Неправильная женщина

— Это в среду после обеда. Я займу очередь и позвоню тебе.

— И в посольстве тебе придется сделать то же самое.

— В посольстве с утра, туда вместе съездим.

— Ты уже все продумала, как я погляжу. А когда этот твой Эрик приедет и на сколько?

— Я уже сказала, приедет в июле. Дней на десять, максимум на две недели.

— Знаешь что, сообщи ему, что мне было бы удобно, чтобы его визит закончился до 25 июля. А поедем мы к нему в гости не раньше августа. И тоже дней на десять. Пусть планирует вместе с папой. Кстати, почему только с папой? Мама там есть?

— Есть, но не там. Они давным-давно развелись, и она живет где-то на Юге Франции.

— На Лазурном берегу?

— Нет, где-то около Тулузы.

— А в Тулузе море есть?

— Нету.

— Жалко. Вот туда бы я с бóльшим удовольствием поехала.

— Куда?

— На море, вот куда. И чтоб не надо было в голове держать всяких там неизвестных мне графов. В конце концов, у меня отпуск бывает нечасто.

— Ну, мамулечка, не вредничай. Ты отлично отдохнешь. А на море можно будет съездить. Эрик писал что-то насчет Нормандии. Тебе там должно понравиться, в августе там нет такой жары, как в Ницце.

— Львица ты моя светская! В Нормандию собралась. Готовилась бы лучше к сессии.

— Я готовлюсь, — обиделась Катя, — у меня во вторник консультация, в пятницу экзамен. А сидеть в очереди в ОВИРе и в консульстве я могу и с учебником, тем более, что этот экзамен мне скорее всего засчитают «автоматом».

Да, напрасно я на нее гавкнула. Девчонка отлично учится, и сессия для нее уже давно не проблема. Так что я просто ее заткнула, перевела на другую тему. Почему-то не хотелось думать о поездке, не хотелось ее обсуждать. Наверное, это работает защитный механизм: поехать хочется, и страшно сглазить. Чем меньше обсуждать, тем больше шансов, что все состоится.

— Ладно, я все поняла. Пора спать ложиться. Хочешь чаю перед сном?

— Молочка.

— Ну, ты молочка, а я чайку… А Сережка что будет? Ты спроси.

Катерина засмеялась.

— Он ничего не будет. Спит без задних ног.

Все я пропустила. Пока спала, сын наигрался на компьютере, проводил приятеля, поужинал, и спать залег. А я ничего не слышала. Все-таки есть преимущество в том, что дети уже взрослые и самостоятельные.

Катьке вообще пора жить отдельно, строить свою судьбу без оглядки на маменьку. Да и Сергей уже совершеннолетний. Еще пара-тройка годиков, и ему понадобится отдельное жилье для самостоятельной жизни. Сейчас сдаст последнюю сессию в своем колледже, и, если не произойдет ничего непредвиденного, — будет зачислен сразу на второй курс института. Учится-то он неплохо. А тут и личная жизнь появится. Ясовсем не хочу ее портить.

Значит, еще пару лет, и останусь я одна. А одна я жить не умею. То есть не люблю. Сама для себя не встану с дивана, чайника не вскипячу. Ну, вскипячу, конечно, но не более.

Правильно Танька делает. Меняет в своей жизни все. Сейчас у нее начнется совсем новая эпоха, от этого можно опять помолодеть. А потом будет с кем на старости лет телевизор смотреть. Что это я прицепилась к этому телевизору? Ладно, пусть будет кому на завтрак омлет готовить.

Пока я грустила, Катюшка заварила мне чай и позвала на кухню. Мы долго сидели друг против друга, прихлебывая, одна молоко, другая чай с лимоном. Почти не говорили, но разве родным людям нужны слова, чтобы понимать друг друга?

Наутро я отправилась на работу в каком-то странном настроении. Мне было тревожно, и одновременно я знала, что все будет хорошо. Прибавить сюда общее возбуждение, и мое состояние описано довольно точно.

Не успела я просмотреть почту, как позвонил Владлен Михайлович. Оказывается, я за выходные так далеко ушла в своих мыслях, что не сразу сообразила, кто он такой. Пришлось срочно возвращаться на грешную землю и включаться по ходу дела.

Владлен мне сообщил, что не только контракт подписан, но он только что перевел нам аванс, и зачитал номер платежки. Я поблагодарила, и пообещала в среду прислать к ним Валеру.

Дело предстояло тонкое, для такого Вова не годится. Он патологически честный и порядочный, у него все на лице крупными буквами написано. Если увидит, что главбух мухлюет, то не сдержится и покажет ему свое отношение. Вспугнет, а потом будет оправдываться: я же ничего не сказал…

У Валеры на лице всегда доброжелательная улыбка. Догадаться, о чем он думает, не дано никому. Поэтому в офисе у клиентов сидит обычно Валера, а Володя работает над тем, что Валера в клюве принесет: базы данных, сводные таблицы, циферки всякие. И вытаскивает из них такое… Клиент, который обычно старается дать минимум информации, потом диву дается, откуда мы все знаем.

Можно было бы послать Валеру завтра. Шеф так бы и сделал. Но я решила подождать: пусть денежки на счет упадут.

А вот сама я начну работать сегодня же. Поезжу по торговым точкам, посмотрю, поговорю с персоналом. Заодно конкурентов объеду, список я уже подготовила. В среду встречусь с Корн, представлю ей план работы, а заодно поражу знанием ее дел и конкурентной среды. Пусть чувствует, что не зря деньги платит.

Просмотрела я почту, ответила на письма, выпила кофе с ребятами, и отправилась в подмосковную Жуковку. Там располагался самый большой магазин «Флоры». По дороге заехала, переоделась: строгий офисный костюм как-то не монтировался с ландшафтным дизайном. Джинсы с ковбойскими сапогами смотрелись более к месту. Так можно даже поверить, что я выбираю растения для своей дачи. Джинсы, рубашка, шейный платок, и особенно ковбойские сапоги — тот наряд, который я люблю больше всего.

По дороге в Жуковку я успела повстречать столько умопомрачительных автомобилей, что как-то начала стесняться своей старушки. А когда припарковалась у «Флоры», то одного взгляда на стоянку хватило, чтобы осознать: мне тут делать нечего. Но я храбро вошла в торговый зал.

Я бываю в таких магазинах, и даже люблю в них бывать. Запах земли и цветов меня опьяняет. Названия растений звучат как заклинания: Дицентра Спектабилис, Хионодокса, Аквилегия, В таком заведении я могу проторчать пару часов, обсуждая с продавцом, какие многолетники будут хорошо расти на моем участке, потом купить десяток луковичек и пару резиновых перчаток, и получить от этого необыкновенное удовольствие.

Здесь в красиво оформленном зале вяло прогуливались три покупателя, вернее, покупательницы. Продавщиц было гораздо больше, но они в основном кучковались у кассы и с клиентами не работали. Меня тоже не заметили. Я обошла зал, обращая внимание на цены. Ого! Неслабо! По сравнению с нашей Белой Дачей все в пять-семь раз дороже. В глубине была открытая настежь дверь, за ней виднелся двор, уставленный как растениями, так и садовой скульптурой. Я прошла туда.

Так я и знала. Скульптура была по большей части на редкость кичевая: ангелочки, вазоны с плодоовощной продукцией, древнегреческие барышни с кувшинами, и прочая дребедень. Причем мраморные работы выглядели не лучше алебастровых и гипсовых. Они стояли кучно, и это почему-то наводило на мысль о кладбище. Выставка кустарников и деревьев выглядела привлекательнее. Еще бы, творения природы не бывают бездарными, они мне всегда казались более талантливыми, чем произведение рук человеческих.

Я вернулась в зал, и еще раз обошла все стеллажи, теперь уже обращая внимание на ассортимент. Хорошо, что я опытный садовод. Я пришла к выводу, что большинство многолетников — это так называемые экзоты, совершенно не приспособленные к нашим условиям. Тут расчет такой: растение высаживают, оно живет сезон и погибает, а хозяин покупает новое такое же. Я это воспринимаю как недобросовестность продавца. А здешним жителям наплевать, им главное — чтобы было дорого и престижно. Представляете себе престижные кусты?

Ладно, все тут более-менее понятно. Подробности узнаю из прайс-листов и отчетов о продажах. Надо глянуть, как в других местах. Я двинулась к выходу.