Страница 2 из 3
— Вы говорите о механическом мастурбаторе?
Вольф оставался невозмутимым.
— Некоторые так его называют.
— Нет, я никогда им не пользовался.
— Понятно, — сказал Вольф.
— Что вам понятно?
— Мне понятно, что если бы вы ее обманывали или пользовались онанизатором, то имели бы собственное средство для сексуального удовлетворения. В таком случае я бы встал и немедленно ушел, поняв, почему она не испытывает удовольствия с вами… а вы с ней. Если вы получаете удовлетворение на стороне, ни вы, ни я не могли бы помочь. Но если вы ее еще любите и если она по-прежнему остается вашим единственным источником сексуального удовлетворения… тогда мы можем исправить ситуацию. Вы ведь ее любите?
Джон заколебался.
— Ну в общем… Конечно да.
— И хотите сделать ее счастливой?
— Безусловно, но…
— Тогда почему не хотите, чтобы она получала сексуальное удовлетворение?
— Хочу, но…
— Мистер Рассел, — терпеливо продолжал Вольф, словно объясняя урок школьнику. — Женщины тоже получают удовольствие. (Он наклонился вперед и стал серьезным.) Послушайте, если вы заболеете, то пойдете к врачу, чтобы он вас вылечил. Так?
— Конечно.
— Ну вот! Именно поэтому я здесь. Если ваша сексуальная жизнь нарушена, вы стремитесь наладить ее, не так ли?
Джон кивнул. Вольф улыбнулся, довольный его уступкой.
— Кажется, у вас уже есть система мониторинга реакций? Но этот аппарат лишь ставит диагноз. Пора приступать к лечению.
Вольф замолчал, уловив отрицательную реакцию Джона. Он сменил тон, став еще более серьезным:
— Послушайте, у вас невероятно плохой результат, он опустился до тридцати четырех! Разве это не означает, что что-то не ладится? Вам необходимо одно из наших устройств наведения.
— У меня нет средств.
— У вас нет средств, чтобы обойтись без него! Речь идет о спасении вашего брака, дорогуша! Если бы вы не стремились к этому, я бы в ваш кабинет не пришел. Мы не даем аппараты тем людям, которым они не нужны. Вы собираетесь развестись, мистер Рассел? Вы идете прямо к…
Джон отрицательно покачал головой.
— Так в чем же вы упрекаете нашу аппаратуру?
Джон уставился на посетителя.
— Я не марионетка.
— А, вот мы и пришли!
Вольф поудобнее устроился в кресле, начал было закрывать портфель, потом заколебался.
— Мне бы следовало встать и уйти. Правда. Вы только что доказали, что совершенно ничего не знаете о нашем устройстве. Но теперь я останусь, чтобы переубедить вас. Невыносимо видеть, что человек плохо информирован о работе нашей компании. Надо вас просветить. Устройство наведения вовсе не кукловод. Этот аппарат призван наводить вас на верный путь, поэтому его так и назвали. Будь это контрольное устройство, мы бы назвали его контрольным.
— Да? — вяло спросил Джон.
Вольф порылся в портфеле и извлек большую цветную фотографию.
— Вот посмотрите. Это наш аппарат. Красив, не правда ли?
Джон взял фотографию и глянул на нее. На ней был изображена машина, похожая на ту, что стояла у него на комоде, только эта была покрупнее, да ручек и циферблатов было больше.
— Устройство следит за чувственными реакциями вашего тела и тела вашей партнерши, — разъяснил Вольф. — Она снабжена положительной обратной связью, подключенной к модулям наведения, а это означает, что, если реакции вашей жены указывают на ее чувствительность к определенному типу стимуляции, система наведения включает у вас импульс, необходимый для этой стимуляции. Если хотите, можете сопротивляться этим импульсам, но зачем насиловать себя? Машина — ваш друг… она желает, чтобы вы получили удовольствие.
Джон поднял глаза.
— Это работает в обоих направлениях?
— Конечно. Она отвечает на ваши запросы, как вы отвечаете на ее. И не только — машина запрограммирована на то, чтобы довести вас обоих до одновременного оргазма. Одно это стоит расходов на нее.
— Не знаю…
— А я знаю, мистер Рассел, — заявил Вольф самым убедительным тоном, на который был способен. — Машина позволяет вам быть более чувственным. Сегодня у вас тридцать четыре. Разве вы не будете счастливы, если завтра ваш результат подскочит до шестидесяти? И будет только увеличиваться по мере приобретения опыта.
— Вас послушать, это выглядит потрясающе…
— Так и есть на самом деле, мистер Рассел. Я тоже использую одно из наших устройств… то есть мы с женой.
Джон удивился.
— Вы?
— Знаю, в это трудно поверить, но такова истина. Но следует признать, что мы с женой не запустили ситуации до той, которая существует у вас с женой. И могу вас заверить, мы ни разу не пожалели.
— Ни разу…?
— Ни разу, — гордо подтвердил Вольф.
Акт 3
Когда техники ушли, Джон посмотрел на жену, как бы спрашивая: «А что теперь?»
Марша отвела глаза. Словно сожалела о собственной настойчивости.
— Пойду приготовлю обед, — сказала она и вышла из комнаты.
Они поели молча и без аппетита. Джон испытывал раздражающее чувство нетерпения, но в то же время боялся того мгновения, которое надвигалось на него семимильными шагами. Ни тот, ни другой не обмолвились об аппарате, который ждал их в спальне.
Наконец он отодвинул тарелку и встал из-за стола. Попытался заинтересоваться телепередачей, но шли одни лишь повторы, да фильм, который, как он припомнил, видел в прошло году вместе с Маршей в кинотеатре. Он выключил телевизор и взял журнал, но оказалось, что уже читал его. Он бы положил журнал на место, не появись в этот момент Марша. Он сделал вид, что заинтересовался статьей, хотя она навевала безмерную скуку.
Марша промолчала. Взяла корзину с вязаньем и принялась штопать носок. Время от времени она тихо вздыхала.
Джон знал, что должен заговорить первым, но у него не было желания… а усилие преодолеть себя казалось непомерным. Ему сегодня вовсе не хотелось быть любезным. Он ощущал молчание, как барьер, по обе стороны которого псы их дурного настроения только и ждали неверного шага.
Джон уронил журнал на пол и уставился на противоположную стену с тусклым глазом экрана. Он слегка повернул голову и увидел, что Марша наблюдает за ним. Он тут же отвернулся и принялся искать другой журнал.
— Знаешь, — сказала Марша, — бессмысленно делать вид, что меня здесь нет. Я никуда не денусь. Не хочешь сделать попытку, скажи об этом.
Он положил журнал, заколебался и вновь принялся рыться в стопке газет.
— Ты слишком спешишь, — проворчал он.
— Тебе столь же любопытно, как и мне!
— Нет, вовсе нет. Я не верю, что это многое изменит. Я купил его только для тебя.
Выпустив эту психологическую стрелу, он вновь занялся журналами.
Она наклонилась над вязаньем, закусив губу и размышляя о том, что хотела бы сказать, но предпочитала держать про себя. Малейшего пустяка было достаточно, чтобы он ушел, хлопнув дверью, а вернулся бы только после закрытия баров.
Через некоторое время она перекусила нитку и сказала:
— Нечего бояться.
И тут же пожалела о своих словах. Но он словно и не заметил их.
— Я не боюсь, — возразил он, продолжая листать старый номер «Лайфа».
Она положила рукоделье.
— Вспомни о времени, когда мы поженились…? Как мы тянули время вечерами, делая вид, что не думаем об этом.
Он заворчал. Она не поняла, было ли его ворчание согласием или отрицанием.
— Нет ли у тебя того же ощущения сейчас? — настойчиво продолжала она. — Хочу сказать… Разве мы ждем не того же?
— Нет, — резко возразил он, и она замолчала.
Отложив корзину с вязаньем, она направилась в кухню, чтобы сделать кофе. В какой-то момент она заплакала и принялась тереть глаза, чтобы скрыть слезы. Она думала, что Джон не слышит ее, но он появился на пороге кухни.
— Что еще? — устало спросил он.
— Ничего, — ответила она, доставая из холодильника сливки. — Обожглась, когда варила кофе.
— Я не хочу, — проворчал он, потом добавил: — Спасибо.