Леди-пират

Все взгляды устремились на Валори. Она сидела в кресле, закинув одну ногу на подлокотник, другую выставив вперед, ее юбка задралась, демонстрируя сапоги и штаны. Мужчины тут же потупились, осознав, что каждое слово Мэг является истинной правдой.

– Ну, если бы кто-то заранее сказал нам, что она девушка, – Одноглазый выразительно посмотрел на Генри, – мы, возможно, могли бы что-то сделать.

– Что именно? – насмешливо спросила Валори. – Организовать мятеж?

– Нет-нет, – испуганно пробормотал пират. – Заняться с тобой этикетом вместо кулачного боя или…

– Да уж, конечно. – Она деланно засмеялась. Впервые в жизни ей доводилось чувствовать себя не в своей тарелке. Она была капитанам и умела управлять самыми свирепыми и мятежными пиратами на свете, но теперь ей казалось, что у нее вид плохо воспитанного ребенка, а это вряд ли могло кому-то прийтись по душе.

Валори с грохотом поставила ноги на пол и окинула собравшихся вокруг нее внимательным взглядом.

– Ладно, вы тут сами решайте, что нужно делать, а что нет. Я отправляюсь спать.

Но она так и не смогла заснуть. Валори сидела у окна и смотрела на прохожих. Еще никогда она не видела так много людей в одном месте. Лондон показался ей шумным и суетливым. Она почувствовала тоску по морю, по соленому бризу, постоянной качке, а также по опасным приключениям и способности самостоятельно контролировать свою жизнь.

Некоторое время спустя к дому подъехал экипаж: Башка, Одноглазый и Бык привезли с корабля вещи и припасы. Валори смотрела, как ее люди выгружают муку, сахар, какие-то пакеты и корзины. Вслед за всем этим появились два сундука: один, поменьше, с монетами, а второй, большой, с платьями.

Спустя несколько минут в комнату постучали. Когда Валори открыла дверь, Генри, Одноглазый и Башка внесли сундук с платьями.

– Твои наряды прибыли, – возвестил Генри, радостно улыбаясь. – Давай одевайся.

– Зачем? – нахмурилась она.

– Как же, на прием! Девушка покачала головой.

– Ты, случайно, не обращал внимание на женщин, которые проходили сегодня мимо дома?

Пираты недоуменно переглянулись.

– На каких именно?

– Да на всех. На их лицах было что-то белое, щеки покрашены красным, глаза – черным…

– Она права, – подала голос Мэг. – Сейчас модно использовать косметику. – Она вопросительно посмотрела на Валори. – У тебя разве нет белил?

Та отрицательно покачала головой.

– Ну… – нахмурился Генри. – Все это мы купим разве что завтра утром – сегодня магазины уже закрыты.

– Разве можно отправляться к Бишэмам без макияжа! – возмутилась Мэг.

– А почему нет? Кто знает, пригласят ли ее еще куда-нибудь, если она не пойдет на прием сегодня.

– Если она придет без макияжа, ее точно больше никуда не пригласят, – раздраженно парировала Мэг и вышла из комнаты.

– И что нам теперь делать? – Одноглазый обернулся к Генри.

Тот развел руками.

– Если сегодня не будет белил, завтра не будет приглашений.

– М-да, – Одноглазый задумался, – может быть, Питер поможет? У него на кухне полно всего белого, да и красного тоже.

– О! – Лицо боцмана оживилось. – Пойдем скорее к нему и посмотрим, что нам может пригодиться.

Валори вздохнула. Похоже, пути к отступлению были отрезаны. Дэниела давно тошнило от болтовни Джона Бишэма, который без устали рассуждал о правильности сдачи в аренду пустующих домов. Таков уж этот Бишэм – деньги стали его главной целью в жизни. Подобный образ мыслей внушил ему отец, который, женившись без любви, всю свою энергию направил на увеличение собственного состояния. Как говаривал Бишэм-старший, когда был жив, деньги не способны на предательство. В высшем свете подобные взгляды называли вульгарными, знать предпочитала тратить свои богатства, но не зарабатывать их, а уж если кто-то и зарабатывал, то не решался публично обсуждать свои дела. Бишэм считался в высшем обществе человеком второго сорта, однако именно его состояние являлось причиной, по которой никто не пропускал балы и приемы, устраиваемые его матерью. Услышав странный шум, Дэниел обернулся. Его взгляд остановился на появившейся в дверях девушке, которая с нескрываемым испугом оглядывала людей в зале. Она была высока, стройна и одета в простое темно-синее платье. Он тут же узнал молодую особу, встретившуюся ему в конторе мистера Уинстера; однако на этот раз его постигло разочарование: девушка была накрашена по последней моде, демонстрируя всем белое, как у куклы, лицо с ярко-красными щеками; ее высокая прическа напоминала ему причудливо завязанные морские узлы. Слава Богу, она хоть не надела парик, подумал Дэниел, и тут же заметил, что ее прическа начинает сползать. Он не был уверен, но, похоже, часть узлов уже развязалась.

– Леди Эйнсли, – пробормотал Бишэм.

– Ты сказал, Эйнсли? – переспросил Дэниел.

– Да. Она и ее тетушка снимают у меня дом в этом сезоне.

– Ее тетушка? – Дэниел озадаченно посмотрел в сторону дверей. – Но с ней кто-то другой. Ты знаешь этого мужчину?

– И это они называют небольшим приемом? – удивленно прошептал Генри.

Девушка только вздохнула в ответ. Разряженный в костюм с лентами и кружевами боцман должен был сыграть роль ее «дяди», потому что Мэг умудрилась выпить целую бутылку рома, пока все остальные занимались подготовкой будущей аристократки к ее первому в жизни выходу в свет. Сама Валори чувствовала себя крайне неловко. Особенно много беспокойства доставляла ей прическа. Генри попытался разбудить Мэг, но женщина была мертвецки пьяна. В конце концов Валори предложила завязать волосы морскими узлами. Она не разбиралась в моде, однако решила, что, раз нельзя показываться в обществе с распущенными волосами, лучше сделать с ними хоть что-то. Оставалось только надеяться на прочность прически, однако тряска в экипаже сделала свое дело, и когда Валори вошла в зал, то почувствовала, как пряди одна за другой начинают сползать с ее головы. Еще минута – и тяжелая копна волос рассыплется по плечам.

– Подожди-ка! – Генри снял что-то с ее щеки кончиком пальца. – Этот кусочек… э-э… мене кажется, это семечко малины.

Валори нахмурилась. Питер покрыл ей лицо жидким тестом вместо белил, но никак не мог решить, что использовать вместо румян и помады. Наконец Одноглазый, обшарив кухню, принес миску с малиной и заявил, что это вполне подойдет. Сначала они намазывали ей ягоды на щеки и губы, а потом битый час сковыривали с ее лица семечки; но, видимо, кое-что все-таки осталось.

– Кажется, ты испортил мне лицо, – злобно прошептала Валори, заметив, что палец Генри покрыт розово-белой массой.

– Нет, нет. – Боцман замахал руками, пытаясь скрыть озабоченность.

По мнению Валори, ответ прозвучал слишком поспешно.

– Лучше скажи, в чем дело, – потребовала она. – Ты же знаешь, я не люблю сюрпризы,

– Ничего особенного. – Генри поморщился. – Просто у тебя лицо… трескается… ну, в тех местах, где тесто засохло. – Что?

– Не трогай! – воскликнул моряк, но было уже поздно. Валори инстинктивно дотронулась до лица, и с него посыпались хлопья засохшей муки.

– Ну вот, ты едва все не испортила. Стой спокойно. – Боцман начал пальцем размазывать тесто по ее лицу. – И зачем я согласился на все это? – бурчал он. – Нарядили меня как обезьяну, да еще приходится быть твоей горничной…

– А кто настоял на том, чтобы я вышла замуж? – Валори фыркнула. – Нечего теперь ныть и причитать. Ты бы попробовал походить в моем платье. Эта чертова штуковина неудобна, как испанский сапог.

– По крайней мере на тебе не нацеплены эти мерзкие ленты. С ними я выгляжу как дурак.

– Это точно. – Валори с улыбкой оглядела его белые панталоны и рубашку, отделанные лимонно-желтого цвета лентами и кружевами, а также ярко-зеленый камзол. Они купили все это по дороге на прием. Портной получил за костюм небольшое состояние и сообщил, что заказавший его милорд должен был забрать одежду на следующий день. Этот милорд был одного роста с Генри и так же широк в плечах, но он явно не утруждал себя лазанием по мачтам, поэтому панталоны оказались великоваты в талии и бедному боцману приходилось постоянно их подтягивать.