Страница 30 из 33
Вопрос, адресованный всем и себе, в первую очередь. Он пишет письмо председателю Комитета партийного контроля при ЦК КПСС, члену Политбюро ЦК КПСС М. С. Соломенцеву.
«Уважаемый Михаил Сергеевич.
Мы знаем, что Центральный Комитет партии и Вы лично ведете очень большую и очень важную работу по борьбе с пьянством и алкоголизмом. Собран, видимо, уже довольно большой и убедительный материал. Но мне все же хотелось бы высказать еще несколько пожеланий.
Не секрет, что к рюмке прикладываются не только многие коммунисты, но и некоторые руководящие работники, люди, занимающие ответственные посты. Их часто не видно, как они пьют, тем более, что они не хулиганят, под забором, как говорится, не валяются, но пьют и не могут не пить, потому что алкоголь постепенно затягивает человека, какую бы должность он ни занимал. Не все пьяницы плохие люди, но алкоголь не щадит и хорошего человека, он и способного, уважаемого работника сводит с ума. А раз сам руководитель большой или маленький пьет, то как ему вести борьбу с этим злом среди своих подчиненных?
Поэтому, мне кажется, следовало бы предпринять следующее. Чтобы повести настоящую наступательную борьбу с пьянством и алкоголизмом, надо, в первую очередь, отрезвить всех руководящих работников, какие бы посты они ни занимали.
Каждый руководитель должен глубоко проникнуться сознанием того, что не только на банкетах (о банкетах говорить нечего, пример они подают очень плохой), но и в домашней обстановке нельзя, не время теперь заниматься выпивками. Он должен понимать, что, поступая иначе, он разлагающе действует на окружающих, подает дурной пример подчиненным, молодежи, детям.
Из создавшейся обстановки вытекает необходимость принятия решительных мер по искоренению пьянства. Уверен, что успех будет обеспечен, если мы начнем с самих себя, если члены партии, комсомольцы активно возьмутся за собственное отрезвление, за отрезвление беспартийных трудящихся и несоюзной молодежи, поставят непроходимый заслон алкогольному зелью на подступах к предприятиям, колхозам, учреждениям, перед домами культуры, клубами, спортивными и туристскими базами, перед институтами, техникумами, школами.
19 ноября 1984 года».
Мысли и предложения Терентия Семеновича, как и многих советских людей, нашли отражение в документах и мерах партии и государства по искоренению пьянства и алкоголизма, встреченных народом с огромным одобрением.
Успокоился теперь Мальцев? Конечно же, нет. Он действует еще активнее, чем раньше, стал инициатором создания в своем селе и в Шадринске городского клуба трезвости. Его избрали в совет Всесоюзного общества борьбы за трезвость.
Не кому другому, а именно ему обязаны сейчас горожане тем, что в магазинах появилась вкусная минеральная вода из местных целебных источников, названная «Шадринской». История ее такова.
Несколько лет назад руководители города обратились к депутату Верховного Совета РСФСР Т. С. Мальцеву с просьбой помочь в развитии местного пищекомбината.
— Только ли сладкое там будет производиться? — поинтересовался он.
— Карамель, пряники, фруктовая вода… — заверили его.
Не раз обращался Терентий Семенович в Министерство пищевой промышленности, был у министра. Средства нашли и выделили, а когда новый комбинат пустили, узнал Терентий Семенович, что первая его продукция — крепленое вино. Он поверить не мог: «Как же так, обманули?!» В небольшом городе, где и так успешно действуют спиртовый, ликеро-водочный, пивной заводы, цех по разливу вина на межрайонной базе, добавилась новая технологическая линия — 6 тысяч бутылок в час.
Мальцев бросился на пищекомбинат, в горком партии, горисполком. Его пытались уговорить: «план, бюджет…». Он вызвал телеграммой представителя из министерства, и еще раз вызвал, и до тех пор не успокоился, пока не пошли по конвейеру другие бутылки — с минеральной «Шадринской».
А недавно побывал у ректора педагогического института, где и раньше не раз встречался и беседовал с преподавателями, студентами.
— Какой факультет считается самым труднодоступным? — поинтересовался он. — А легким? Так давайте подумаем, как нам сделать, чтобы «легкий» дошкольный стал самым трудным и престижным. Методисты и воспитатели детских садов могут благотворно влиять на семьи, которые, не секрет, нередко тоже надо наставлять на путь истинный. Они имеют дело с малышом, с «белым листиком». Сразу «набело» и воспитывать надо. Чтобы потом с перевоспитанием не маяться.
Когда я уезжала, он тоже собирался в Москву: «Встретиться надо с Федором Григорьевичем Угловым, что там, в нашем Всесоюзном обществе трезвости, какая работа ведется, чем я могу помочь?»
И поделился:
— И не знаю, какое огромное сердечное спасибо сказать Михаилу Сергеевичу Горбачеву, Политбюро, Центральному Комитету партии за наступательную, решительную борьбу против пьянства. Нужно обладать немалым мужеством, чтобы признать открыто грехи наши и пойти на крутые меры. От алкоголя страдают люди, семьи, а значит, страдает и наша Родина. Придем же, и как можно скорее, на помощь и себе, и Родине.
ВСЕ ОТДАЕТСЯ ЛЮДЯМ
Перед юбилеем Терентий Семенович волновался. Но переживания его были не из-за того, что исполнялось ему 90 лет, — возраст, понятно, немалый.
— Это ж сколько людям заботы из-за меня добавилось! Подготовительная комиссия работает в облисполкоме. Юбиляр, говорят, виновник торжества — что тут поделаешь?
Он смущенно разводит руками:
— И будут все хвалить меня, возносить… А еще древние философы говорили, что не бывает так, чтобы человек во всем был только хорошим, никого нет без недостатков.
С этими словами Терентий Семенович подходит к зеркалу, приглаживает волосы, поправляет рубаху, притворно вздыхает.
— Да, зеркала нынче неважнецкие, раньше-то значительно лучше были — сколько ни смотришься — все молодой. А сейчас взглянешь — старик да и только. Другое бы зеркало! — И он засмеялся. — Да еще бы годики назад пошли, не вперед…
Терентий Семенович замолк, не договаривая, углубился в собственные мысли.
— А что, если бы назад отстукивало время? — осмеливаюсь побеспокоить Терентия Семеновича в думах его. Он живо откликается:
— Вот-вот, меня уж спрашивали журналисты, как бы я прожил, начни жизнь сначала? Любите такие-то вопросы задавать?! Да так бы и прожил, только по-другому — повторять неинтересно, особенно ошибки. Уж если бы и совершилось чудо начать сызнова жить, я согласен при одном условии — чтобы был со мной весь нажитый мой опыт и приобретенные знания, мои дети, и друзья, и колхозники, которые живы и которых уж нет, и поля наши… Видите, как много мне надо?! На этот счет очень хорошо, по-моему, сказал Гете. Не читали? Послушайте.
Он открыл книгу в темно-синем переплете и стал читать сплошь подчеркнутую его рукой страницу.
— «Что такое я сам? Что я сделал? Я собрал и использовал все, что я видел, слышал, наблюдал. Мои произведения вскормлены тысячами различных индивидов, невеждами и мудрецами, умными и глупцами; детство, зрелый возраст, старость — все принесли мне свои мысли, свои способности, свои надежды»…
Прочитал, захлопнул книгу и замолчал, положив перед собой руки. Может быть, думал о собственной жизни, в нем самом прошедшей и сделавшей его таким, каков он есть при постоянном непосредственном его участии и старании. А может, был он сейчас со своими думами в поле…
Поле дремало, припорошенное снегом, но в нем протекала своя жизнь. Эта жизнь и не дает покоя Терентию Семеновичу ни днем ни ночью. Он чувствует, как за общими цифрами колхозных прибылей, за вниманием к развитию животноводства уходит былая «хлебная» слава родного колхоза, ослабла агротехника. Поля, чистота которых всегда вызывала особую гордость, запустили, расплодили на них овсюг. По нынешнему году куда больше мог быть урожай. Обидно, что соседние хозяйства имеют урожайность выше. Не молчит, говорит Терентий Семенович с колхозными агрономами, с руководством: никто за нас с вами в нашем доме порядок не наведет, давайте серьезно браться.