Страница 29 из 53
7 Скалу, что льдинами нависла круто, тенями длинными, как демон Врубеля в павлиньих перьях, покрыло утро. Теперь я видел из узкой ямы, из тьмы безлестничной, как стены сложены, как, подытожены века слоями породы треснувшей. Изломы нижние под тенью хмурой валялись книжною макулатурой, как в обвалившейся библиотеке… Кто был тот, рывшийся здесь в юрском веке, в стелла́жах, стиснутых в подземном шкафе? И что оттиснуто на корешках их? Где их раскрытье? На Крите знаки прочесть бы легче! Закладки брекчий в тысячетомных собраньях сбросов. Про́пасть вопросов! Таблицы сдвинулись. Природы клинопись на плитах плоских. Как называются такие блестки, стеклом облитые? Не пневмолитовые ли сложения? Воображение мне нашептало: «Здесь — цель разведки!» Крупинки серые лантана, церия… Названья странные металлов редких — лютеций, стронций… Слова, звучащие подземно, дивно. И мысль кипящая меня ошпарила: радиоактивность! Вверху у края сверкнуло солнце, как грань брильянта, жужжа, сверкая бурлящей массой слепящих ядер. Стена стояла раскрытой кассой, и в ней — миллиарды! Нашел! Конечно! Вот этот про́гиб… Здесь — цель конечная моей дороги. Сны были в руку, сбылись виденья, не зря — паденье! Мелькнув шутихой, грань откололась, ощупать можно! И тут же тихий сигнальный голос: «Не в этом выход, оставь, все ложно… В снах — нет значенья!» Но излученье все нарастало. Как разноцветно, как ярко стало! Как ленты спектра горят на призмах! Какой? Который здесь — чистый торий? Актиний? Литий? Вернейший признак моих открытий — стена сияла! На мелком щебне, как злой волшебник, стена стояла, прижав к сверкающей груди осколки… А ведь страна еще не знает, сколько чудес тут скрыто! Вот что открыто! Теперь отвергли б мы нефть, уголь, ветер! Ведь тут энергии на сто столетий! Всем людям будущего запас богатства! Но как добудешь его, как вверх добраться? Нельзя, нельзя ж его оставить в нетях, в теснинах этих зарывшись заживо! Как вьются жилы наследства щедрого в отвесных скалах! О, если б четверо сложили б силы и путь искали, и я, и рядом, вожак отряда, и тот, с вечерним зрачков свеченьем, и тот, кому я в беде признаться мог напрямую, — нам — только взяться б — по плитам каплющим к подарку яркому друг другу на плечи и руку на руку! Мы б в этой гибели ступеньки б вырубили, мы проложили бы путь сквозь породу и положили бы на стол народу клад, что нашли мы, — неисчислимый… Но — под громадою жил и извилин один — я падаю, один — бессилен! О мир товарищей, как ты далек! Где остывающий мой огонек! Там, в человечестве, пропасть нельзя, кивни — засветятся вокруг глаза. Здесь — одиночество, ни слов, ни глаз, И огонечек твой почти погас…