Страница 6 из 6
И ночью, и днем летели гранаты, гремели взрывы…
Никому не сообщив, за два дня до Рождества ушел Бен.
— Он не может творить зло на Рождество! — причитала миссис Бойд на следующий день. — Это страшный грех! Я не выдержу этого!
И Стивенсон решился.
— Анна, — сказал он кухарке. — Срочно идите к мистеру Биллингсу, нашему зеленщику и пробудьте у него несколько часов. Под любым предлогом. Готовьтесь к отъезду в Манчестер. И советую вам про все это забыть. Никому ни слова!
— А как же вы, Джордж? — всплеснула руками миссис Бойд.
— За меня не беспокойтесь. Я не пропаду. И помните, вы ничего не знаете. И не возвращайтесь домой до одиннадцати вечера!
Когда удивленная служанка ушла, он смешал лошадиную дозу снотворного в фужере бурбона и отнес его Кребсу, отдыхающему от своих «проделок» в холле у камина, мучаясь, однако, от похмелья и непрерывного звона в ушах.
— Спасибо, Джо, ты настоящий друг, — просипел Ронни и залпом выпил спиртное.
Спустя пятнадцать минут, вульгарно развалившись в кресле, он храпел как целый взвод солдат после длительного марш-броска. Стивенсон с трудом взвалил его на спину, отнес в подвал и свалил за ограждение, в Зону. И даже не потрудился, чтобы тот лег нормально, а не скрючился, как пьяный сапожник под забором.
Затем Джордж прочитал молитву и принялся ждать. Он не умел пользоваться Машиной Времени, но знал, что при появлении в Зоне чего-либо нового все, что в ней находилось до этого, исчезает.
И он должен сделать это. Обязан. Пусть это грех. Но во сто крат менее страшный, чем то, чем занимался Кребс, и к чему могли привести его шалости со Временем. Но Стивенсон не собирался уйти от ответственности. Он будет наказан Машиной — через своего хозяина. Око за око, глаз за глаз…
Ибо не все еще гранаты вернулись, ибо не все еще шашки взорвались, и ждать оставалось недолго.
Стивенсон скрестил руки на груди и замер. Так прошел час, затем еще минут сорок. Он уже начал было впадать в какую-то ненормальную дрему с кошмарными галлюцинациями…
Неожиданно прозвучал хлопок, от которого Джордж мгновенно очнулся, полыхнуло синее пламя, и Кребс, удобно свернувшийся калачиком на бетонном полу, пропал. На его месте оказался внушительных размеров деревянный ящик, на боку которого было написано: «Я думаю, вот ЭТО тебя, идиота, наконец, проймет! Отдавай МОИ деньги!!!».
Сердце у Стивенсона екнуло и упало куда-то далеко-далеко вниз. Дыхание сперло. Ноги предательски подкосились. Все кончено, мелькнуло у него, и он зажмурился.
В ящике что-то громко щелкнуло, стукнуло, и равнодушные, безотказные пятьдесят килограммов тротила сделали свое черное дело.
Суд свершился, ибо время не переплюнешь…
Аминь.
9.12.99–18.12.99