В глубине сердца

Саманта вздохнула и попыталась улыбнуться.

— Я и впрямь старалась уцепиться.

— За свою драгоценную жизнь?

Саманта вздрогнула. Вопрос выплыл словно ниоткуда, но, взглянув на женщину за рулем, она сказала самой себе, что просто вообразила, будто за словами той скрывается угроза. Так они и продолжали ехать.

Клаудия безостановочно болтала, что вполне устраивало Саманту. Она уже поняла, что для поддержания разговора нужно всего лишь кивать время от времени да улыбаться.

Все ее внимание было приковано к пышной придорожной зелени, деревьям, густыми рядами выстроившимся вдоль дороги. Но ее задумчивость сразу улетучилась, когда она поняла, что Клаудия притормаживает.

— Что случилось? — спросила Саманта. Клаудия усмехнулась.

— Мне нужно отойти за кустик, — сказала она и заерзала на сиденье, изображая нетерпение. Ее розовые шорты и рубашка были мятыми и пыльными и прилипали к потному телу, но Клаудия, казалось, не обращала на это внимания.

— Конечно, надо было остановиться на заправке в Коттоне, но мне казалось, что я смогу дотерпеть до Нью-Саммерфилда.

— Ты хочешь сказать, что…

— Мне надо отлить, — грубо сказала Клаудия. — Но я не собираюсь останавливаться на обочине и выставлять свою задницу на всеобщее обозрение. — Она засмеялась, изогнув брови. — Я очень щепетильна насчет того, кому показывать свои прелести, если ты понимаешь, о чем я.

Ее смех оказался таким заразительным, что, какое бы замечание ни готово было сорваться у Саманты с языка, оно улетело в окно вместе с ветром и хихиканьем Клаудии.

— Вон, посмотри! Там дорога. — Клаудия показала на узкий съезд прямо перед ними. — Я проеду чуть подальше, в глубь пастбища, чтобы нас не было видно с шоссе. Потом сделаю свое дело, и мы в один момент окажемся снова на пути к магазину.

Саманта пожала плечами.

— О'кей. Но только следи за тем, куда едешь. А то застрянем здесь, а за помощью добираться далеко.

— А то я не знаю, — бросила Клаудия и повернула машину, не снижая скорости, едва заметным движением кисти.

Колеса глухо ударились о старую заросшую колею. Машину подбросило на ухабе. В этот момент Клаудия нажала на газ. Колеса завертелись по густой зеленой траве обочины и внезапно, вновь гулко ухнув, снова попали в колею.

Саманта одной рукой схватилась за сиденье, а другой уперлась в крышу пикапа, чтобы не удариться головой.

— Держись! — прокричала Клаудия и хохотнула, когда из-под колес выпрыгнул заяц, пытаясь убраться с дороги, и помчался прочь, суматошно прядая своими длинными ослиными ушами, словно пушистыми антеннами. Затем Клаудия рассмеялась, глядя уже на Саманту: уж очень та была испугана тем, что заяц чуть не попал им под колеса.

Шоссе быстро скрылось из виду, так как дорога обогнула небольшой, похожий на кнопку холм, и запетляла дальше, к тому, что когда-то было человеческим жильем. От дома почти ничего не осталось, кроме прогалины между деревьями, остатков забора да полуразрушенных ворот, чьи створки висели, кажется, только по привычке. Все вокруг — по колено заросло травой. Рядом с полуразрушенным дымоходом стояло когда-то величественное дерево, теперь почерневшее, без листьев; его костлявые ветви давно оставили попытки предоставлять кров и тень…

Саманта вцепилась в раму открытого окна, чтобы удержаться на сиденье, когда пикап срезал разросшийся смородиновый куст. Она услышала, как твердые незрелые ягоды замолотили по днищу старого грузовика, который замедлил ход и остановился под голыми ветвями мертвого дерева.

— Это место подойдет, — сказала Клаудия. Саманта закатила глаза, благодаря Бога за то, что они все еще целы. Она начала убирать волосы с лица, ожидая, что Клаудия сейчас выпрыгнет из машины.

Но этого не последовало. То, что произошло в следующий момент, оказалось таким же неожиданным, как и вся поездка по проселочной дороге. Волосы Клаудии оказались у нее в руках. Светлый курчавый парик, сама сущность Клаудии-официантки, теперь лежал на сиденье между ними. Без него яркий красный рот вдруг стал совершенно уместным на открывшемся лице. Темно-каштановые волосы, прямыми прядями спадавшие до плеч, обрамляли пару блестящих зеленых глаз, потемневших от ненависти. И тут Саманта разглядела револьвер.

— Я знаю тебя, — задохнулась она и чисто рефлекторно попыталась открыть дверь. Но бежать все равно было некуда.

Раздался выстрел, оглушительный от своей близости и внезапности.

— Конечно, знаешь. Еще бы, не узнать жену человека, которого ты убила!

Саманта была в шоке. Ее в конце концов нашли. Ненависть на лице этой женщины была неподдельной. Несмотря на все, что они с Джонни предпринимали, ее преследователь пришел, как обещал. С дико бьющимся сердцем она попыталась отвести глаза от оружия, направленного ей в лицо.

— Выбирайся! — закричала женщина. Стоило Саманте заколебаться, как новый выстрел прогремел прямо у нее над ухом. На этот раз пуля прошла гораздо ближе, чем первая, и у Сэм не осталось сомнений в том, какая судьба ее ждет, если она не подчинится.

Она открыла дверь и, споткнувшись, выбралась из кабины. И хотя она отчаянно пыталась совладать с собой, унять дрожь в ногах и попробовать выработать план действий, у нее ничего не получилось. Женщина и ее револьвер были совсем рядом и очень реальны.

— Иди вперед! — раздался приказ. Саманта повиновалась, в то же время пытаясь уяснить себе смысл диких обвинений.

— Почему, Дезире? Почему я? Я ничего не сделала тебе или Донни. Я больше всех в агентстве переживала, когда услышала о его смерти. Я знаю, что потеря любимого человека — это трагедия. Но еще хуже, если теряешь его из-за наркотиков. Тебе надо…

— Заткнись! — завопила Дезире. — Ты даже не понимаешь, о чем говоришь. Донни Адонис был звездой. Он обладал всем тем, чего нет у тебя, и ты завидовала! Именно. Завидовала! Ты отобрала у него роль и отдала тому типу с телевидения, у которого уже лысину было видно.

Женщина рассмеялась хриплым, истеричным смехом.

— Роль Кейси Уайлдера была будто создана для Донни. Эта роль в новом фильме компании «Касл-Рок» вытащила бы его из того болота, в которое он попал. Но нет! Тебе захотелось поиграть в Господа Бога! Ты лишила Донни достоинства и веры в себя, когда отдала роль другому. И разочарование убило его!

Дрожа от удовлетворения, что наконец-то раскрыла свое инкогнито, Дезире повела револьвером перед лицом Саманты и глумливо ухмыльнулась.

— С кем ты трахалась, чтобы погубить жизнь Донни?

Грубое обвинение заставило Саманту вздрогнуть. Эта женщина была вне себя, просто невменяема. Она ждала, что револьвер, который Дезире держала в руке, в любую секунду может выстрелить. Но женщина, вместо того чтобы стрелять, вдруг начала плакать. Саманта взмолилась в надежде на спасение. «Если Дезире способна плакать, то, может быть, ее удастся убедить в моей непричастности к смерти Донни», — подумала она. Но надежда умерла так же быстро, как и появилась, когда Дезире вдавила дуло револьвера в щеку Саманты и начала выплевывать слова, захлебываясь от ненависти и брызгая слюной:

— Наверное, тебе это очень понравилось, сучка, и потому ты так сильно унизила Донни, что он покончил с собой. Слышишь ты меня? Он убил себя! А значит, будет гореть в аду, и я никогда не увижу своего возлюбленного снова.

Она шагнула еще ближе к Саманте, ярость в ее голосе уступила место сухому расчету, быстрый переход от одного к другому пугал сам по себе.

— Поэтому, видишь ли, ты умрешь. Я запланировала это заранее. Изменить голос по телефону было несложно. У меня полно друзей в разных местах, у которых есть необходимая аппаратура. Но подставить тебя оказалось самой хорошей идеей, тебе не кажется? — Она улыбнулась еще шире и начала объяснять:

— У меня есть друг — у меня вообще полно друзей. Один из них провел меня в кабинет, в котором ты работала. Я сказала, что пропало кольцо Донни и, кажется, он мог обронить его во время своего последнего прихода туда. Они разрешили мне искать, и искать, и искать. А когда я видела, что в кабинете никого нет, я печатала те письма, которые посылала потом тебе. Получилось просто идеально, правда? Таким образом, полиция не стала помогать тебе искать меня, потому что они считали, что меня не существует.