать время назад, чтобы ничего этого не было. Страх… да, именно страх привёл его в себя. Он поднял голову и посмотрел прямо в тускло-зеленые глаза государя. Через несколько секунд тот сморгнул и отвернулся. На губах Вайми появилась улыбка — невыразимое никакими словами презрение. Он не успел открыть рта — Ханнар пнул его сзади, между бёдер, и юноша распластался на полу, задыхаясь от мук, чувствуя, что умирает…

На него вновь навалились солдаты. Вайми не сразу осознал, что с него сняли оковы, что, впрочем, не доставило ему радости — со скованными за спиной руками его не смогли бы растянуть на раме. Больше всего на свете ему сейчас хотелось свернуть государю шею — но, часто дыша широко открытым ртом и подвывая от дикой боли, он совсем не мог сопротивляться.

Его подняли, потащили, и бросили спиной на раму. Тут же его запястья и щиколотки сжали широкие стальные оковы — и Вайми испуганно вскрикнул, когда защелкали штурвалы и цепи зазвенели, растянув его нагое тело в беззащитную струнку. Юноша оцепенел, непроизвольно зажмурившись. Он знал, что с ним сейчас будет — его била крупная дрожь, а сердце испуганно колотилось о рёбра. Каждый его сустав был растянут до отведённого ему природой предела — и даже сверх того, — и, вновь изнывая от воющей боли, Вайми ощутил вдруг неожиданно острый ужас от осознания своей абсолютной беспомощности.

— Итак? — мягко спросил государь. — Кто первый? Ты? Отлично. Джейми славится своей изобретательностью, — доверительно сообщил он юноше.

Дамы в цветастых платьях окружили его, жадно разглядывая обнажённого парня. Вайми хотелось провалиться под землю — он был весь горячий и тёмный от стыда — но он был готов терпеть стыд сколь угодно долго, лишь бы…

Джейми — тонкая, высокая девушка с кукольным, каким-то неживым лицом — вытянула первую иглу и замерла, высматривая подходящее место. Вайми стало по-настоящему, без дураков, страшно. Одно дело, когда тебя пытают мужчины, чтобы узнать нечто важное. И совсем другое — когда такие вот… твари делают это для забавы.

— Только не глаза, — хмуро предупредил государь. Он взмахнул шлейфом своего одеяния и стал садиться — прямо в пустоту, но кто-то, невыразительный уже до полной незаметности, подставил ему искрящийся шёлком стул и он невозмутимо сел на него. — Они ему ещё понадобятся.

— Я знаю, — пискнула Джейми. — Начнём с ноги.

Кончики её пальцев коснулись левой подошвы юноши, легко скользнули по ней, заставив его вздрогнуть, потом крепко сжали пальцы, отгибая их назад. Вайми ощутил легкий укол от прикосновения иглы. Её острие скользило по чуткой коже, рассылая потоки мурашек, потом на миг замерло и юноше показалось, что он сорвался со скалы — ощущение обречённости было очень похожим. И…

Джейми не воткнула иглу, а медленно, с садистским наслаждением, вдавила её в кожу и Вайми почти закричал от боли. Потом он понял, зачем нужно масло — оно убивало заразу… а также невыносимо жгло. Воткнутая в него игла, казалось, медленно раскалялась добела. От боли вспыхнуло в глазах, все мышцы напряглись до предела. Он сжал пальцы рук и ног и втянул живот, стараясь справиться с этим ощущением. Дамы жадно смотрели на него, часто дыша. Не удержавшись, Вайми обложил их матом — он знал много неприличных слов, но, увы, лишь на своём родном, так что его просто не поняли. К его подошве прикоснулась вторая игла, поскользила по коже — а потом воткнулась рядом с первой. К нему потянулась ещё одна рука с иглой… потом ещё… ещё… и ещё…

Раскрасневшиеся девушки что-то непрерывно щебетали, непрерывно вонзая иглы в грудь, плечи, бёдра, отчаянно втянутый живот юноши, отчего крупные мускулы Вайми подрагивали, живот и бёдра трепетали — и каждый острый всплеск боли отдавался в голове, рассыпая мысли колючими искрами, совершенно лишая его способности соображать. Он мог лишь молчать, весь дрожа, пока волны боли, одна за другой, прокатывались по его телу. Государь спокойно сидел возле его головы, наблюдая за лицом юноши. Взгляд Вайми невольно тянулся к нему, его рот иногда почти приоткрывался — попросить прекратить пытку — и лишь ненависть удерживала его от этого. Он то кусал губы от боли, то оскаливался, словно дикий зверёк. Краем глаза он видел стоявшего у дверей Ханнара — на лице найра застыла гримаса тоскливого отвращения. Было видно, что зрелище давно наскучило ему и он мечтает лишь об одном — прервать его… одним ударом меча. Но Вайми, если бы его спросили, отказался бы от такого милосердия — несмотря на все муки, жить ему по-прежнему очень хотелось…

В его теле торчали уже сотни игл. Рот юноши был открыт, глаза дико расширены, но сейчас он уже ничего не видел. Его голова дико моталась, из глаз текли слёзы, но ему удавалось сдерживать себя — он не пытался вырваться, не орал, не просил о пощаде. На лицах девушек начала появляться злость — упорство жертвы им явно не понравилось. Джейми загнала иголку в его сосок — и Вайми задохнулся от ослепительной боли. Сейчас всё его дрожащее тело было совершенно мокрым от пота, глаза зажмурены, зубы плотно сжаты, сквозь них вырывалось непрерывное "н-н-н-н-н-н!". Ещё чья-то рука загнала иглу в его причинное место. На сей раз Вайми всё же взвыл, дёрнувшись всем телом, оковы на руках и ногах глубоко впились в кожу. Судороги начали скручивать его бёдра, они хаотично задвигались. Он пытался выгнуться в дугу от пылавшей внизу живота ослепительной боли. Государь склонился над ним, с интересом вглядываясь в перекошенное лицо пленника — и Вайми с наслаждением плюнул в него.

Почти сразу он понял, что делать так не стоило. Нет, государь не заорал, не позвал стражу, даже лицо его не изменилось. Он спокойно утерся кружевным платком. Встал. Выдернул из ящика десяток игл и направился к босым ногам пленника. Дамы, словно комарье, брызнули в стороны от одного резкого жеста его руки.

Едва Вайми догадался, что его ждет, найр воткнул первую иголку под ноготь большого пальца его ноги. Мигом раньше юноша поклялся себе, что ни одним звуком, ничем не покажет этой твари своих мук — но сдержать клятву оказалось немыслимо. Он дико заорал от боли, и задёргался так, словно через него пропустили электрический ток.

Дав ему немного опомниться, государь воткнул рядом с первой вторую иголку. Не будь Вайми привязан, он взлетел бы под потолок с воплем боли: на сей раз игла вошла так глубоко, что упёрлась прямо в кость. Юноша почти обезумел, он дёргался всем телом в безнадёжной попытке справиться с невероятной болью. Впрочем, через несколько бесконечных мгновений в глазах всё-таки потемнело, и он мягко провалился в никуда…

……………………………………………………………………………….