Страница 6 из 10
— Вы только посмотрите, — скулил рыжий, показывая на подбитый глаз, — ведь это у меня неделю не заживет. Добавили бы хоть десять фертингов за производственную травму.
— Обойдешься! — грубо ответил ему Дригль. — Лечат теперь бесплатно, так что сантика не прибавим.
Проклиная свою работу, коротышка пошел в следующую камеру.
А Дригль налил себе чаю и включил радио.
«Внимание! — объявил голос диктора. — Начинаем трансляцию разговора распорядительного директора Общества Гигантских Растений, председателя большого народного бредлама Мигса с Землей».
— Земля! Как меня слышно? — раздался голос Миги.
— Хорошо, — ответили с Земли.
— Это Знайка?
— Нет, это Небоиська. А Знайка оказался просто жалким врунишкой. Все, что он говорил про Солнечный город, оказалось…
«Извините, братцы, — снова послышался голос диктора, — в связи с техническими неполадками, происшедшими за пределами лунной оболочки, мы вынуждены прервать трансляцию. О разговоре с Землей мы подробно расскажем в вечернем выпуске новостей. А сейчас — концерт». И из динамика полилась песня:
Глава восьмая
Искусство читать газеты
В то время, как бывший кассир Общества Гигантских Растений гостил в Синем городе, бывший казначей ОГР ломал головой устои, а бывший рассыльный сидел в каталажке, бывший председатель ОГР Жулио ехал по Знайкенбергу на старом дребезжащем автомобиле.
В машине рядом с Жулио сидел угрюмый коротышка в сером пиджаке. Оба были в темных очках и кепках, надвинутых на лоб: они не хотели, чтобы их кто-то узнал.
Автомобиль остановился у старого дома, который давно собирались снести, даже обнесли забором, но потом забыли. Жулио и его спутник вышли из машины и, воровато озираясь, пролезли в дырку в заборе, пройдя мимо заколоченной двери, забрались в разбитое окно на первом этаже. Жулио ощупью нашел дверь. Открыв ее, он зажег спичку и, освещая ей путь, прошел через коридор в комнату. У нее был вполне обжитой вид: везде насвинячено, за ширмой горел свет и слышалось громкое чавканье. Жулио загасил спичку и убрал ширму. Там, на протертом до пружин диване, сидел некогда самый богатый коротышка Грабенберга Спрутс и при свете керосинки пожирал вареную курицу.
«Кого ты привел?!» — закричал он, показывая на незнакомца куриной ногой.
Видимо, от этого крика с потолка сорвалась балка и сломалась о голову гостя.
«Скверная балка, — сказал тот, — совсем гнилая».
— Это полицейский!!! — завопил Спрутс.
— Успокойтесь, дружище, — ласково сказал Жулио, хлопая подавившегося миллиардера по спине, — во-первых, Вы отстали от жизни: полицейские сейчас называются милиционерами, а во-вторых, это не простой милиционер, а начальник Мигиной охраны Спрыгль. Он давно мечтал увидеть жилище самого выдающегося жителя Грабенберга, изгнанного из собственного дома, вынужденного ото всех скрываться, брошенного всеми друзьями, кроме меня, тоскующего в этом…
— Короче! — перебил его Спрутс. — Чего ради ты приволок сюда мента?
— Спрутс, — поморщился Жулио, — к чему эти небредламские выражения при госте! С его помощью мы можем вернуть то, что нам принадлежит по праву.
— Так точно! — сказал «мент». — Охрана вас поддержит.
— Вы оба болваны! — воскликнул Спрутс. — Да если Мига пару слов наверх скажет, с Земли прилетит Знайка и такое вам дуракам устроит — света невзвидите!
— Ты послушай! — сказал Жулио, вынул из кармана свежий номер газеты «Истина» и вслух прочитал: «Вчера состоялась беседа распорядительного директора ОГР, председателя БНБ Мигса с Небоиськой. Отмечен уникальный путь развития Луны. Подвергнуты критике отдельные недостатки прежнего руководства Цветочного города. Намечены дальнейшие пути сотрудничества на основе невмешательства во внутренние дела друг друга. Беседа проходила в теплой дружественной обстановке, отмеченной согласием и полным взаимопониманием, характерными для отношений между нашими руководителями».
— Этот бред уже говорили вчера по радио, — буркнул Спрутс.
— Простите, но это не такой уж и бред, — возразил Жулио. — Вы просто не научились читать их газеты. Спрыгль сейчас объяснит Вам смысл этих пяти замечательных фраз.
— Ну ладно, мрачно сказал Спрутс, — объясняйте.
— Фраза первая! — объявил Жулио. — «Состоялась беседа растакого-то Миги с Небоиськой».
— Это значит, что Знайка уже не у дел, — объяснил Спрыгль.
— Фраза вторая! «Отмечен уникальный путь развития Луны».
— Небоиська сказал: «У вас, наверное, не все дома: на Земле в эту чушь уже никто не верит».
— Совершенно верно! — вмешался Жулио. — С головой у нас все хуже и хуже: после того как с Дурацкого острова разогнали воздух по Луне, мы все стали медленно превращаться в баранов.
— Да помолчи ты! — перебил его Спрутс. — В какую чушь там никто не верит?
— Об этом сказано в третьей фразе, — сказал Жулио, — «Подвергнуты критике отдельные недостатки прежнего руководства Цветочного города».
— Это означает, что Знайка — врун: никакого Солнечного города нет, и не было, — разъяснил Спрыгль.
— Я, кажется, понял следующую фразу! — закричал Спрутс. Она означает, что Земля больше не будет помогать Миге.
— Делаешь успехи, папаша! — воскликнул Жулио.
— Прекрасно! Прекрасно! — потер руки Спрутс. — Все-таки объясните уж и последнюю фразу, какое у них там согласие и взаимопонимание?
— Когда Мигс сказал Небоиське, что тот скотина, Небоиська ответил, что Мигс сам скотина и осел. Тогда Мигс сказал: «Тогда с тобой все понятно, пусть Знайка позвонит мне, когда тебя посадят в каталажку». На том и согласились.
— Наконец-то! — завопил Спрутс. — Немедленно едем к Миге!
Он бросился в соседнюю комнату собирать вещи.
— Слава богу! — негромко сказал Жулио, обращаясь к Спрыглю. — А то старик уже от безделья с ума сходить начал: на днях сюда бездомная собака забежала, так он ее, представьте себе, насмерть загрыз.
— Первым делом, — говорил Спрутс, возвращаясь в комнату, — я задушу скотину Крабса за то, что он спер мои деньги! Я из него котлету сделаю! Я его на хлеб намажу! — тут его взгляд остановился на Спрыгле. — А Вы, молодой коротышка, почему решили нам помогать?
— Полицейским, не нравится, что к нам теперь обращаются «братцы». На Луне мы всегда были господами. Вот я и хочу, чтобы ко мне обращались «господин начальник полиции».
Как раз через полчаса по телевизору начиналось праздничное выступление Миги. «Братцы! — говорил он. — В истории каждого народа бывают дни с глубоким резонансом, дни, которые концентрируют в символическом синтезе глубокий смысл его славного прошлого и в то же время его высшие чаяния и устремления…»
«Эй, Мига! — послышалось из-за кадра. — Узнаешь меня?»
Мига побледнел.
«В первый раз вижу», — дрожащим голосом ответил он, подавая оператору знак, чтобы тот выключил камеру.
Глава девятая
Новые времена
Открою секрет: у Крабса была совесть. Она мучила его регулярно, обычно после обеда, но иногда и в совершенно неожиданные часы. И тогда Крабс начинал совершать необычные поступки.
Именно так случилось, когда Крабс сидел у телевизора и спокойно смотрел выступление Миги, потягивая из бутылки газировку с сиропом. Как только трансляцию прервали, у Крабса начались такие муки совести, что он даже разлил газировку. Он уронил бутылку, бросился к шкафу, схватил там чемодан, заранее подготовленный на случай приступа совестливости, взял его в зубы, зачем-то вылез в окно и пополз вниз по водосточной трубе.