Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 5 из 53

ТАМБОВ

1 Усатые,          мундирные, вращая          крупы жирные, въезжают          уланы в какой-нибудь          Тамбов. Глядят глаза          лорнетные на клапаны          кларнетные, и медный          кишечник вывалил          тромбон. Из-за кастрюль          и чайников медлительных          начальников кокарды          кухарки увидят          с этажей. У булочных,          у будочек закинут          нити удочек, — письмовник          и сонник прочитаны          уже. «В кофточке          оранжевой я приду          на ра́ндевой, с бравым          уланом пойду          на променад. Ты меня          лишь вызови, — выйду,          стану визави, но так,          чтоб хозяйка не взнала          про меня». И скинет          белый фартучек, на стенке          веер карточек, и пудра          «Леда» — на шкафчике          ночном. Он снимет шашку          вескую, окошко —          занавескою… Мы же          песню новую          начнем! 2 Гремят возы          обозные, проходят          шапки звездные, и топот          копытный трогает          панель. Идем          с тугими нервами, работой          и маневрами покажем,          покажем защитную          шинель. Не с шашнями,          а с шашками, с потными          рубашками едем          по этим тамбовским          мостовым. Не вертимся          пижонами с чиновничьими          женами, — обходим          дозоры и на часах          стоим. Вымерли          усатые, позеленели          статуи, а степи          качают султанов          ковыли. Гордимся          Первой Конною и с выправкой          спокойною внимаем          зарубежному бряцанию          вдали!..

ЛЕГЕНДА

После битвы на Згло —          месяц побагрел. Мертвецы без голов          спали на бугре. — Ой, Петро, ой, Хома,          головы нема! Ой, Вакула Русачук,          где мой русый чуб? Ой, боюсь я, боюсь —          срежут сивый ус, будут водку пить,          ей-ей, из башки моей! — Чи вставать, чи лежать,          батько атаман? Чи лежать, чи бежать          к жинкам, по домам? …Подняло, повело          по полю туман… — Подымайся, Павло! —          гаркнул атаман. — Подымайсь, шантрапа          В поле ни беса́! Подбирай черепа,          целься в небеса! В небесах широко́          тучи свист разнес. Сколько было черепов,          столько стало звезд. Гололоба, глупа,          добела бледна — атаманья голова          поплыла — луна… Хлопцам спать,          звездам тлеть, ну, а мне как быть?          Брагу пить, песни петь,          девушек любить! * * * Песня мной не выдумана хоть затейна видом она; песню пели слепцы под селом Селебцы.

СЕЛЬСКАЯ ГРАВЮРА

Мы работаем в краю        кос,                 вил,                      сена, желто-пепельных гравюр,        где                 туч                           пена. Мы, как кисти, рожь несем,        наш                 холст —                                лето. Хорошо нести жнецом        сноп,                  сноп                                света. От долин, долин, долин        туч,                  туч                            туши. Косари бредут вдали,       свет                 звезд                             тушат. Кубы хижин, куб бугай,        сто−                гов                         кубы. Скот уходит на луга         же−             вать                         губы. Где коровы плоский лоб,          ка−                   дык                           в зобе, гонят медленных волов:        — Цоб                    цоб,                            цобе!.. Проса желтую струю           на−              земь                        сыпя, кормят птицу пеструю:       — Цип,                     цип,                           ципа!.. Косу к утру отклепав,        жнец,                 жнец,                          жница ждут, когда взойдут хлеба,         им              рожь                           снится. И ребячий ровен сон:         ку−                ку−                          рузой, к ним приходит Робинзон,           зон,                   зон                             Крузо. Чтоб под утро дождь босой         не               смял                            злаки, — под косой, косой, косой         ляг,                злак                         сладкий!